Форум » Таймлайны - База Данных » Победоносная Ливонская война 1+2 (сборник) » Ответить
Победоносная Ливонская война 1+2 (сборник)
Леший: » Победоносная Ливонская война 1+2 (сборник)
Вал : А датчане так хорошо настроены к русским? Вроде были реальные претензии на Эзель и Эстонию (Ревель), да и в тексте это видно. Все же одно дело помогать Московии сцепившейся с Швецией и Речью Посполитой (ослабить конкурентов) и помогать реальному сопернику на Балтике с большими амбициями и возможностями (в АИ Ливонская война это доказала). Просто в 16 веке такой угрозы для Дании со стороны Швеции нет, т.ч. Роде лучше базироваться на ливонские порты, ну а в перспективе и Данциг появиться
Леший: Вал пишет: А датчане так хорошо настроены к русским? Вроде были реальные претензии на Эзель и Эстонию (Ревель), да и в тексте это видно. Это РИ. Когда русские вошли в Ливонию и эзель-викский епископ попросился под Данию, тамошний король ему первоначально отказал. Вал пишет: Просто в 16 веке такой угрозы для Дании со стороны Швеции нет, т.ч. Роде лучше базироваться на ливонские порты, ну а в перспективе и Данциг появиться На тот момент идет датско-шведская война (в РИ она известна как Северная семилетняя война - в этой АИ она будет длиться дольше), и помощь датчан русским против шведов для них прежде всего помощь самим себе. Радуга пишет: А нафига им такой мир? Что они от него получают??? Тут от обратного. Просто они поняли, что союз с Испанией им ничего не дает (испанцы отказались отвоевывать для Венеции Кипр и завоевывать Морею). В результате получалось, что Венеция тратиться на войну которая ей ничего кроме военных расходов не приносит (не говоря уже о том, что затягивание войны сильно бъет по кошельку венецианских коммерсантов делающих деньги на торговле с Турцией). Поэтому и предпочли мирный договор с уступкой Кипра и выплатой контрибуции, но с гарантией неприкосновенности остальных владений и торговых связей.
Радуга: Леший пишет: предпочли мирный договор с уступкой Кипра и выплатой контрибуции, но с гарантией неприкосновенности остальных владений и торговых связей Теперь ясна их логика. (просьба - прописывайте подобное сразу).
Вал : Откровенно жаль, что тема постоянно натыкается на вечный вопрос-жизнеспособность унии Польши и ВКЛ с одной и Московии с другой. Ув. Леший в осуществимости такого союза уверен (я думаю он прав иначе обсуждение теряет смысл), более того изменены исходные данные (Ливония, Азов и победы над крымцами). Шляхта постарается не опоздать к раздаче землицы, а выхода два: война или русский круль (он же великий князь литовский, он же царь московский). Вот объединение этих корон, в смысле реально и самодержавно,титаническая задача. Дело не в рокоше, а именно в попытках прийти к хоть какому-то однообразию. Это главное бревно на пути на пути внешней политики и быстро оно не исчезнет и уж только потом знамя над Стокгольмом (кстати орел у нас все еще двуглавый?), крест над Св.Софией и Галакт.империя впридачу
Леший: Вал пишет: кстати орел у нас все еще двуглавый?, А зачем ему третья голова???
Вал : Ну вроде после присоединения Украины была и третья, а так мало ли останется одна польская
Леший: А на Балтике тем временем продолжалась война, названная впоследствии Десятилетней Северной, которая велась Данией в союзе с Любеком против Швеции (Польша, в отличие от РИ со Швецией не воевала – не было польско-шведского соперничества из-за Ливонии). В начале антишведской коалиции сопутствовал успех. В сентябре 1563 года датчане захватили шведский порт Эльвеборг, отрезав Швецию от выхода к Атлантике. А в мае 1564 года в трехдневном морском бою, происшедшем между Эландом и Готландом, флот союзников под командой датского адмирала Герлуфа Тролле одержал победу над шведами. Но уже в следующем году шведы под командой Класа Горна, назначенного главнокомандующим шведского флота, одержали 7 июля 1565 года, победу над датско-любекским флотом. А в сентябре 1565 года шведской армии удалось прорвать блокаду, захватив Варберг (область Халланд). После чего война между конфликтующими сторонами словно зашла в тупик. Дальнейшие попытки Дании и Любека переломить ситуацию в свою пользу, как правило, оканчивались неудачей. Но и Швеции не хватало сил для победы над противником. Морской бой между шведским и датско-любексим флотами происшедший к северу от Эланда в конце июля 1566 года закончился ничем, так как во время боя поднялся шторм. После этого дастско-любекский флот стал на якорь у Висби, чтобы предать земле тела нескольких убитых в бою. В одну из последующих ночей шторм так усилился, что 11 датских и 6 любекских кораблей потерпели крушение, при чем погибло около 6 тыс. человек; погибло три адмирала, и двенадцать капитанов. Летом - осенью 1567 года датские войска под командованием Д. Рантцау (главнокомандующий датской армией) вновь перешли в наступление, пытаясь занять области Смоланд и Эстерйетланд. Но шведам (которым не надо было как в РИ отвлекать часть своих сил на войну в Ливонии) удалось отбить это нападение. В результате в 1570 году, поскольку ни одной из сторон не удалось достичь решающего перевеса в конфликте, война продолжалась (в отличие от РИ, где Дании удалось добиться перевеса и заставить пойти Швецию в конце 1570 года на невыгодный ей мирный договор). В результате чего шведский флот оказался сильно ограничен в своих действиях и не мог наладить эффективную охрану шведских морских коммуникаций. Чем не преминули воспользоваться колыванцы, которые весной 1571 года вышли в море целой флотилией из 30 разнотипных судов, которая в очередной раз пройдя вдоль финского побережья и спалив попавшиеся на пути поселения, атаковала Або (Турку). Не ожидавшие нападения шведы заперлись в городе и не оказали серьезного сопротивления, благодаря чему разграбив окрестности столицы Финляндского герцогства, а так же захватив несколько стоявших в городском порту кораблей, колыванцы благополучно вернулись назад. Встревоженный подобным развитием событий Стокгольм послал в Финский залив флотилию, которая, по мнению шведов, должна была блокировать активность русских в Балтийском море. И 2 мая 1571 года 5 шведских судов бросили якорь у о-ва Котлин. Узнав об этом ругодивский воевода Григорий Давыдович Путятин вывел в море флот из 12 кораблей и 8 галер и ранним утром 5 мая, воспользовавшись темнотой русские внезапно напали на шведские суда и после полуторачасового боя взяли их на абордаж. Произошедшее заставило царя уделить большее внимание северным проблемам. Не будучи в состоянии из-за сковывавшей большую часть сил войны с Османской империей вести против Швеции активные действия, Иван IV приказал провести ряд мер по укреплению обороноспособности этих мест. Осенью 1571 года на Неве была произведена разведка местности для строительства новой крепости. А несколько месяцев спустя, 24 февраля 1572 года, царем был отдан официальный приказ о постройке в устье реки нового укрепления, чтобы иметь возможность защищать всю Неву. Так же, на о-ве Котлин был поставлен острог, названный Царским, имевший задачу недопущения использования шведами острова в качестве своей базы. Одновременно с этим была активизирована работа по строительству флота. До этого на Балтийском море основу русских военно-морских сил составляли купленные или захваченные иностранные суда. Но в мае 1572 года в Ругодиве, Колывани и Пернове на собранные в этих же городах деньги были по приказу царя заложены одноименные корабли, которые положили начало новому крупному российскому судостроению на Балтике. Тем временем дали результат действия русской флотилии во главе с Карстеном Роде и активность колыванцев. Балтийское море оказалось очищенным от шведских каперов, благодаря чему балтийская торговля стала вновь набирать обороты. Причем в ней произошли важные изменения. Прежде всего начала терять свои позиции Англия. Еще в 1570 году, используя в качестве предлога то, что Англия находится в дружеских отношениях с воюющей с ним Турцией, Иван IV лишил английскую Московскую компанию торговых привелегий, что имело для англичан самые печальные последствия – их начали энергично вытеснять с русского рынка нидерландские и германские (ганзейские) купцы. Все попытки королевы Елизаветы Английской добиться восстановления привилегий натыкались на твердый отпор – российское правительство больше не имея зависимости в торговле с Европой от англичан не было склонно идти на этот шаг. Все что раньше в страну практически монопольно ввозили англичане теперь шло полным потоком через балтийские порты. И необходимости поддерживать “особые отношения” с Лондоном больше не было. Да и конкурирующие с англичанами нидерландцы и германцы ввозили товары по более низким ценам, а в торговых операциях, в отличие от англичан за которыми в России к тому времени закрепилась не самая лучшая репутация, показали себя гораздо более честными и надежными партнерами. Что привело к резкому падению русско-английского товарооборота, от чего прежде всего пострадал британский флот, сильно зависимый от поставок русских комплектующих товаров. Кроме того, морские пути весьма активно стали осваивать и русские купцы, которые к 1572 году уже твердо обосновались в германских и датских портах на Балтийском море, составив серьезную конкуренцию как гданьским, так и шведским торговцам. А на юге наступило затишье. Потерпев за период 1569-71 гг. несколько поражений от русских войск турки и татары затихли и отказавшись от наступательной стратегии перешли к обороне, следствием чего стало временное затишье и установление ситуации “не мира, не войны”. Что оказалось для Москвы весьма кстати, поскольку из соседнего Польско-Литовского государства в это время стали приходить известия, которые сильно сместили русские внешнеполитические акценты с юга на запад.
Tuman: Леший, ФЕНОМЕНАЛЬНО!!! Мне очень понравилось, еще не дочитал до конца, но я в восторге. Раньше не обращал внимания на эту тему, тепрь с нетерпением жду продолжения.
Леший: Tuman пишет: с нетерпением жду продолжения. Надеюсь в ближайшие дни выложить следующую часть.
Леший: Часть IV Царь Славян 19 июля 1572 года в Польско-Литовском государстве скончался, не оставив наследника, король Польский и Великий князь Литовский Сигизмунд II Август, смерть которого прервала династию Ягеллонов и поставила перед Литвой и Польшей вопрос об избрании нового государя. Впрочем, неожиданностью для поляков и литвинов это не стало. То что Сигизмунд будет “последним из Ягеллонов” было понятно задолго до его смерти, поэтому еще в 1560 году во время переговоров о браке между Иваном IV и сестрой короля Екатериной в Польше и Литве возникла атмосфера ожидания перемены власти. Гораций Куртиус (Курзо) описывал ее так: “Многие в Польше и Литве очень много говорят о будущем избрании короля. Многим нравится Московит... Я слышал это и многое другое на пирах и в частных беседах... все единогласно провозглашают, будто Московит достоин этого королевства благодаря своим всюду прославленным доблестным делам, преимущественно воинственному духу. Не отсутствуют и такие, кто заявляет, что выберут его в короли, если он жениться на королевской сестре”. В 1570 году вопрос о возможном выборе царя на польский трон стал уже предметом дипломатических переговоров, когда на одном из приемов у царя польско-литовские послы заявили, что сенаторы “о том не мыслят, что им государя взяти от бессерменских или иных земель... а желают, что им себе избрати словенского роду” и поэтому “прихиляются тебе великому государю, и твоему потомству”. И получив из Москвы благожелательный ответ в следующем году “рада польска и литовская” обсудив вопрос о том, кто может быть возможным преемником короля пришла к убеждению, что выход следует искать в соглашении с Иваном IV, поскольку принимать кандидатов предложенных султаном нельзя, так как “будет от турок многое утеснение”, а если выбрать австрийского “королевича”, то не будет защиты от султана, так как Габсбурги “и за свое мало могут стояти”. А Иван IV в отличие от австрийского императора - “государь воинский и сильный, может от турецкого султана и ото всех земель оборону держать и прибавление государством своим чинить”. В итоге рада приняла решение просить, чтобы Иван IV “дал” на польско-литовский трон царевича и заключил с Польско-Литовским государством союз против Турции и Крыма. Царю был предложен проект - его младший сын Дмитрий (от Екатерины Ягеллон) будет избран на польско-литовский трон, за что Иван IV объявлял его своим наследником и еще при жизни должен венчать его на царский престол. Однако осуществление этого плана сорвал Евстафий Волович, действовавший по наущению короля, заинтересованного в передаче трона своему племяннику, семиградскому воеводе Яношу-Сигизмунду Венгерскому (сыну Яна Запольяи и Изабеллы Ягеллонки), добившийся принятия этого решения недействительным. Но смерть Яноша в 1571 году устранила его как претендента на трон, вернув помыслы сенаторов к Ивану IV, чья кандидатура пользовалась в Польско-Литовском государстве огромной популярностью. Как докладывал в это время бранденбурскому правителю Гораций Куртиус: “У Московита в Польше очень много могущественных сторонников... к нему благосклонна почти вся знать... Существуют многие, в особенности, те, кто избрал евангелическую веру, которые очень хотят великого князя и его сына и всячески стремяться возвести на королевский трон”. Впрочем, причины подобной популярности царя в Польше и Литве были легко объяснимы. Во-первых, проявление симпатий к личности Ивана IV было связано с особенностями внутриполитической ситуации в Польском королевстве и Великом княжестве Литовском, где с конца 50-х годов XVI века шла упорная борьба между магнатами и шляхтой за власть и влияние. Шляхетские политики добивались возвращению государству заложенных магнатам земель королевского домена, требовали принятия законов, которые запрещали бы соединять в одних руках несколько высших государственных должностей, настаивали на создании в провинциальных округах института “инстигаторов” - людей, которых шляхта выбирала бы из своей среды на сеймиках и которые осуществляли бы от ее имени контроль за действиями магнатов, представлявших на местах государственную власть. Король Сигизмунд II в этом конфликте встал на сторону шляхты, но вел себя робко и непоследовательно, и ко времени его смерти реформы, намеченные шляхетским лагерем, были осуществлены лишь частичною. Поэтому шляхетские политики хотели видеть на троне такого правителя, который решительными действиями сломил бы сопротивление высшей знати. Во-вторых, избрание королем Ивана IV связывалось с целой программой возвращения потерянных Польшей земель на Западе. Предполагалось, что созданное в результате польско-литовско-русское государство окажется достаточно сильным, чтобы вернуть стране Силезию и Поморье (Померанию), а так же аннексировать Восточную Пруссию. И, в-третьих, от унии с Россией польские и литовские шляхтичи ожидали прежде всего организации надежной обороны южных границ: создание для защиты большой постоянной армии и проведения работ по укреплению подольских замков. Далее открывались перспективы изгнания турок за Дунай, восстановления польского влияния в Молдавии и подчинения татарских орд верховной власти Польши. По мнению шляхты выбор предлагаемого магнатами Габсбурга привел бы к разорению Польско-Литовского государства турками (как это, например, случилось с Венгрией), в то время как избрание царя открывало перспективу победы над Османской империей. Что было особенно важно. Ведь успешное решение южной проблемы имело серьезное значение для шляхты. Так, видный идеолог шляхетской партии Петр Мычельский указывал, что после организации надежной обороны Подолии “подольские пустыни” превратятся в “освоенные земли”, отчего у Польши прибавится людей и скарбов, а обедневшему и раздробившемуся рыцарству - “маетностей”. Освоение Подолии должно было дать новый фонд земель, на которых смогли бы разместиться владения тех групп в составе господствующего класса, для которых на основных, давно освоенных землях в данных условиях уже не было места. Но не все было гладко. На пути Ивана IV к польскому и литовскому престолам стояло несколько препятствий. Прежде всего его избранию королем и Великим князем препятствовала группа влиятельных магнатов, справедливо полагавших, что в этом случае их бесконтрольной власти придет конец. Особенно сильно было сопротивление в Литве, где держали власть семейства Радзивиллы и “примкнувшие к ним” Ходкевичи, имевшие старые связи с австрийскими Габсбургами. С победой австрийского кандидата эти семейства связывали свои расчеты на упрочение магнатской олигархии в Великом княжестве. Весной 1572 года, еще до смерти Сигизмунда II Августа, литовские магнаты обязались осуществить сепаратную элекцию на литовский трон австрийского эрцгерцога Эрнеста (что предрешало его избрание и на трон польский). Находившиеся в Кнышине литовские сенаторы и связанные с ними епископы ожидали известий из Вены и тайного приезда Эрнеста, который должен был обвенчаться с Анной Ягеллон и затем вступить на литовский трон. Однако император не желая сориться с русским царем на такой шаг не решился, а по мере развития событий стала все более вырисовываться мощная оппозиция как шляхты, так и части магнатерии (православных магнатов Вишневецких и Острожских земли которых находились на юге и из-за чего они были заинтересованы в союзе с Москвой для организации их эффективной обороны от татарских набегов, а также семейство Сапега имевшее владения в восточной части Великого княжества где они в случае русско-литовской войны подвергались русскому удару) против избрания Габсбурга на трон Литвы. В этих условиях активизировалась деятельность тех сенаторов, которые еще при жизни короля склонялись к посажению на польский трон царевича Дмитрия. Глава этой группировки, куявский епископ С. Карнковский осенью 1572 года предложил реанимировать проект 1571 года по “вынесению” на польский трон царевича Дмитрия. Вместе с тем некоторые из сенаторов – влоцлавский воевода Ян Кротоский и другие, выступая против австрийского кандидата, предложил избрать на польский трон самого Ивана IV. Уже в начале сентябре 1572 года в Краков и Вильно выехали русские представители Новосельцев и Нагой, чтобы официально предложить Польше и Литве объединиться с Россией под “царской рукой” Ивана IV и “против всех недругов стояти общее заодин”. Речь шла о личной унии, в рамках которой все государства – Россия, Литва и Польша – должны были функционировать как три совершенно самостоятельных и не связанных между собой политических организма. В области же внешней политики с заключением унии все государства должны были принять на себя взаимные обязательства оказывать своему союзнику помощь и оберегать его территорию “ото всяких наших и от их недругов”. В этом внешнеполитическом курсе русские дипломаты выделяли проблему, в решении которой в равной мере были заинтересованы и Россия, и Литва, и Польша, была проблема турецко-крымская. По проекту унии предусматривалось строительство крепостей “по Дону, по Донцу и по Днепру”, подчинение Крыма, а затем вступление России, Литвы и Польши в союзе с другими европейскими державами против Османской империи. В случае успеха, “и Волосская б земля, и Босны, и Сербы по Дунаю, и Угорская земля, что за турки, те бы все были приворочены к Польше и Литовской земле”. Крепости “на поле” царь обязывался поставить на свои средства, а войну против турок и татар также вести “сам своей царской персоной” со всеми силами своими и своих татарских вассалов”. Эти предложения нашли в среде коронной шляхты самый широкий отклик. Как писал о положении в Польше осенью 1572 года секретарь французского посольства Ж. Шуанен, по мнению польских политиков, выгоды, которые приносит шляхте московская кандидатура “столь очевидны, что, кажется, от них невозможно отказаться”. Тогда противники Ивана IV изменили тактику. Не позиционируя себя как прямых противников его избрания они стали выдвигать условия, которые, по их мнению, были бы неприемлемы для русского царя. Так, приехавший в марте 1573 года в Россию польско-литовский посольство во главе с Михаилом Гарабурдой предложив от имени польского и литовского сената корону для царского сына Дмитрия, оговорило избрание царевича на трон рядом условий. Как то: ограничение власти Государя (фактически полная передача власти Сенату) и превращение его в чисто декоративную фигуру; уступка Литве Смоленска, Северской земли, а так же “иных городов и волостей”; инкорпорация русской земли в состав Польско-Литовского государства и отказ от династических прав на престол. Благосклонно встретив послов, царь однако отверг все предложенные польскими и литовским магнатами условия. Прежде всего он отказался отправлять своего сына в чужую страну. Официально такое решение мотивировалось молодостью и неопытностью царевича: “лет еще не дошел, против наших и своих неприятелей стать ему не можно”. Вместо этого Иван IV открыто предложил, что “гораздо лучше, чтобы я сам вашим паном был”. После чего потребовал, чтобы после его избранием власть над Польско-Литовским государством переходила по наследству к его потомкам, пока будет существовать его род. Вернувшись в Польшу противники царя позаботились о том, чтобы условия, предложенные царем Гарабурде (включая требование предоставления ему и его потомкам наследственной власти), были доведены до сведения избирателей, чтобы “когда это услышали, отпало у всех сердце от Московского”. Одновременно с этим, магнаты скрыли от царя решение о созыве сейма для выборов нового короля, и когда в апреле 1573 года на поле под Варшавой собрались для выборов короля магнаты и шляхта со всего государства, то обсуждение кандидатур, и принятие решений протекали без всякого участия русских представителей. Результатом чего стало избрание польским королем французского принца Генриха Анжуйского. Но совершенно иначе дело повернулось в Литве. В отличии от Польши в Великом княжестве шляхта смотрела на династическую преемственность своих государей как на естественную вещь, а угроза ликвидации “златых вольностей” в случае избрания Ивана IV не имела действия, так как в стране действовал режим тирании магнатерии, где даже шляхта не имела подобия каких-либо прав и для которой по этой причине избрание царя означало лишь улучшение своего положения. Поэтому на элекционный сейм в мае 1573 года избиратели съезжались лишь с единственной целью – проголосовать за кандидатуру русского царя, что и произошло 8 мая 1573 года. Правда в последний момент Радзивиллы и Ходкевичи попытались отменить сейм, но находящийся в Литве в качестве русского представителя Афанасий Нагой смог, не смотря на противодействие магнатов, добраться до места его проведения и его присутствие на оном окончательно решило вопрос об избрании Ивана IV великим князем Литовским. Что вызвало настоящий шок в Кракове, где не ожидали предполагали, что Литва вслед за Польшей выберет французского кандидата. Впрочем, на этом злоключения под названием “выборы польского короля” не закончились. Очень скоро выяснилось, что прибывший в Польшу в качестве короля Генрих Анжуйский не только не думает выполнять щедро розданные французскими представителями во время выборов обещания и вместо государственной деятельности предпочитает целыми днями весело кутить во дворце, но и получив в июне 1574 года известие о смерти своего брата Карла IX тут же тайно бежал из своего королевства в Париж, чтобы занять французский королевский трон. За ним была послана погоня, но король со своими французскими придворными уже успел пересечь австрийскую границу. Хотя от польской короны Генрих отнюдь не отказался, всем было ясно, что в Польшу он больше не вернется. Польский трон снова стал вакантным, и все как будто вернулось к исходному пунктую Однако опыт, приобретенный в годы первого “бескоролевья”, не мог не наложить отпечаток на мысли и действия участников политической игры.
Кемель: Даже не обсуждая вероятности избрания польским королем схизматика, выдвижение своей кандидатуры самим Иваном представляется маловероятным. Иван Васильевич имел очень четкие представления о своем царском достоинстве и с презрением относился к избранным государям. То, что в РИ он участвовал в подобных торгах объяснялось Ливонской войной, которую он не мог ни выиграть ни бросить. В Вашей АИ над ним ничего такого не каплет, так зачем же ему так умаляться?
Леший: Кемель пишет: так зачем же ему так умаляться? Во-первых, земли ВКЛ являются в его понимании "отчинами" Рюриковичей и их присоединение к Москве тогдашняя идея фикс. Во-вторых, Кемель пишет: Даже не обсуждая вероятности избрания польским королем схизматика, Этот вопрос уже обсуждался на старом форуме. Если вкратце, то следующее: в то время Польша не была страной убежденных католиков. Скорее наоборот, в этот исторический период католическая церковь в Польше переживала острейший кризис. В стране было полно протестантов (к примеру могущественнейшие магнаты Радзивиллы - правда это ВКЛ, но и в Польше их было немало), сам Сигизмунд II в свое время чуть было не перешел в протестантизм. Примас католической церкви в Польше архиепископ Уханьский открыто планировал отделить ее от Рима и сделать национальной (по примеру англиканской церкви). Сами папские представители в Польше признавали, что иное вероисповедание царя Ивана не служит для поляков препятствием для его избрания королем.
Вольга С.лавич: Леший, а вы можете все свои тектсы про ливонскую войну выложить отдельно, например как это сдела Георг с своей альтернативой?
Tuman: Леший, опять же, ФЕНОМЕНАЛЬНО. Продолжение скоро???
Леший: Вольга С.лавич пишет: Леший, а вы можете все свои тектсы про ливонскую войну выложить отдельно, например как это сдела Георг с своей альтернативой? Хочу сделать когда полностью закончу. Tuman пишет: Продолжение скоро??? Возможно уже сегодня. Как с временем получится.
Tuman: Леший пишет: Хочу сделать когда полностью закончу. А "полностью", это до какого времени, если не секрет? Возможно уже сегодня. Как с временем получится. Ждем, ждем, очень ждем!!!
Леший: Tuman пишет: А "полностью", это до какого времени, если не секрет? Пока сам не решил. На данный момент ориентируюсь на середину 17 века.
Леший: Хотя кандидатура Ивана IV в рядах контролируемого магнатами сената не имела почти никакой поддержки, но уже на первых этапах политической борьбы Иван IV без всяких усилий с его стороны стал главным кандидатом польской шляхты на трон. Одной из главных причин нового обращения шляхты к кандидатуре русского царя было наступившее в 1574-1575 гг. обострение отношений между магнатами и шляхтой. Из компромисса группировок, который привел к избранию Генриха Анжуйского, всю выгоду извлекли магнаты. Пользуясь равнодушием короля к государственным делам, они за краткий период его правления сумели завладеть значительной частью королевских имений, а теперь вынашивали планы установления магнатской олигархии. В ответ на эти действия в шляхетской среде получила популярность идея новой “экзекуции добр”, более строгой чем первая, проведенной путем расправы с магнатами по московскому образцу. В этих условиях взгляды шляхтичей обращались к Ивану IV как правителю, который решительными действиями мог бы сломить власть магнатов. К этому времени произошла определенная консолидация магнатских группировок вокруг идеи избрания на польский трон императора Священной Римской империи и главы дома Австрийских Габсбургов Максимилиана II. Это расходилось с планами Габсбургов, рассчитывавших увидеть на польском троне одного из сыновей императора, эрцгерцога Эрнеста. Но магнаты не зря настаивали на кандидатуре самого императора: так как Максимилиан, как правитель одновременно нескольких государств, не мог все время пребывать в Польше, власть во время его отсутствия находилась бы в руках магнатов. Но чем более определенными становились планы магнатского лагеря, тем более враждебную реакцию они вызывали со стороны польской шляхты. В условиях растущего антагонизма двух политических сил популярность фигуры Ивана IV на становилось еще большей, нежели в начале первого “бескоролевья”. Главную силу этого лагеря составляли “рутены” (шляхта юго-западных земель Короны). Именно они, возглавляемые “русскими” родственниками примаса, членами семьи Уханьских, отличались наибольшей активностью. Видя нежелание сената идти на соглашение с русским царем многие шляхетские собрания самостоятельно послали своих представителей к царю с приглашением официально выдвинуть его кандидатуру на польский престол и рекомендациями того, что нужно сделать царю, чтобы быть избранным. Которые сводились к трем основным пунктам: Первое. Прежде всего царю рекомендовалось решить вопрос о вероисповедании. При этом Ивану IV не обязательно переходить в католичество. Достаточно лишь договориться с Римом, чтобы получить для Польши разрешение понтифика на избрание королем человека не принадлежащего к лону римской католической церкви. Что в принципе было сделать нетрудно. Еще с начала 60-х гг. между Москвой и Римом установились особые отношения. Мечтая о включении русской православной церкви в состав своей юрисдикции, а так же привлечении Москвы в антитурецкую коалицию понтифики охотно шли на контакт с царем, и даже приняли на обучение в Риме около сотни молодых людей из России, намереваясь воспитать из них “добрых католиков”, которые затем, вернувшись в свою страну, будут способствовать распространению влияния “святой матери-церкви”. Идея, впрочем, не оправдалась. Предполагая нечто подобное со стороны “латынян” вместе с учениками из Москвы в Рим был направлен послом известный военачальник и одновременно один из грамотнейших людей страны Андрей Курбский, который оказавшись в папской столице “аки цербер” следил за “морально-нравственной стойкостью” молодых людей. А заодно возмущенный настойчивыми попытками римских учителей совратить его подопечных в “латинскую ересь” вступил с ними в богословский диспут, ставший предметом горячего обсуждения во многих европейских странах. Впрочем, хотя и сам царь не спешил “соединить” церкви под крылом понтифика, вполне обоснованно оправдывая это тем, что его православные подданные могут “не понять” такой политики своего Государя, отношения между Москвой и Римом оставались довольно хорошими, прежде всего благодаря участию России в патронируемой понтификом антитурецкой коалиции. Поэтому просьба Ивана IV о разрешении полякам избрать его королем без перехода царя в католицизм была принята весьма благожелательно. Хотя, с другой стороны, этому более способствовали донесения папских посланцев из собственно Польши, которые сообщали, что большинство поляков столь неустойчивы в вере, что готовы избрать Ивана IV королем не обращая внимание на его вероисповедание. Второе. Сторонники царя всячески рекомендовали ему не экономить средств на задабривание избирателей, советуя согласиться оплатить все долги предыдущих королей и щедро “позолотить ручку” наиболее влиятельных политиков и взять на себя обязательство оплатить долги предыдущих королей. На что, по расчетам сторонников царя должно было уйти около 200 тыс. “венгерских золотых”. И в третьих, Ивану IV рекомендовалось подвинуть к польским границам войска, с целью нейтрализации возможного вооруженного выступления магнатов. В ответ на эти предложения Иван IV прислал свои условия, на которых он соглашался принять польскую корону. Он соглашался на оплату из своей казны всех долгов Сигизмунда II Августа и обещал щедрые пожалования и награды своим сторонникам. Идя навстречу тем слоям шляхты, которые выступали за избрание царя, рассчитывая с его помощью получить новые возможности для колонизации и тем улучшить свое материальное положение, он оговаривал свое право “абы ему вольно было давати оседлости... людем тым, котори бы того годне заслуговали”. Кроме того, Иван IV выражал согласие по избрании на польский престол созвать специальное собрание для “разезнания и померкования веры”, с тем чтобы царь имел возможность окончательно решить, какой веры ему следует держаться. Такое обещание мало к чему обязывало царя, но позволяло смягчить возражения тех групп господствующего класса Польши (прежде всего католического духовенства), которые выступали против кандидатуры царя по вероисповедным мотивам. Но помимо обещаний выдвигались и требования. Первым пунктом шло установление в объединенном государстве наследственной власти царского рода. Затем, Иван IV добивался, чтобы его коронация была проведена “не через арцыбискупа, але через митрополита” и настаивал, чтобы за ним был признан царский титул, который начинался бы с Киева, а лишь за ним шла Польша, доказывая “стародавность народов цесарства русского, который... с давне пред нашими монархами было”. Наряду с этим в присланных царем условиях был проект общего сената, объединяющего в своем составе вельмож всех трех частей будущего государственного объединения, а также заявление царя о том, что в случае объединения он не будет держать столицу в Москве, но и в Краков, как это требовали поляки, ее не перенесет, а станет держать стол свой в Киеве (кстати, это РИ). Чем вновь не преминули воспользоваться противники Ивана IV, которые стали представлять царские условия как угрозу “кардинальным правам” польского благородного сословия. Но, вопреки ожиданиям, в отличие от элекции 1573 года, угроза установления “тирании” русского царя не возымела должного действия. Причина крылась в том, что за короткий период правления Генриха Анжуйского польская шляхта вкусив все “прелести” олигархического правления магнатерии стала смотреть на самодержавную власть Ивана IV уже в ином, более благожелательном свете. Кроме того на стороне русского царя было три немаловажных фактора. Во-первых, он уже был избран в великие князья Литовские, и желавшие вернуться к единению с Литвой поляки могли сделать это только избрав Ивана IV свом королем. Во-вторых, император Максимилиан II Габсбург не желал конфликтовать с царем из-за Польши, становиться королем которой и так не горел желанием. Куда более перспективной ему казалось идея русско-австрийского союза против Турции с целю отвоевания Венгрии. И в-третьих, Османская империя хотя и была сильно встревожена перспективой появления на своих северных границах единого славянского государства, но после понесенных ее в войне с Россией нескольких тяжелых поражений не могла надавить на Польшу своим авторитетом с целью заставить поляков отказаться от кандидатуры русского царя. Даже крымский хан, которому объединение под властью Ивана IV России, Литвы и Польши грозило в первую очередь, не смог выдвинуть к польским границам свою конницу, поскольку контролируя устье Дона, русские в любой момент могли обрушиться на Крым (в реальной истории именно угроза войны со стороны Турции в случае избрания Ивана IV королем и выдвижение татар, согласно Казимиру Валишевскому, сыграли решающую роль в отказе поляков от избрания королем русского царя). Правда Ивану IV сильно вредило то, что он в отличие от иных кандидатов не сильно раскошеливался на прямой подкуп “партий” и политиков. Но даже не смотря на это, число его сторонников росло. Особенно после того, как в лагерь сторонников избрания на королевский трон русского царя перешло большинство из партии “пястовичей” - сторонников избрания королем одного из Пястов, а также о своей прямой поддержке кандидатуры Ивана IV заявил руководитель католической церкви в Польше примас Яков Уханьский.
Леший: В этих условиях магнаты не решились пойти на такой шаг как провозглашение одного из Габсбургов королем и на прошедшем в конце мая 1575 года сейме в Стенжице ограничились лишь официальной детронизацией Генриха Анжуйского. Но и “русская партия” не смогла из-за противодействия сената протолкнуть решение о коронации Ивана IV. Этому способствовал тот факт, что магнаты которые следили за тем, чтобы русские дипломаты не смогли вступить в сношения с шляхтичами – сторонниками Ивана IV и потому не допустили на Сейм русских послов, которых разместили под охраной в 15 верстах от Стенжицы не допуская до них “никакова человека”. Однако Ивана IV подобное развитие событий не особенно огорчило. Скорее оно отвечало его интересам, поскольку он явно стремился затянуть переговоры о судьбе польского трона. Конфликт между магнатами и шляхтой открывал возможность попытаться получить польский трон без требуемых уступок. Затягивая переговоры, царь рассчитывал, что конфликтующие стороны, запутавшись в своих противоречиях, будут сами просить его занять польский трон, и тогда он сможет продиктовать им свои условия. Действуя так, царь, по его мнению, ничем особенно не рисковал. Сообщения приходящие из Польши ясно указывали, что у царя на этот раз есть только один важный соперник — император Максимилиан II, а у Ивана IV к лету 1575 года были серьезные основания считать, что Максимилиан II не стремится занять польский трон. Среди государей католической Европы XV—XVI веков представители Австрийского дома — Габсбурги — занимали особое место. Так сложилось, что с середины XV века только представители этого рода занимали трон императоров Священной Римской империи. Носившее это имя огромное государство, границы которого охватывали в эпоху раннего Средневековья территорию современной Германии, Нидерландов, Швейцарии, значительную часть Франции и Италии, уже давно превратилось в эфемерное политическое образование, но обладателю императорского трона было обеспечено наиболее почетное первое место в иерархии европейских государей, а историческая традиция возлагала на носителя императорского сана (подобно тому, как это было в православном мире с басилевсом Восточной Римской империи - Византии) особую ответственность за судьбы христианского мира. В эпоху Нового времени эта традиция стала наполняться новым содержанием. Дело в том, что в первой половине XVI века под властью Фердинанда Габсбурга оказались такие страны, как Австрия, Чехия и Венгрия, лежавшие на пути продвижения османов в Европу. Волею обстоятельств носители императорского сана оказались в роли защитников христианской Европы от угрозы со стороны мира ислама. Османская империя представляла собой мощную военную державу, с которой было нелегко бороться, поэтому Габсбургам приходилось, апеллируя к общехристианской солидарности, выступать организаторами союза христианских государств — союза, который положил бы конец продвижению османов и даже, может быть, отбросил их в Азию, откуда они пришли. Эта роль Габсбургов в европейской политической жизни была хорошо известна в Москве, где в правление отца царя Василия III неоднократно появлялись австрийские послы, предлагавшие свое посредничество для заключения мира между Россией и Великим княжеством Литовским, чтобы затем эти государства вместе с Габсбургами обратили оружие против османов. В малолетство Ивана IV эти связи прервались и долгое время не возобновлялись. Лишь в конце 60-х годов XVI века, когда резко возросла опасность, угрожавшая России со стороны Османской империи и Крыма, царь принял решение возобновить утраченные связи с Веной. Речь шла прежде всего о том, чтобы найти союзников в борьбе с угрожавшей опасностью с юга. Однако уже в это время у царя существовали гораздо более далеко идущие планы. Не смотря на удаление Адашева, Сильвестра и Курлятеева, Иван IV по прежнему мечтал о покорении Крыма и богатых южных земель. Сближение с Габсбургами было одним из путей, ведущих к этой цели. К началу 1572 года царь уже знал, что его инициатива встретила благоприятный отклик в Вене: император Максимилиан II просил «опасной грамоты» для послов, которых он намеревался прислать в Москву. В этих условиях, заинтересованные в союзе с Россией против Турции Габсбурги не стремились противодействовать желанию Ивана IV стать польским королем, поскольку вступив на польский трон и заключив союз с Габсбургами, он повел бы соединенные силы России и Литвы и Польши против османов. Еще в ноябре 1572 года Максимилиан II отправил в Москву своего дипломата Магнуса Паули с миссией договориться о согласованных действиях обоих государей на польских выборах и заключить с Москвой антиосманский союз. Император Священной Римской империи заявлял, что хотел бы видеть на польском троне Ивана IV, но при условии: “И стоят б им с одново против турецкого и против всех татарских государей”. Таким образом, соглашение двух государств по польскому вопросу должно было сопровождаться заключением между ними союза, направленного против Османской империи. О заинтересованности Габсбургов в заключении такого союза Магнус Паули говорил и специально: «И цысарь со всем цысарским чином приговорили со государем Московским мир вечной постановити, на татарских государей стояти с одного». После бегства Генриха Анжуйского из Польши пришло время для осуществления этой договоренности. В декабре 1574 года царь снова принимал в Слободе Магнуса Паули. Император сообщал о своем намерении прислать в Москву «великих послов», которые выработали бы соглашение по всем интересующим стороны вопросам и «промеж ими любительное приятельство и суседство крестным целованьем закрепили». Чтобы ускорить приезд посольства для заключения соглашения «о литовском деле», царь отправил в Вену своего гонца Никона Ушакова. В свете всего этого планы большого антиосманского союза Габсбургов, России, Польши и Литвы приобретали реальные очертания. Царь, не дожидаясь окончания борьбы за польский трон, стал предпринимать первые шаги для их осуществления. Были приняты меры для обновления связей с запорожским казачеством: весной 1575 года в Бахчисарае узнали, что царь «грамоты днепръским казаком писал не по однажды, ходите, деи, вы на улусы крымские». Отряды казаков разорили окрестности Аккермана, Очакова, Ислам-Кирмена. Вступивший с ними в сражение наместник Перекопа мурза Дербыш был разбит и бежал. А после похода на Крым козаки пустились в открытое море где взяли Трапезунд и Синоп. К этому времени при дворе Ивана IV нашел себе приют и изгнанный незадолго до этого османами молдавский воевода Богдан Александрович. Царь пожаловал ему в удел Лух и Тарусу и обещал помочь с возвращением в родную землю. Весной 1575 года воевода с большим войском стоял в Чернигове. В окружении царя появились и другие знатные выходцы с Балкан: “Радул мутьянской воеводич, Стефан волоской воеводич, Микифор гречанин”.
Tuman: "Хош не хош, а маловато будет!" (с)
Tuman: Отряды казаков разорили окрестности Аккермана, Очакова, Ислам-Кирмена. А разве Очаков не наш? ...или это я с Азовом путаю?
Леший: Tuman пишет: А разве Очаков не наш? ...или это я с Азовом путаю? Азов наш. Очаков нет.
Леший: Положение постепенно накалялось. Готовясь к новым схваткам с Османской империей Иван IV начал сбор войска южнее Киева, которое должно было осуществить вторжение в Крым. Ожидали только известий из Польши, где в августе 1575 года начался новый избирательный сейм, на котором магнаты - приверженцы Габсбургов – попытались провести “номинацию” эрцгерцога Эрнеста Габсбурга (выдвинутого кандидатом в короли после отказа императора Максимилиана II от борьбы за польский трон), не считаясь с мнением противной стороны. Такой образ действий привел к открытому расколу – коронные шляхтичи, поддерживающие кандидатуру Ивана IV, собравшись в лагере враждебном магнатам, констатировали, что уже в течении длительного времени сейм не может начать работы, и обвинили в этом сенаторов, которые “интригами тянут время, чтобы шляхта разъехалась” и можно было бы решить вопрос о короне без ее участия. В результате было постановлено, что единственным выходом из ситуации является созыв вооруженного съезда (“рокоша”) всей присутствующей на выборном поле шляхты, в том числе и тех ее представителей, которые находятся на службе у отдельных вельмож, которая в этом случае могла бы продиктовать свою волю магнатской группировке. И для исполнения задуманного плана были отправлены особые посланцы к “панским слугам” с призывом принять участие в задуманном съезде с целью “обрать” на польский трон Ивана IV. Дело дошло до столкновения на самом выборном поле. Как сообщал русский посол Афанасий Нагой, ставший невольным свидетелем происходившего, магнаты, “убоявся всех шляхт, с великою боязнью до места (города) утекли, а оне тех панов хотели побить”. В ответ на это магнаты собрав свои личные вооруженные отряды двинули их на взбунтовавшихся шляхтичей, которые не имея единого руководства покинули сеймовое “коло”, и немногочисленные сторонники эрцгерцога смогли без препятствий провозгласить Эрнеста королем польским. Но хотя формально магнатам удалось добиться своей цели, фактически “номинация”, проведенная таким способом, означала провал их плана. Привлечь значительные группы шляхты на сторону австрийского кандидата австрофильской группировке не удалось. Тем более, что противный лагерь не только не признал этой “номинации” законной, но и демонстративно исключил из числа возможных кандидатов на польский трон австрийского эрцгерцога. Собравшиеся в Люблине шляхтичи официально провозгласили “рокош” против действий магнатов и послали царю в Киев, посланников с просьбой о приходе в Польшу с целью занять королевский трон. Чем поставили Ивана IV перед трудным выбором, поскольку примерно в это же время прибыло посольство из Вены во главе с Иоганном Кобенцлем, которое привезло весьма важные предложения. Император просил царя прислать грамоты в Польшу, чтобы его сына Эрнеста «за короля себе обрали мимо иных всех», обещая в этом случае польским панам и шляхте «правдивое приятельское суседство» и «соединение против всех недругов». Если Эрнест «доступит» польского трона, обещал император, так он бы «ежечас против вашего величества недругов, где будет надобе, всегды был готов». Ради поддержки царя император готов был пойти на важные уступки. Так, он обещал, что новый польский король передаст царю «для брацкие любви» город Львов, так как император хорошо знает, что Червонная Русь «исконная» «вотчина» Ивана IV, а также, с избранием Эрнеста, как говорили австрийские послы, откроется дорога к созданию большой антиосманской коалиции, в которую помимо держав австрийских Габсбургов, Речи Посполитой и России войдут папство, Испания и другие христианские государства. Они все объединятся, чтобы «тех неверных людей могли выгнать за Арапы до Азии» и чтобы «все цесарство Греческое на всход солнца к твоему величеству пришло». Перед Иваном IV рисовалась перспектива утверждения его власти после победоносной войны с османами в бывших владениях Византийской империи — перспектива, к которой царь не мог остаться равнодушным. Тем более, что став великим князем Литовским Иван IV не стремился занять польский королевский трон, готовый в принципе уступить его Габсбургам. Но тут вмешалась “третья сила” в лице шведского короля Юхана III, который будучи женат на Анне Ягелонке еще во время первой элекции выдвигался на трон Польши. Но тогда его кандидатура не имела успеха. Все изменилось после обострения противостояния между шляхтой и магнатами во время второй элекции, когда Юхана стали рассматривать как компромиссную фигуру способную примирить два противостоящих лагеря, что встревожило русских, поскольку центральной частью программы шведов, после заключения ими в 1563 году выгодного мира с Данией и Любеком, было создание из Швеции, Польши и, возможно, Турции антирусской коалиции и организация “похода на Восток” с целью отвоевания “захваченных московитами” литовских земель, в числе которых назывались и Смоленск с Новгород-Северским. Как утверждали сторонники Юхана, при соединении двух могущественных государств, Польши и Швеции, “Юхан если не всем Московским государством овладеет, то по меньшей мере возьмет Псков и Смоленск, а военными кораблями шведскими загородит морскую дорогу в Балтийское и Белое моря, отчего Московскому государству великий убыток будет”. Следствием чего стал раскол Польши уже не на две, а на три части. В Галиции, Малой Польше и Мазовии были тверды позиции русского царя. На Великую Польшу опирались сторонники Габсбургов. А на севере усиливались сторонники Юхана Ваза. Чем воспользовалась как протестантская, так и католическая ветви Радзивиллов, которые помирившись меж собой вступили в переговоры со шведами и предложили Юхану III корону Великого княжества Литовского, обещая всестороннюю поддержку в борьбе против “московского тирана”. В результате 22 августа 1575 г. в Гданьске высадилось 12- тыс. войско шведского короля. Одновременно с этим Эрнест Габсбург приблизился к Кракову, но принужден был отступить, после неудачной попытки занять город. А в Литве подняли мятеж Радзивиллы. Их частная армия захватила Троки и осадила Вильно, где сел в осаду с малочисленным гарнизоном воевода Иван Шуйский.
Леший: Леший пишет: Находившиеся в Кнышине литовские сенаторы и связанные с ними епископы ожидали известий из Вены и тайного приезда Эрнеста, который должен был обвенчаться с Анной Ягеллон и затем вступить на литовский трон. Леший пишет: Но тут вмешалась “третья сила” в лице шведского короля Юхана III, который будучи женат на Анне Ягелонке еще во время первой элекции выдвигался на трон Польши Блин!!!! Лопухнулся. Теперь ломаю голову, что с Анной делать. То ли оставить старой девой, то ли все же замуж за Юхана вместо Екатерины. У кого какие мнения?
georg: Леший пишет: Теперь ломаю голову, что с Анной делать. ИМХО за Юхана было бы удобнее... Вот только посватается ли. В реале литовское присутствие в Ливонии играло изрядную роль в этом браке. А здесь таковым и не пахнет. Хотя реально. Сигизмунд может разыграть резервную комбинацию. А Юхан женится и на Анне - судя по картине польского художника конца XVI века, изображающего проповедь Скарги перед королевской фамилией, женщина весьма привлекательная. Зато можно предположить ее бесплодие (с Баторием детей небыло). Сигизмунд Ваза не появляется на свет, и в Швеции реал.
Леший: georg пишет: Сигизмунд Ваза не появляется на свет, и в Швеции реал. В принципе хороший вариант. Учту в дальнейшем. Значит будем считать, что Анну выдали таки за Юхана и бедолаге Эрнесту не нада на ней жениться.
Леший: Кто может подсказать где можно взять информацию по частным армиям польско-литовских магнатов (желательно 16-17 вв.)? Пока нашел только по середине 18 в. по графу Францу-Ксаверию Потоцкому (2 тыс. чел.) и Карлу-Станиславу Радзивиллу (10 тыс. чел.).
Сварга: Неплохо бы оживить русско-персидские отношения на антитурецкой основе (Персия может войти в зарождающуюся коалицию). Не планируете?
Леший: Сварга пишет: Неплохо бы оживить русско-персидские отношения на антитурецкой основе (Персия может войти в зарождающуюся коалицию). Не планируете? После прихода к власти в Песии Аббаса I, антитурецкий союз между им Россией будет. Тем более что и Россия и Персия в это время будут с османами воевать. Но полноценная коалиция... Надо будет подумать.
Леший: Уважаемые коллеги я извиняюсь за долгое отсутствие продолжения ПЛВ, но у меня уважительная причина - на работе сдача объекта (а на следующей неделе еще одного). Зашиваюсь. Но все же хотелось бы продолжить работу над темой и выслушать мнение по поводу некоторых вопросов. Итак, предполагаемый ход дальнейших действий: Иван IV становится Великим князем Литовским, что автоматически делает его польским королем. Но польские можновладцы (магнаты) отказываются признать его и выбирают королем Генриха Анжуйского. В Польше начинается гражданская война, воспользовавшись которой восстают литовские магнаты Радзивиллы, Ходкевичи и князь Слуцкий, которые по предложению главы семьи Ходкевичей Яна-Иеремии также признают власть Генриха Анжуйского. Затем в Польшу прибывает сам Генрих (с войском нанятым на свои деньги или как?) и вступает в войну. В конце концов Иван IV громит мятежников, Генрих Анжуйский погибает в одной из битв (или при осаде русскими войсками Гданьска). И когда во Франции умирает король Карл, ему наследует младший брат Франциск (что Франции, впрочем, не поможет). Сложнее ситуация на юге. Турция все еще находится в состоянии войны с Россией, но после понесенных поражений организовывать новые наступления не стремиться. Более активен Крым, но 1. Его тылам угрожают казаки, которых уже не задерживает Азов; 2. Большая часть боеспособного населения погибла в предыдущих походах. Поэтому только мелкие набеги. Но в 1574 г., как и в РИ поднимает мятеж против Турции молдавский господарь Иона Водэ Лютый, который обращается к Ивану IV за помощью (Будет оказана помощь или нет? А если будет, то какая?). Что провоцирует турок на организауию военного вторжения в Молдавию. В конце концов Молдавия на тот момент останется турецкой и в 1577 г. (предположительно) будет заключен русско-турецкий мир (Россия оставит себе Азов, но будет вынуждена уступить Молдавию). Еще раз оговорюсь - вариант пока только предпологаемый. Возможны изменения.
Mukhin: Отлично! Читаю с удовольствием!
Tuman: Я извеняюсь, а продолжение будэ чи ни?
Леший: Tuman пишет: Я извеняюсь, а продолжение будэ чи ни? Обязательно будет, но Леший пишет: я извиняюсь за долгое отсутствие продолжения ПЛВ, но у меня уважительная причина - на работе сдача объекта (а на следующей неделе еще одного). Зашиваюсь. Как только, так сразу...
Леший: По ходу создания Части IV возник вопрос: а дальше? Есть два предполагаемых варианта дальнейшего развития событий: Вариант первый (он был озвучен в теме ранее) - Иван IV избран Великим князем Литовским. Генрих Анжуйский - польским королем. Как и в РИ он сбегает с престола и Иван IV побеждает на выборах короля во время второй элекции. (Хотя рассматривается и вариант начала русско-польской войны - польские магнаты решают "вернуть" Литву) Вариант второй - Иван IV избран Великим князем Литовским. Генрих Анжуйский - польским королем. Но посидеть на троне ему не удалось. Узнав об избрании Ивана Грозного литовским князем значительная часть коронной шляхты (в основном "русской" и малопольской) не желая терять Литву подняли мятеж (рокош) против Генриха и предложили корону Ивану. В Польше началась гражданская война по ходу которой сторонники Грозного побеждают, а Генрих Анжуйский так и не прибудет в Польшу. У кого какие мнения? Прошу высказываться.
Леший: Видоизменил ход событий во время турецких осад Азова. Вот первая осада: 14 августа 1571 года турки обступили Азов от реки Дона до моря. Флот высадив пехоту и артиллерию, остановился в 8 верстах от устья Дона. После отказа русских капитулировать, на следующий день Касим-бей бросил войска на приступ города, который защищал 5,3 тыс. гарнизон. Штурм был отбит, и турки потеряв более 1,2 тыс. чел. были вынуждены отступить и перейти к планомерной осаде. Начали возводить батареи, полевые укрепления и насыпать вал, который они попытались подвести к стенам крепости. В ответ казаки организовали несколько вылазок, сумев замедлить строительство насыпи. Но не смотря на это, турки все же возвели вал выше крепостных сооружений, установили на нем более сотни “проломных” орудий и начали жесточайшую бомбардировку, периодически останавливая ее и предпринимая новые приступы, безуспешно пытаясь захватить крепостной вал. Тем временем, выше по реке, в районе Черкасского городка началось сосредоточение русских войск, в котором насчитывалось 1,7 тыс. стрельцов, 2,3 тыс. ногайских и юртовских татар и 10 тыс. донских и 2 тыс. подошедших днепровских казаков. И наличие которых не давало татарам возможности выполнять фуражировку для снабжения себя и турецкой армии. Из-за чего, уже скоро турки стали испытывать нехватку в продовольствии. Кроме того, турки выбрали неудачное время для осады. В сентябре пошли дожди, ночи стали холодными и в турецком лагере, расположенном в нездоровой влажной местности близ реки, началась эпидемия, сотнями косившая солдат и рабочих, скученных в палатках и шалашах. Заволновалось и татарское войско, которое стало требовать чтобы их отпустили а набег на русские окраины, а заодно собрать продовольствие. И Касим-бей, чтобы не раздражать союзника, вынужден был разрешить крымскому хану отправить часть сил на “охоту”. Но находившиеся поблизости русские разъезды засекли начало набега. Одни татарские загоны, едва успев удалиться от главного стана, попали под удары казачьих и ногайских отрядов и были разбиты. Другие уткнулись в свежесрубленные засечные черты и выдвинутые к ним получивших предупреждение русские войска. И были вынуждены повернуть назад. Кроме того, из-за потерь и дефицита боеприпасов турки временно прекратили обстрел и атаки, ограничиваясь блокадой. По хорошему надо было прекратить осаду и отвести войска, чтобы лучше подготовится к новому нападению в следующем году. Но Касим-бей, хорошо понимал, что коли раз ему чудом удалось спасти голову от гнева султана, то во второй раз это будет, мягко говоря, затруднительно. И упорно продолжал осаду. В конце концов, туркам удалось доставить к Азову порох и ядра, и сражение закипело с новой силой. Турецкая артиллерия по очереди разбила три защитных вала, но защитники построили четвертый и отбивались за ним. 24 сентября началось новое наступление турок. Каждый день на штурм крепости шло 10 тыс. турецких солдат. Их отбрасывали. После чего вновь вступали турецкие орудия и грохотали всю ночь. А на утро турецкий командующий бросал в атаку другие 10 тыс. бойцов, предоставляя отдых предыдущим. Но 1 октября 1570 г. татарская конная разведка заметила оживление возле Черкасского городка. У турецкого командования не было сомнений – русские готовятся к удару по измотанным турецким войскам. На экстренном заседании военного совета было принято решение о прекращении осады и экстренном отступлении – было ясно, что удара свежих русских сил уставшие турки и татары не выдержат. Бросив артиллерию и обоз турки в спешке начали отход к берегу, где шла посадка на корабли. Татары же и вовсе бросив все умчались прочь. Воспользовавшись этим уцелевший гарнизон (около 2 тыс. чел.) вышел из крепости и соединившись с русскими разъездами атаковал отступающие деморализованные неудачей турецкие войска. Среди турок началась паника. Решив, что их атакуют основные русские силы, они смешались и побежали нестройной толпой, спеша очутиться на кораблях. Что привело к давке и невозможности организации хоть какого-либо сопротивления атакующим. Фактически это была бойня, усугубленная полным беспорядком на берегу, где многие солдаты опасаясь, что из-за осеннего шторма их бросят на произвол судьбы стали захватывать баркасы, чрезмерно набиваясь в них, что приводило к тому, что многие лодки не выдержав переворачивались, бросались вплавь и тонули... Это был полный крах экспедиции. Из 30-тыс. турецкой армии на родину возвратилось лишь 7-тыс. человек. Остальные либо погибли при штурмах Азова, от болезней или при эвакуации. А около 10 тыс. чел. попало в плен русским. А вот вторая: Успех сопутствовал русским войскам и на других фронтах. После высадки в устье Дона турецкий командующий Мустафа-паша разделил свою армию на две части. Одна часть, численностью 40 тыс. чел. и составлявшая ядро османской армии, приступила к осаде города, начав под прикрытием привезенных с собой вязанок соломы, хвороста и мешков с шерстью рыть траншеи и строить батареи. И хотя на рассвете 25 июня гарнизон предпринял вылазку силами 2 тыс. чел., вынудив противника оставить первую траншею, но затем турки контратаковали, и пришлось отступить. Начался обстрел Азова их 3-х батарей. На это гарнизон ответил очередной вылазкой. Около 3 тыс. бойцов атаковали с нескольких направлений, дошли до траншей, перебив турецкий авангард. А после контратаки неприятеля отошли в крепость, потеряв 23 чел. убитыми, а 27 чел. было ранено. Другая часть, во главе с заместителем командующего Капланом-пашой, насчитывавшая 60 тыс. чел. и состоявшая в основном из вспомогательных войск и конницы, двигалась вверх по Дону с целью разорить находящиеся по реке казачьи городки. Но под Черкасском путь им преградило 35-тыс. русское войско во главе с П. Серебряным. Зная о численном преимуществе противника Серебряный приготовились обороняться. Был возведен земляной вал с частоколом и выдвинуты вперед два небольших “гуляй-города”. Левый фланг русских прикрывала река, правый казачья и ногайская конница. Кроме того, 10-тыс. отряд поместной конницы был оставлен в резерве. В центре позиций был оставлен проход в земляном валу между “гуляй-городами”, прикрытый “немецким” полком, который по плану должен был выдержав первый натиск турок отойти и увлекая за собой противника, по флангам которого должны будут ударить артиллерия и поместная конница. 12 июля турки начали наступление. Первыми в атаку пошла турецкая конница - сипахи, обрушившись на центр русских позиций. Несмотря на мощный натиск, атака провалилась и сипахи были вынуждены отойти. Турецкая пехота так же не добилась успехов, атакуя русские позиции вдоль реки. Только ближе к полудню, направив острие атаки на русский правый фланг Каплан-паша смог потеснить казачью и ногайскую кавалерию и дать возможность прорваться сипахам в тыл противнику. Но которые сами тут же угодили под удар стоявшей до этого в резерве поместной конницы. В возникшей давке сипахи потеряли преимущество, понесли большие потери и стали отходить. Однако были атакованы оправившейся казачьей кавалерией. Увидев, что сипахи оказались в ловушке, но при этом и русская конница связана по рукам и ногам Каплан-паша приказал усилить натиск на наиболее слабый центр русских позиций, рассчитывая прорвав его раздробить русские силы и по одиночке разбить их. Ситуация сложилась отчаянная – посколько турки атаковали по всему фронту Серебряный не мог усилить центр. Но положение спасла стойкость “немцев” во главе с перешедшем на русскую службу Гаспаром фон Ольденбокеном. Выстроившись в линию они упорно отбивали все атаки неприятеля, пока на правом фланге окончательно не были добиты сипахи, после чего русская конница обрушилась на турецкую пехоту, приведя ее в замешательство. После чего, с целью поддержать ее удар в ринулась вперед вся русская армия. Не выдержав натиска турки побежали. Как доносил Серебряный: “Гнались и их рубили на версту и больше. И тех воинских людей побили и в полон поимали многих, знамена турецкие наимали многие ж”. После окончания битвы русские могли считать себя победителями – враг был разбит и был вынужден бежать. Но огромные потери – почти весь “немецкий” полк и половина кавалерии, в результате которых после битвы у Серебряного оставалось в строю 6 тыс. поместной конницы, 21 тыс. стрельцов и казаков. В то время как у турок под Азовом по прежнему находились лучшие войска, к тому же усиленные вернувшимися из под Черкасска частями, которые хоть и потеряли 18 тыс. чел., но по прежнему численно превосходили русскую армию. Впрочем, проблемы были у Мустафы-паши. Проигрыш битвы деморализовал солдат, а потеря почти всей сипахской конницы делала невозможным проведение фуражировки и дальней разведки. Дефицит продовольствия, которое из-за нехватки кораблей часто приходило с задержкой и в недостаточном количестве, заставляла армию балансировать на грани голода. Одновременно с этим, по указу Москвы, днепровские казаки, воспользовавшись уходом большинства боеспособных мужчин из Крыма, вышли в море и атаковав татарские селения сожгли Белгород-Днестровский (Аккерман), посеяв панику как среди татарского населения п-ова, так и в турецких владениях. А после того, как казаки захватили Козлов (Гезлев) с сосредоточенными там запасами хлеба, снабжение находящейся под Азовом турецкой армии стало еще более проблематичным. Но не смотря на это Мустафа-паша продолжил осаду, бросив все силы на взятие Азова. Выставив в нескольких верстах от основного лагеря вспомогательные войска во главе с Каплан-пашой в качестве прикрытия против полевой русской армии, его основные части стали рыть подкопы у городского вала, и одновременно воздвигли две новые батареи, которые стали вести огонь по городу. А 28-го июля турки начали штурм. На городские укрепления были брошены все силы. После ожесточенного боя турки были отброшены. Но на следующий день штурм возобновился. Прикрываясь фашинами, турки подошли к первой линии обороны и взорвав миной часть вала устремились в образовавшийся пролом. Но за взорванным укреплением наткнулись на второй вал, откуда по ним открыли огонь стрельцы. Потом была взорвана вторая мина. И массы турок двинулись в этом месте на приступ сбив стрельцов с этой позиции. В конце концов им удалось захватить “Земляной город”, но осажденные укрылись в цитадели, взять которую турки не смогли. Кроме того, турки были вынуждены отвести от Азова большую часть своего флота, поскольку стали получать тревожные известия из Средиземного моря, где в Мессине для войны против Турции сосредотачивались испанская, венецианский и папский эскадры. 30 июля к Азову подошла армия Серебряного. В нескольких верстах от города путь им преградили укрепления Каплан-паши с “многочисленными пушками” на возведенном валу. 31 июля Серебряный начал штурм “Капланпашева вала”. Первая, ночная атака не удалась. Несколько стрелецких и казачьих полков в полночь полезли на вал, подняли переполох в неприятельском лагере, но закрепится не сумели и были вынуждены отступить. День 1 августа русские ограничились простым обстрелом вражеских позиций, а 2-го утром Серебряный вновь двинул войска на приступ, в ходе которого, не смотря на сопротивление турок прорвал их позиции. Не видя возможности удержать вал и бросив 28 пушек, все палатки и обозы Каплан-паша начал организовано отходить, отогнав огнем преследующую конницу. Но отступить в полном порядке ему не удалось. Русские развернули брошенные неприятелем орудия и начали обстрел их отходящих колонн. В них началась паника. Турецкие войска в беспорядке ринулись в сторону азовского лагеря, но вновь попали под удар русской кавалерии, которая “на плечах” бегущих ворвалась в основной турецкий лагерь и подпалив его организовано отошла. 3 августа у турок был совет, на котором большинство командиров высказалось за снятие осады. Но Мустафа-паша тем не менее решился на отчаянный шаг – предпринять общий штурм, а если уж он будет безуспешным, то отступить. 8 августа турки атаковали цитадель, взрывом мины образовали пролом в стене в который и двинулись штурмующие. Навстречу им выкатили две пушки, и огнем из них отбросили назад. Одновременно с этим армия Серебряного атаковала турецкий укрепления, захватив часть внешнего вала. Но контратака янычар отбила позицию назад, хотя вызванное этим ослабление сил задействованных на штурме крепости предопределили его неудачу. После чего несколько дней шла перестрелка и стычки. Турки больше не решались атаковать и лишь ждали прибытия кораблей для эвакуации. 8 августа русские атаковали, вновь захватив внешний вал и часть орудий, но были контратакованы массой турецких войск. В завязавшейся ожесточенной схватке турецкий вал несколько раз переходил из рук в руки. Наконец, Мустафа-паша бросил в бой янычар оставив на позициях против Азова лишь вспомогательные войска. Позднее это будет считаться его ошибкой. Состоявшие в основном из валахов и молдаван эти силы не отличались стойкостью. Верно служащие туркам пока те одерживали победы, во время кризиса они были быстро подвергались брожению и теряли боевой дух. И это сыграло свою роковую роль. Когда в городе увидели, что основные турецкие силы брошены против Серебряного, около 2-х тыс. человек сделали вылазку за городские стены, ударив по ослабленным позициям противника. Что вызвало панику среди выставленного против города заслона, которая как пожар распространившись по позициям вызвала полное обрушение турецкого фронта на этом участке. Началось повальное бегство, к которому примкнули и деморализованные черкесы. В результате возникшего хаоса ряды турок смешались. Хоть какой-то порядок сохраняли только янычары и немецкие наемники. Однако о том, чтобы удержать лагерь только их силами не могло быть и речи. В этой обстановке Мустафа-паша отдал приказ бросить лагерь и отступать к устью Дона в надежде спасти хотя бы часть своей армии. Частично его надежды оправдалась. Увлеченные добиванием рассеянных и деморализованных вспомогательных турецких войск, русские не приложили больших усилий к преследованию отходящих сил. Благодаря чему тем удалось дойти до устья реки. Но тут перед турками встала другая проблема. Поскольку основные силы турецкого флота были переброшены в Средиземное море, имевшихся в наличие кораблей было недостаточно для эвакуации всей армии, что вынудило Мустафу-пашу начать вывоз своих сил поочередно. Но это вызвало бунт немецких наемников, которые оказавшись в самом конце списка на эвакуацию решили что их просто собираются бросить на произвол судьбы. Бросившись к берегу они попытались захватить лодки и вне очереди переправится на корабли. Что вызвало вооруженную схватку между ними и янычарами, плавно переросшую в самое настоящее сражение, в котором большая часть наемников была уничтожена, а около 300 немцев смогло спастись уйдя в сторону войска Серебряного, где они поступили на русскую службу. И хотя Серебряный не стал мешать уйти остаткам турецких войск (около 15 тыс. чел.), но гибель большей части 100-тыс. армии в устье Дона вызвало в Стамбуле шок. Тем более, что выйдя из Мессины 16 сентября, в составе четырех эскадр, объединенный христианский флот двинулся небольшими дневными переходами через Тарент в Корфу, где часть его осталась, между тем как дон-Хуан с остальными кораблями 30 сентября стал на якорь на другой стороне пролива, у берегов Эпира, в защищенной бухте Гоменице. Отсюда флот отправился в Коринфский залив. 7 октября утром, в то время как флот обходил высокий (1400 м) остров Оксию, на востоке показался турецкий флот, и здесь, у западного угла Этолии, при входе в Коринфский залив, разыгралось сражение, получившее название от города Лепанто, находившегося в 30 морских милях оттуда.
Сварга: Леший пишет: прикрытый “немецким” полком Не рановато ли для 1570 года? Или это просто немецкие наёмники (хотя зачем они нужны русскому царю)? Тогда не очень верится в их особую стойкость.
Леший: Сварга пишет: Не рановато ли для 1570 года? Или это просто немецкие наёмники Собственно взято из РИ (существование "немецких" полков). После захвата части Ливонии в РИ Иван Грозный сфрмировал два полка из ее жителей, которые пошли к нему служить (причем, по свидетельству ливонского же хрониста, весьма охотно). Хотя, конечно, их участие под Черкасском и поведение мой произвол, но в РИ в битве при Молодях они неплохо себя проявили.
Леший: Нужна помощь!!! Пытаюсь прописать события в Польше во время борьбы за королевский престол в начале 70-х гг. XVI столетия, но столкнулся с серьезной проблемой - катастрофически нехватает информации по составу польских чинов. И даже то что есть, часто противоречит друг другу. Например, известный казачий гетман Свирговский. В одних источниках он поляк Сверчковский, в других Свирговский Иван, в третьих Свирговский Григорий . Или Язловецкий. Как его правильно зовут? В одних текстах он Юрий, во вторых Ежи, а в третьих и вовсе Иржи. И кем он был? С одной стороны он коронный гетман, но в то же время упоминается как воевода Русский, а в других источниках как воевода Подольский. Так каким воеводой он был? Большая просьба, все кто имеет хоть какую-то информацию, поделитесь!
Леший: Пока тема ПЛВ застопорилась из-за нехватки иноформации (предвосхищая вопрос: ищу, ищу. Как только нарою достаточно продолжу тему), хотелось бы обсудить дальнейшие варианты развития России в этой АИ. Итак, предполагаемые мной изменения в отечественной и мировой истории: 1. Объединение России, Литвы и Польши приведет к созданию единого государства. Но первоначально это государство будет не унитарным, а личной унией (один монарх, но государства разные, типа Австро-Венгрии, Шведско-Норвежского и Датско-Норвежского государств). Но, постепенно русские государи будут стремиться к централизации. Возможные вехи: а. После подавления мятежа в Польше и Литве (надо бы определиться с периодом) Иван IV медленно, но верно подгоняет гос. устройство Польши и Литвы по "русский стандарт". В этой политике он опирается на мелкую шляхту (земля и уравнивание в правах с магнатами), и мещан, которые будут горой за государя, который разрешит им свободную торговлю (в РИ большая часть торгового оборота находилась в руках аристкратии - мещанам законодательно было запрещено вести многие торговые операции) и защитит от произвола магнатов и шляхты. б. Где-то в 1594 г. новый царь провозглашает унию России, Литвы и Польши (страны еще формально разделены - у каждой свой Статут (Уложение) и правительство, но они уже связаны не только личной, но и государственной унией). в. ... Время еще не решил, но полное слияние в единое государство. Возможно, после очередного польского мятежа. 2. Русско-турецкая война в 1587 году (в РИ планировалась, но из-за осложнений с Речью Посполитой отыграли назад). Конфликт постепенно расширяется - к войне с Турцией присоединяется Австрия. Возможные последствия (обсуждаем): а. Россия присоединяет Молдавию, Сев. Причерноморье, Крым, Правобережную Кубань (запорожские казаки, как и в РИ, скорее всего будут переселены туда). б. Австрию занимает большую часть Турецкой Венгрии (за исключением, возможно, Баната (Воеводины). Что с Валахией? Остается под властью Турции? Становится независимой (Михай Храбрый рулит?). Попадает под власть Австрии? Попадает под власть России? 3. Тем временем в Европе. Английский флот из-за сворачивания торговли с Россией слабее реала. В то же время, поскольку Турция занята войной с Россией ее флот не может угрожать Испанским берегам, благодаря чему Испания может бросить против Англии большие силы и гораздо раньше. Что приводит к высадке в Англии и воне на островах. 4. Во Франции высадка испанцев и Англии приводит к тому, что Генрих III так и не решается убить Генриха де'Гиза и тот свергает (убивает?) короля и постепенно захватывает трон (возможно перед ним будет королем Карл Бурбон - как марионетка Гизов). Во Франции гражданская война. Генрих Бурбон пытается бороться с Католической лигой, но без королевских ресурсов (в РИ Генрих III успел официально передать полномочия Генриху Бурбону, благодаря чему к нему примкнули многие католики-роялисты и офицеры королевской армии) он проигрывает (тем более, что будет вторжение испанцев в Южную Францию (оплот Бурбонов). В общем, где-то в году 1598 в Париже коронуется король Генрих IV де'Гиз). 5. Война в Англии затягивается. Закаленная испанская армия бъет нестройное ополчение англичан в поле, но ширится подпольное сопротивление. Правда большинство английских лесов сведены под флот, так что нового Робин Гуда не предвидется, но все же надо искать варианты. Кроме того неясна позиция Шотландии. С одной стороны шотландцы ненавидят англичан и охотно могут присоединится с их резне. К тому же война официально ведется из-за казни Елизаветой Марии Стюарт (матери шотландского короля Якова). С другой стороны, Елизавета поняв, что ее дела плохи официально передает королевские регалии Якову Стюарту, что бы тот бросил Шотландию против Испании. ИМХО. Яков и шотландцы займут Северную Англию, но в прямой конфликт с испанцами не вступят (оно им надо). Постепенно, поняв, что в лице Англии он заполучил новые Нидерланды (имеется ввиду сопротивление населения его власти) испанский король решает уйти "по хорошему", но чтобы "соблюсти лицо". Заключается договор с Яковом Стюартом о передаче ему власти над всей Англией и признание его английским королем, после чего испанцы объявляют о своей победе и спешно эвакуируются (ведь война-то, официально, ведется как буд-то ради отмщения за казнь матери шотландского короля). 6. В Нидерландах уход большинства испанских войск в Англию вызывает улучшение положения мятежных провинций. Это с одной стороны. А с другой... лишение английских гаваней для голландских гезов больно бъет по мятежникам. В общем, то же под вопросом. 7. Русско-Австрийско-Турецкая война будет долгой и постепенно в ее орбиту будут втягиваться новые государства. Например Персия. Турция будет на грани полного разгрома и раздела, но ее спасет состояние дел в Европе. 8. Хотя, формально к конце 16 столетия Испания успешно решила многие свои внешнеполитические решения (во Франции король-католик, свернута королева-еретичка в Англии), но фактически положение тяжелое. Долгие и тяжелые войны как и в РИ выедят все ресурсы. Мадрид в долгах как шелках. В то же время во Франции, хотя и правит король-католик, но его внешнеполитическая ориентация постепенно становится антииспанской (вера верой, но национальные интересы в первую очередь). Тем более, что Франция куда менее истощена гражданской войной, по сравнению с РИ. В Англии объединивший страну Яков Стюарт тоже настроен на конфликт с Испанией (даже скорее не он, а английское общество пылающее жаждой мести и желанием восстановить свое былое могущество). 9. 1610 г. Русско-Австро-Персо-Турецкая война продолжается, но над антитурецкой коалицией сгущаются тучи. Во-первых, усиливаются разногласия между союзниками. Во-вторых, вспыхивают восстания в Венгрии. В-третьих, и это главное, как и в РИ назревает Юлих-Клевский кризис переросший в общеевропейскую войну (в РИ войну удалось отсрочить до 1618 г. благодаря убийству католичнеским фанатиком Генриха IV Бурбона, прямо накануне его отьезда в армию). Начинается Великая война (типа Тридцатилетней в РИ, но называться она будет иначе). Предполагаемая антигабсбургская коалиция: Франция, Англия, Нидерланды (Северные), протестантские княжества в Германии, Савойское герцогство, Швеция, Дания (Последние две позже), венгерские повстанцы (ядро - Семиградское (Трансильванское) княжество), возможно Валахия, Турция. 10. В Швеции после смерти бездетного короля Юхана (его жена Анна Ягеллон бесплодна), власть переходит к Карлу Ваза, который примыкает к антигабсбургской коалиции. Как с датско-шведской войной?
georg: Леший пишет: После подавления мятежа в Польше и Литве (надо бы определиться с периодом) Иван IV медленно, но верно подгоняет гос. устройство Польши и Литвы по "русский стандарт". В этой политике он опирается на мелкую шляхту (земля и уравнивание в правах с магнатами), и мещан, которые будут горой за государя, который разрешит им свободную торговлю (в РИ большая часть торгового оборота находилась в руках аристкратии - мещанам законодательно было запрещено вести многие торговые операции) и защитит от произвола магнатов и шляхты. Во-первых, щляхта заинтересована в сохранении полномочия сейма в фискальном плане. Во-вторых, интересы шляхты (даже дробной) и городов противоположены. В третих-разыграют религиозную карту. При такой политике Грозный получит с Польшей геморрой куда хлеще чем русские императоры в 19 веке. На ее усмирение уйдет прорва ресурсов, все враги страны начнут там интриговать, наступать активно на внешних фронтах будет невозможно. Или оставтьте поляков при златых вольностях (но этот пример разлагающе подействует на русское дворянство), или пошлите Полшу на все четыре стороны и удовольствуйтесь ВКЛ. Без Польши привести его в "русский стандарт" реально. Леший пишет: 1610 г. Русско-Австро-Персо-Турецкая война продолжается Против такой коалиции в те годы Турции не устоять. Вспомните - это самый разгар Джелялийской смуты, в 1607 Календер-Оглу взял Бурсу, и османов спасли войска, высвободившиеся с запада после мира с Австрией. Леший пишет: Как с датско-шведской войной? По истокам Кальмарского конфликта вы больше в курсе.
полная версия страницы