Форум » ХХ век и XXI век - часть I » Без немецкого ядерного проекта » Ответить

Без немецкого ядерного проекта

Динлин: Предположим, не оценил фюрер перспектив ядерного оружия. Вообще, не оценил. Соответственно, нет работ по ЯО в Германии, нет письма физиков Рузвельту, нет советских работ вдогонку амерам. Будет ли вообще в этом мире ядерное оружие/энергетика ? И если будет - когда ?

Ответов - 16

kvs: Конечно будет, куда же оно денется. Критическая масса в науке уже набрана. Будет скорее всего в конце сороковых - начале пятидесятых.

Каммерер: По времени первым оказался амерский проект

Бабс1: Динлин пишет: нет письма физиков Рузвельту Юмор заключается в том, что письмо Эйнштейна к Рузвельту никак не связано с немецким проектом. Толчком к написанию письма Эйнштейном послужило взятие немцев под контроль урановых рудников в Чехословакии (если я не путаю). Но рудники брались под контроль без связи с ядерным проектом, а потому, что уран использовался в качестве легирующей добавки в броне.


39: Динлин пишет: не оценил фюрер перспектив ядерного оружия. Вообще, не оценил Это РИ.

39: Бабс1 пишет: уран использовался в качестве легирующей добавки в броне. Вы не забегаете вперед лет на 40 ?

Динлин: 39 пишет: Это РИ. Нифига. Кто ж тогда в Хайгерлохе (если я правильно помню название) цепную реакцию осуществил ?

RAZNIJ: 39 пишет: Вы не забегаете вперед лет на 40 ? Вроде это правда - есть упоминания (мельком) в некоторых немецких мемуарах. Но фишка в том, что пошли на это не от крутизны (мол новые технологии), а от безисходности, нехватало нормальных добавок (а запасы урана были).

39: С генерал-полковником Фридрихом Фроммом я регулярно встречался в отдельном кабинете ресторана «Хорхер». Во время одной из таких встреч, в апреле 1942 г., он высказался в том смысле, что война может закончиться победой лишь в том случае, если мы изобретем оружие с совершенно новыми свойствами. Он поддерживает контакты с группой ученых, которые вот-вот создадут оружие, способное уничтожить целые города, которое, может быть, выведет из войны вообще островное английское государство. Фромм предложил как-нибудь навестить их. В любом случае важно переговорить с этими людьми. Примерно в это же время мое внимание на запущенность работ в области ядерных исследований обратил руководитель одного из самых крупных немецких стальных концернов, председатель Общества кайзера Вильгельма, д-р Альберт Феглер. От него я впервые услышал о совершенно недостаточной поддержке, которую оказывало фундаментальным исследованиям Имперское министерство образования и науки, в условиях войны, естественно, бедное и слабое. 6 мая 1942 г. я обсуждал этот вопрос с Гитлером и предложил в качестве представительной фигуры поручить это дело Имперскому советнику по вопросам исследований Герингу{123}. Месяц спустя, 9 июня 1942 г., Геринг был назначен на эту должность. Тогда же, в начале лета, со мной встретились три ответственных руководителя промышленности вооружений Мильх, Фромм и Витцель в Харнакхаузе, берлинском центре Общества кайзера Вильгельма с тем, чтобы составить себе общее представление о состоянии германских атомных исследований. Среди ученых, чьи имена я сейчас уже не могу вспомнить, находились будущие лауреаты Нобелевской премии Отто Хан и Вернер Гейзенберг. После ряда докладов об экспериментах в различных направлениях исследований Гейзенберг доложил о «раздроблении атома и о работах по созданию урановой установки и циклотрона»{123}. Гейзенберг посетовал на невнимание к ядерным исследованиям со стороны ответственного за это министерства образования, на скудность средств и технического обеспечения, а также указал на то, что вследствие призыва в армию научных работников немецкая наука отстает в той области, где она еще несколько лет тому назад занимала ведущие позиции: скупые информации из американских специальных журналов позволяют прийти к выводу, что там на ядерные исследования расходуются очень крупные денежные и технические средства. Поэтому надо предполагать, что Америка уже сейчас вырвалась вперед, что, принимая во внимание революционные возможности расщепления атома, может повести к трудно предсказуемым последствиям. После доклада я спросил Гейзенберга, как ядерная физика может быть практически использована для изготовления атомных бомб. Его ответ был отнюдь не обнадеживающим. Хотя, — сказал он, — научное решение найдено, и теоретически ничто не препятствует созданию бомбы. Однако, производственно-технологические предпосылки для этого могут быть созданы самое раннее через два года и то в случае, если с сегодняшнего дня будет оказываться самая широкая поддержка. Продолжительность сроков Гейзенберг объяснял, в частности тем, что в Европе существует единственный и очень маломощный циклотрон, который к тому же может использоваться из-за режима секретности далеко не полностью. Я предложил за счет средств, которыми я располагал как министр вооружений, построить такие же или даже еще более мощные циклотроны, как в Соединенных Штатах. На это Гейзенберг возразил мне, что из-за ограниченности опыта мы первоначально могли бы построить только сравнительно небольшую установку. Тем не менее генерал-полковник Фромм пообещал демобилизовать из вермахта несколько сотен научных сотрудников, тогда как я со своей стороны предложил исследователям сообщить мне, какие мероприятия, финансовые средства и материалы необходимы для продвижения вперед в области ядерных исследований. Спустя какое-то время поступили заявки на несколько сот тысяч марок, на сталь, никель и другие фондируемые материалы в количествах совершенно несущественных. Кроме того, речь шла о строительстве бункера и нескольких бараков, а также выражалась просьба включить уже находящийся в процессе строительства первый немецкий циклотрон в высшую категорию срочности исполнения. Несколько озадаченный и недовольный незначительностью требований, когда речь идет о столь важном деле, я увеличил сумму расходов до двух миллионов марок и пообещал необходимые материалы. Большего, как представлялось, они все равно не смогли бы освоить{123}, во всяком случае у меня сложилось впечатление, что для дальнейшего хода боевых действий атомная бомба не будет иметь значения. Зная склонность Гитлера форсировать фантастические проекты, предъявляя к ним неразумные требования, я очень кратко проинформировал его о конференции по расщеплению ядра и наших мерах поддержки исследований{123}. Более развернутые и оптимистические доклады поступили к Гитлеру от его фотографа Хайнриха Хофмана, дружившего с Имперским министром Почт Онезорге, а также, вероятно, от Геббельса. Онезорге интересовался расщеплением ядра и содержал — так же, как и СС, свою собственную исследовательскую группу под руководством молодого физика Манфреда фон Арденна. В том, что Гитлер предпочел не прямой путь информации от людей, ответственных за дело, а черпал ее из ненадежных и некомпетентных источников, снова проявилась его склонность к дилетантству, а равно — непонимание им природы фундаментальных исследований. Время от времени Гитлер беседовал и со мной о возможностях атомной бомбы, но материя с очевидностью была выше его понимания, он был неспособен осознать революционный характер ядерной физики. В моих записях упоминаются две тысячи двести различных вопросов, которых мы касались на наших беседах, и только один раз, и то крайне лаконично, упоминается расщепление ядра. Хотя он подчас и размышлял о его перспективах, все же моя информация о беседе с физиками утвердила его в том, что нет смысла заниматься этим более энергично; тем более, что профессор Гейзенберг не дал окончательного ответа на мой вопрос о том, удастся ли удержать высвобождаемую расщеплением ядра энергию под контролем или же пойдет непрерывная цепная реакция. Гитлера, очевидно, не приводила в восторг мысль, что под его руководством Земля может превратиться в пылающую звезду. По временам он отпускал шуточки по поводу ученых, которые в своем, оторванном от действительности, стремлении проникнуть во все тайны природы превратят Землю в один прекрасный день в сплошной костер; но до этого еще далеко, и он наверняка не доживет до этого. Что Гитлер, ни минуты не раздумывая, обрушил бы атомные бомбы на Англию, я понял по его реакции на последние кадры кинорепортажа о бомбардировках Варшавы осенью 1939 г. С ним и Геббельсом мы сидели в его берлинской гостиной — дымы от пожарищ застилали небо, пикирующие бомбардировщики набрасывались на свои цели, искусный, спрессовывающий время киномонтаж позволял проследить полет бомбы, затем вертикальное взмывание самолетов и всепоглащающие клубы дыма, пламени и пыли от взрывов. Гитлер был в восхищении. Фильм заканчивался монтажными кадрами: бомбардировщик пикировал на контуры британских островов, следовал взрыв и остров разлетался на мелкие кусочки. Воодушевление Гитлера было безгранично: «Так с ними и произойдет! « — восклицал он самозабвенно. — «Так мы их уничтожим!» По предложению ядерщиков мы уже осенью 1942 г. отказались от работ над атомной бомбой. После того — как на мой повторный вопрос о сроках последовал ответ, что она может появиться не ранее, чем через три-четыре года. К этому времени война должна была уже давно кончиться. Вместо этого я дал согласие на разработку энергетического уранового котла, приводящего в движение машины, к чему проявил интерес ВМФ для установки на подводных лодках. Во время одного из посещений крупповских заводов мне показали отдельные компоненты нашего первого циклотрона. Я спросил инженера, разработавшего его конструкцию, не можем ли мы немедленно сделать шаг к гораздо более масштабной установке. Он подтвердил мне то, что я уже слышал от профессора Гейзенберга: нам не хватает технических знаний и опыта. Где-то в районе университетских клиник в Гейдельберге мне летом 1944 г. продемонстрировали расщепление атомного ядра. На мои вопросы отвечал профессор Вальтер Боте, заявивший, что этот циклотрон будет очень полезен для медицинских и биологических исследований. Я сделал вид, что удовлетворен. Летом 1943 г. возникла — из-за эмбарго нашего импорта вольфрама из Португалии — критическая ситуация с выпуском самых важных видов продукции. Тогда я приказал использовать для этого класса вооружений урановые стержни. Передача промышленности урановых запасов общим объемом около 1200 тонн показывает, что мысль о создании атомной бомбы летом 1943 г. уже была отброшена мной и моими сотрудниками. Не исключено, что в 1945 г. нам и удалось бы изготовить атомную бомбу. Но для этого следовало бы на самой ранней стадии создать все — технические, кадровые и финансовые — предпосылки для этого, примерно такие же, как для разработки ракеты дальнего действия. И с этой точки зрения Пенемюнде был нашим не только наиболее крупным, но и самым неудачным проектом{123}. То, что «тотальная война» в этой области не состоялась, отчасти связано, впрочем, и с идеологическими пристрастиями. Гитлер благоговел перед физиком Филиппом Ленардом, нобелевским лауреатом за 1905 г. и одним из немногих старых приверженцев Гитлера из мира науки. Ленард поучал Гитлера, что ядерной физикой и теорией относительности евреи распространяют свое разлагающее влияние{123}. Со ссылкой на своего знаменитого партейгеноссе Гитлер нередко во время своих неформальных трапез называл ядерную физику «еврейской физикой», что затем было подхвачено не только Розенбергом, но, по-видимому, заставляло и министра образования проявлять сдержанность при поддержке ядерных исследований. Но даже если бы Гитлер не переносил свои партдоктрины на ядерную физику, даже если бы состояние фундаментальных исследований в июне 1942 г. и оправдывало бы вложение в изготовление атомной бомбы не нескольких миллионов, а многих миллиардов марок, то и тогда, учитывая перенапряжение нашей военной экономики, мы были бы не в состоянии выделить достаточное количество фондированных материальных средств и квалифицированной рабочей силы. Ведь не только превосходство Соединенных Штатов в производственной базе позволило им приняться за этот гигантский проект. Германская индустрия вооружений вследствие все более интенсивных воздушных налетов уже давно оказалась в критическом положении, что само по себе не благоприятствовало развертыванию крупномасштабных программ. Впрочем, при предельной концентрации сил к 1947 г. мы могли бы и получить немецкую атомную бомбу. Но определенно — не в одно время с американцами, в августе 1945 г. Исчерпание наших последних резервов хромовых руд все равно положило бы конец войне самое позднее 1 января 1946 гhttp://militera.lib.ru/memo/german/speer_a/title.html

Curioz: Оправдания Шпеера - не довод. Американцы до конца войны считали, что в Германии ведутся интенсивные работы над бомбой. А скудость разведданных объясняли высокой степенью секретности, тогда как на самом деле она была следствием ничтожного объёма работ. В "Урановом проекте" было занято ЕМНИП около ста человек, а выделено на него за всю войну было порядка 10 миллионов марок. Т.е. стоимость батальона "Тигров" или батареи Фау. Сами понимаете, что из этого могло выйти.

Бабс1: Плюс, повлияло на результат то, что в США работами руководил генерал, в СССР - гебист, а в Германии - ученые, так что шли по всем путям сразу, а выбирали их по принципу "кому что интереснее".

Curioz: Не будь ядерного проекта, этих учёных теоретически могли бы приспособить к какому-нито полезному делу. Радиолокация там, управляемые ракеты, реактивные двигатели... да даже простой танковый дизель - уже прекрасно.

Бабс1: Curioz пишет: Не будь ядерного проекта, этих учёных теоретически могли бы приспособить к какому-нито полезному делу. Радиолокация там, управляемые ракеты, реактивные двигатели... да даже простой танковый дизель - уже прекрасно. Ну это вряд ли. Все-таки у них иная специализация была.

RAZNIJ: Curioz пишет: Не будь ядерного проекта, этих учёных теоретически могли бы приспособить к какому-нито полезному делу. Радиолокация там, управляемые ракеты, реактивные двигатели... да даже простой танковый дизель - уже прекрасно. У Германии напряг был не в кол-ве ученых. А в ресурсах для проектов и в толковых администраторах/организаторах.

ВЛАДИМИР: 39 пишет: Бабс1 пишет: цитата: уран использовался в качестве легирующей добавки в броне. Вы не забегаете вперед лет на 40 ? Нет. Это факт. Можно сказать, что Эйнштейн чистосердечно обманулся.

Каммерер: Так же могу добавить, что немцы первыми применили урановые сердечники к бронебойникам. Просто это очень прочный и тяжелый металл.

OlegM: Цепная реакция это одно, а А-бомба совсем другое. ИМХО вполне реально задержать появление А-бомбы минимум лет на 20. Такая АИ есть в сереале "Скользящие". В начале Эйнштейн опубликовал расчеты где необходимая крит масса урана равнялась миллионам тонн. Потом Ферми с Опенгеймером таки выбили денег на эксперимент но из-за плохой фокусировки ударных волн ядерного взрыва не произошло. Эйнштейн выступил впечати со словами - "ну я же говорил а вам идиотам обязательно было профукать пара миллиардов баксов". Американское правительство решило что дальнейшие эксперименты слишком дороги и малоперспективны как минимум до конца войны. Ну а дальше появились более интересные военные проекты. Лазерное оружие например...



полная версия страницы