Форум » Таймлайны - База Данных » Возрожденная Византия (совместный проект Георга и Владимира). » Ответить
Возрожденная Византия (совместный проект Георга и Владимира).
georg: Краткое освещение РИ предпосылок и развилки. Обсуждая с коллегой Владимиром возможность возрождения поздней Византии, задумались – когда Ромейская империя прошла «точку невозврата» как великая держава? Еще покойный Дмитрий Михайлович Балашов отмечал, что этот момент прошел в царствование Михаила Палеолога, когда империя утратила свой главный оплот – азиатские фемы. В данной теме во избежание излишних табуреток мы оставим за кадром соображения коллеги Владимира от теории Льва Николаевича Гумилева, с коей здесь многие не согласны. Приведем несколько цитат, дабы показать, что потеряла Византия в этот момент своей истории. [more] [quote]Чтобы собрать необходимые средства, василевс воспользовался землями своего обширного домена. На этой территории создавались императорские поместья, работу которых Иоанн III взял под личный контроль. Благодаря разумной налоговой политике и, видимо, широкому применению новых методов хозяйствования производство достигло в них невероятно высокого уровня. Достаточно сказать, что доходов, вырученных от продажи одних только яиц за год, императору хватило на то, чтобы изготовить золотой венец для своей жены! Правительство приняло меры для прекращения утечки монеты за рубеж. Специальный эдикт императора предписывал, угрожая в противном случае «бесчестием» (юридический термин, означавший лишение ряда гражданских прав), воздерживаться от покупки иноземных предметов роскоши и довольствоваться тем, что «производит земля ромеев и умеют приготовлять их руки». Даже своего сына Феодора Ватац, увидев в заморском шелковом одеянии, выбранил. Император побуждал и других представителей знати уделять больше внимания ведению домениального хозяйства. В результате этих мероприятий страна в короткое время достигла небывалого изобилия. Процветанию Никейской империи в правление Иоанна Ватаца способствовало то, что в соседних турецких землях царил голод, вызванный неурожаями и опустошительными нашествиями монголов. Множество разоренных жителей турецких областей хлынуло на земли Никейской империи для поселения и закупки продовольствия. Они приносили с собой деньги, изделия из драгоценных металлов, ткани, отдавая все это в обмен на продукты. От торговли с турками в это время особенно «обогатилась казна». Доходы от императорских поместий полностью удовлетворяли потребности двора и позволили Ватацу вести значительное церковное строительство, осыпать богатыми дарами духовенство, создавать приюты, богадельни, больницы, снискивая этим популярность у простого народа. Ватац наделял духовенство богатыми владениями, строил новые монастыри и храмы, восстанавливал и украшал старые. Он оказывал материальную помощь православному духовенству Александрии, Иерусалима, Антиохии, Синая, Сиона и, что особенно важно, Константинополя, Фессалоники, Афона, Аттики. Но прежде всего увеличение доходов казны дало Ватацу возможность укрепить военные силы страны, находившиеся в непосредственном его распоряжении. Георгий Пахимер прямо объясняет расцвет Никейской империи прочной организацией ее военных сил, прежде всего пограничных. Эта организация сложилась, по-видимому, в строгую систему уже при Феодоре I Ласкарисе. Границу государства защищали три рода войск. Главное место среди них принадлежало акритам — пограничным военным поселенцам, пешим воинам, обладавшим большим опытом партизанской борьбы. Они располагали значительными земельными наделами и пастбищами, не платили государственных налогов и получали жалованье. Акриты несли военную службу по месту расположения своих владений. Оборона границ означала для них одновременно охрану собственного достояния. Акриты нередко по своей инициативе предпринимали грабительские набеги на территории соседей. Среди акритов было немало еретиков, в их рядах находили себе убежище и другие оппозиционные элементы. Сравнительная обеспеченность и слабый государственный контроль при постоянной военной опасности способствовали развитию сознания сословного и социального единства и укреплению чувства взаимовыручки и солидарности. Помимо акритов, многие крепости на границе защищали гарнизоны, укомплектованные из греков и иноземцев (франков, армян, славян, турок), целиком находившихся на государственном содержании. Наиболее видные из них (как и наиболее выдающиеся из акритов) получали вместо жалования пронии. Наконец, к обороне границ, особенно в период острой военной опасности, привлекались и стратиоты — конные воины из зажиточного населения свободных деревень. В отличие от акритов, они участвовали в длительных и далеких военных походах. Процесс имущественной и социальной дифференциации среди стратиотов протекал в XIII в. особенно бурно. Некоторые из них влились в ряды прониаров, немало стратиотов в случае продвижения врагов в глубь византийской территории переходило на положение акритов, многие же оказывались прониарскими париками. Ко времени возникновения Никейской империи далеко не все земли в северо-западном углу Малоазийского полуострова находились в собственности светских и духовных феодалов. Здесь было немало государственных и императорских поместий. В распоряжении и теми и другими никейские правители, кажется, уже не делали никакого различия. Кроме того, много владений в результате латинского завоевания и эмиграции их собственников в западные области империи осталось без законных наследников на месте. Немало земель было конфисковано Феодором I Ласкарисом у своих политических противников и у местных правителей, противившихся упрочению и расширению его власти. В распоряжении правителя Никейской империи оказались и владения константинопольских монастырей и церквей, в частности владения св. Софии. Все эти земли составили фонд казны, который и был использован Феодором Ласкарисом для укрепления своей власти. Практически земля была тем единственным достоянием, которым император располагал для удовлетворения разнообразных нужд государства в первое десятилетие после его основания. Акты монастыря Лемвиотиссы показывают, что в первой половине XIII в. произошло значительное перераспределение земельной собственности между разными социальными группами. Уже на время правления этого императора приходится быстрый рост до того мало заметных прониарских владений, легших в основу формирования военных сил империи. Выросли и крупные поместья придворной и чиновной местной знати: именно землей мог Феодор Ласкарис наградить своих сторонников за помощь и поддержку, не имея достаточно денежных средств для выплаты руги6. Пронин выдавались лишь на срок жизни с обязательным условием несения службы. Прониары не имели права покупать землю своих париков. Верховное право собственности на нее принадлежало государству. Прониар обладал судебно-административными правами в отношении населения своей иронии, но он не был безраздельным собственником ни земли, ни париков пронии. Система проний была для никейских императоров могущественным средством сплочения феодалов вокруг императорского престола. Военные силы прониара не всегда комплектовались из зависимых от него париков. На территории пронии жили и представители других социальных категорий: мелкие феодалы, свободные собственники, горожане, деклассированные элементы. Из них прониар создавал свою дружину, с которой являлся на императорскую службу. Наследственные владения, которыми никейский император наделял высшее чиновничество, также отличались от благоприобретенных и родовых владений феодалов. При наследовании пожалованного императором поместья, так же как при смене царствования, необходимо было получить от императора подтвердительную грамоту. Таким образом, дальнейший рост владений феодала при укреплении прав императора на государственные земли в значительной мере зависел от степени усердия крупного собственника в выполнении своих обязанностей, от благоволения главы государства и от внешнеполитических успехов, связанных с захватом новых территорий. Иоанн Ватац еще более широко, чем его предшественник, раздавал иронии. Однако размеры раздававшихся Ватацем проний были, по всей вероятности, невелики, так как в дальнейшем увеличение проний было одним из требований знати. Иоанн Ватац провел ряд мероприятий, которые способствовали укреплению его единодержавной власти и ослабили зависимость императорского двора от крупных феодалов, с оппозицией которых ему пришлось столкнуться уже в начале своего правления. Своеобразной была политика Иоанна Ватаца и по отношению к церкви. Проявляя к ней большую щедрость, он в то же время стремился полностью подчинить задачам своей внутренней и внешней политики и белое, и черное духовенство. Патриархи, избиравшиеся при Ватаце, послушно следовали его воле. Когда императору не удавалось быстро найти подходящего кандидата на патриарший престол, он, не колеблясь, оставлял церковь без пастыря. С крайним неудовольствием Георгий Акрополит говорит, что Иоанн Ватац не нуждался ни в чьем совете, что высшие сановники, окружавшие императора, даже при решении важнейших государственных дел «ничем не отличались от столбов», не решаясь противоречить государю28. Но оппозиция не сложила оружия. Она все более явно возлагала свои надежды на молодого и талантливого представителя высшей аристократии — Михаила Палеолога. Ватац умер 3 ноября 1254 г. в Нимфее, и императором был провозглашен Феодор II Ласкарис (1254—1258), которому было в это время 33 года. Более трехсот лет, считая от Константина VII Багрянородного, византийский престол не занимал столь высоко по своему времени образованный человек, как Феодор II. Еще в царствование его отца Никея стала одним из главных, если не самым главным, центром византийской культуры и образованности. Ватац создал в городах библиотеки, собрав книги со всей империи и, насколько возможно, из-за ее пределов33. При дворе была основана высшая философская школа, в которой обучались сыновья аристократов. Один из учеников этой школы (Георгий Акрополит) и один из наставников (Никифор Влеммид) были учителями молодого Феодора. Философ и писатель34, Феодор Ласкарис написал несколько трактатов и речей. Известны его многочисленные письма. Он развивал идею об идеальном государе и о прочном и едином греческом государстве. Нервный, подозрительный, фанатично преданный своей идее и крайне самолюбивый и честолюбивый, Феодор II Ласкарис не терпел неповиновения и жестоко карал своих политических противников, порой по ничтожному подозрению. Многие знатные лица были смещены с их должностей35. Феодор окружил себя людьми незнатного происхождения, беззаветно преданными возвысившему их государю. Феодальную аристократию постигло жестокое разочарование. Все, говорит Акрополит, «кто был в опале при его отце или был лишен денег либо владений, лелеяли надежду обрести избавление от бед», но ошиблись в своих расчетах. Феодор II Ласкарис продолжал внутреннюю политику своего отца. Источники не позволяют сделать вывода о резкой перемене внутреннего курса при этом императоре37. Что касается его репрессий против крупнейших представителей феодальной аристократии, то борьбу с феодальной реакцией пришлось вести уже его отцу. При Феодоре II эта борьба обострилась, и репрессии приняли большие масштабы и более жесткий характер. Ближайшими советниками молодого императора стали незнатные лица — протовестиарий (впоследствии великий стратопедарх) Георгий Музалон и два его брата. Георгия император обычно оставлял своим наместником в столице во время военных походов. Феодор Ласкарис более строго, чем его отец, взыскивал налоги38. Он, по-видимому, ликвидировал некоторые излишества при дворе: даже императорские охотничьи и сокольничьи были зачислены в войско. Серьезной ошибкой Феодора Ласкариса было снижение платы западным наемникам (а вот я не согласен, что ошибка ) Мера эта, видимо, явилась свидетельством нерасположения к великому коноставлу (коннетаблю) Михаилу Палеологу, командовавшему этими наемниками. Палеолог вскоре ловко воспользовался недовольством латинских воинов. В 1256 г., отправившись походом на Балканы, Феодор Ласкарис оставил своим наместником в Никее Михаила Палеолога (Георгий Музалон на этот раз принял участие в походе). Во время похода, однако, пришло известие, что Михаил, боясь угроз императора, которые тот будто бы часто произносил по его адресу, бежал к туркам. Обеспокоенный Феодор поспешил в столицу. Палеологу была обещана полная безнаказанность, и он вернулся, принеся присягу на верность Феодору и его наследнику. Царствование Феодора II Ласкариса было коротким. Он страдал тяжелой болезнью, сопровождавшейся мучительными эпилептическими припадками. В августе 1258 г. император умер, оставив трон восьмилетнему сыну Иоанну (1258—1261). Опекунами юного императора Феодор Ласкарис назначил Георгия Музалона и, вероятна, патриарха Арсения. Незадолго перед смертью Феодора опекуны и представители высшей знати (в том числе Михаил Палеолог) принесли присягу на верность Иоанну. [/quote] Итак, что мы видим? Сбалансированную и эффективную систему государственной экономии, поместная система - один в один тимары и хассы, зачаток постоянного войска наряду с эффектвным поместным ополчением и ирегулярами, возможность подвижения для рядового воина, умеренное гнобление родовой аристократии... Я как прочитал, так и воскликнул - черт возьми, это же Османский султанат в фазе подьема. Именнно с такой структурой Османы победили и завоевали все, что было вокруг. А теперь смотрим, что стало после: [quote] Смерть Феодора II Ласкариса послужила сигналом к наступлению феодальной аристократии. Георгий Музалон прекрасно понимал это. Он тотчас созвал синклит, на котором изъявил готовность уйти со своего поста и передать дела новому эпитропу, которого изберет синклит. Однако заговорщики предпочли действовать из-за угла. Палеолог выступил с речью, восхваляющей мудрость Музалона, и задал тон собранию. Посыпались льстивые заявления. Снова была принесена присяга на верность Иоанну и Георгию Музалону. События развивались очень быстро. На девятый день после смерти императора Музалоны и другие представители высшей знати отправились в Сосандрский монастырь на панихиду в память умершего. Во время богослужения храм был окружен воинами, во главе которых были подчиненные Михаилу Палеологу западные наемники. Георгий, Андроник и Феодор Музалоны пытались найти убежище у алтаря, но были настигнуты и зверски зарублены. Опекуном малолетнего императора стал Палеолог, получивший титул мегадуки. Патриарх Арсений отдал ему ключи от казнохранилища, и новый распорядитель империи воспользовался этим, чтобы подготовить себе путь к трону. Он щедро раздавал деньги сановникам, военным, духовенству, всюду вербуя сторонников41. Пытался он завоевать симпатии и простых горожан, освободив должников фиска из тюрем42. Все аристократы, попавшие в опалу при Ватаце и его сыне, были возвращены ко двору и осыпаны милостями. Сторонники Музалонов подверглись репрессиям. Палеолог торжественно обещал, что на наиболее важные должности будут назначаться лишь представители высшей знати. В юридический статус прений были внесены важные изменения, приведшие к постепенному слиянию условной собственности с родовой феодальной собственностью: Палеолог обязался увеличить пронии и превратить их в наследственные, независимо от того, пали ли их держатели на поле боя или умерли своей смертью, независимо от того, есть ли у них наследники или они еще находятся во чреве матери Но главный поток милостей императора пришелся на долю светской знати. Михаил Палеолог вступил в тесный союз с военной землевладельческой знатью, сделав его основой своей внутренней политики. Император спешил удовлетворить требования феодалов. Положение узурпатора, отстранившего от власти, а затем ослепившего малолетнего Иоанна IV Ласкариса, заставляло его щедрыми подачками непрестанно добиваться расположения знати. Высшим сановникам были предоставлены субсидии для строительства новых и восстановления старых дворцов в столице. Своим приверженцам Михаил VIII, не скупясь, жаловал поместья и чины, раздавал богатые подарки. Широкие привилегии получили родственники императора и его ближайшие друзья, пролагавшие ему путь к трону. Брат Михаила Иоанн, видный военачальник, был возведен в достоинство деспота, второму брату Константину было присвоено звание кесаря. Титулом севастократора был отмечен родственник Михаила Константин Торник. Высокие звания получили другие приближенные императора. Было роздано большое количество земель в виде прений. Пронин получили члены синклита и многочисленная феодальная знать3. Большинство высших сановников государства стали обладателями крупных поместий. Так, брату императора деспоту Иоанну Палеологу принадлежали огромные территории, в том числе острова Митилена и Родос. Обширные владения, составившие прению Николая Малиасина, были получены Николаем от императора в 1272 г. Они были переданы ему с жившими там крестьянами, всем движимым и недвижимым имуществом в наследственное владение5. Государственные деньги тратились без счета. Как утверждает Пахимер, «Палеолог черпал из казны обеими руками и мотовски расточал то, что собиралось скряжнически»6. Финансовые потребности государства были велики. Помимо восстановления Константинополя, регулярных затрат на содержание многочисленного чиновничества и крупных сумм, уходивших на удовлетворение все возраставших аппетитов знати, большие средства поглощали армия и флот. Армия в значительной мере комплектовалась за счет наемников, главным образом турок и монголов. Ее численность единовременно достигала 15—20 тыс. человек. Годичное содержание одного воина-наемника обходилось государству примерно в 24 иперпира (минимальный годовой доход с прений, предоставлявшихся командной прослойке войска, составлял не менее 36 иперпиров)8. Снаряжавшийся с помощью Генуи флот насчитывал от 50 до 75 кораблей и стоил государству примерно четвертой части сумм, тратившихся на сухопутную армию9. Большие средства уходили на нужды дипломатии, богатые дары папскому престолу и иностранным правителям, на отправление и прием посольств. Соображения престижа заставляли византийское правительство возрождать традиции мировой державы, диктовали необходимость восстановления в прежнем блеске придворной жизни и пышного дворцового церемониала. Огромные траты быстро истощили казну, доставшуюся Палеологу от его предшественников. Между тем налоговые поступления, основной источник пополнения государственных финансов, имели тенденцию к сокращению. Контроль государства над увеличением численности освобожденных от налогов париков на частновладельческих землях практически совсем перестал осуществляться10. Много сельских жителей, плативших налоги государству, в поисках выхода из тяжелого положения бежало в поместья феодалов, превратившись в зависимых париков, плательщиков феодальной ренты11. Сокращение числа налогоплательщиков шло особенно быстро с ростом феодальных привилегий земельных магнатов и особенно с расширением иммунитетных прав. Податная экскуссия, даруемая феодалам, как правило, распространялась на их париков, которые впредь уплачивали бывшие государственные налоги своим господам. Предоставление феодалам полной и неограниченной податной экскуссии, широко жаловавшейся Михаилом VIII12, не только сокращало доходы фиска, но постепенно все более высвобождало поместья феодалов из-под контроля государства, ослабляя тем самым позиции центральной власти. Другой важный финансовый источник — таможенные пошлины, приносившие Византии при Комнинах и Ласкарях несколько тысяч золотых монет ежедневного дохода, теперь, с переходом международной торговли в руки генуэзцев и венецианцев и отмены для них торговых пошлин, почти полностью иссяк. Чтобы справиться с постоянным финансовым дефицитом, правительство Михаила Палеолога прибегало к крайним мерам — к дальнейшей порче монеты, конфискациям имущества лиц, впавших в немилость, к штрафам, взимавшимся по разным поводам с населения14. В византийской деревне царили запустение и нищета. Крестьянское хозяйство, десятилетиями страдавшее от разорения, вызванного вражескими вторжениями и внутренними междоусобицами, повсеместно пришло в упадок. Даже весьма скудные сведения, которые дошли до нас о положении дел в провинциях во время Михаила VIII, позволяют судить о катастрофическом обнищании восточных областей империи. Грабительская налоговая политика, частые кадастровые переписи и внеочередные сборы налогов приводили к полному разорению сельского населения. По словам Пахимера, «отсутствие денег у крестьян вынуждало их отдавать в счет налогов золотые и серебряные монеты, служившие им головным украшением, и оттого становиться еще беднее»15. С завоеванием Константинополя и возвращением императорского двора в столицу постепенно захирели и такие богатые области, как Вифиния, бывшая в свое время источником благосостояния Никейской империи. Безудержный грабеж государства привел к взрыву недовольства обездоленного крестьянства Вифинии: в 1262 г. вспыхнуло восстание вифинских акритов. В Никейской империи они были свободны от уплаты налогов и несения других повинностей. С приходом к власти Михаила VIII была проведена реформа, приведшая фактически к ликвидации пограничной службы акритов. Их земли были обложены податями, а воинам в виде компенсации назначили жалование, которое выдавалось нерегулярно и систематически уменьшалось16. Акриты при поддержке вифинского крестьянства, настроенного в пользу старой династии, подняли восстание. В среде восставших появился слепой юноша, выдававшийся ими за Иоанна IV. Посланное против восставших войско оказалось бессильным против засевших в горах акритов, которые хорошо знали местность и с успехом отражали атаки. Восстание удалось подавить путем обмана и подкупа отдельных его вожаков и участников17. В результате карательных экспедиций Вифиния была разорена. Грабительская политика правительства в отношении восточных областей дорого обошлась Византийскому государству. Местное население все чаще предпочитало входить в контакты с турками и переселяться в их области. Оборона восточных границ империи была полностью дезорганизована — акриты уклонялись теперь от несения пограничной службы, перебегали к туркам. Турки по большей части безнаказанно переходили границу империи и захватывали византийские области. Им удалось овладеть важным опорным пунктом византийцев — городом и крепостью Траллы, который был разрушен до основания, а его жители перебиты. Процесс проникновения турок облегчался и тем, что все помыслы Михаила Палеолога были устремлены на запад, где его вожделенной целью было окончательное изгнание латинян. Военные экспедиции на восток посылались лишь эпизодически, и вся восточная граница империи в годы пребывания Михаила VIII у власти по сути дела была открыта для турок. [/quote] Все. Как-то грустно говорить, что именно потомки этих самых ушедших к туркам акритов кончили Византию. Развилка данной АИ собственно очень простая - хромосомы выпали маленько по другому, и порфирородный Федор Ласкарис родился без врожденной эпилепсии. Прожил еще лет 20 как минимум (в РИ умер в 35 лет), укрепил вышеописанные структуры, посрубал головы всевозможным Палеологам, и оставил возрожденную и обновленную Византию.... немного похожую на РИ империю Османов . Приступим…[/more]
Han Solo: Smirnoff пишет: городская промышленность в империи была в серьезной мере т.с. «огосударствлена» через жесткий контроль над корпорациями Полагаю, что не более чем в среднем по Европе на 13 век
Arkturus: Принятие православия для него - выступление против своей группы в пользу чужаков-русинов. Вот уж кто-кто, а Ольгерд для русинов небыл чужаком: 1. дважды женат на руских 2. почти 25 лет (1318-1341) прожил и прокняжил в Витебске (именно оттуда он двинулся на Вильно после смерти Гедимина) и соответственно круг придворных у него формировался из славян, а не литовцев ибо руских он лучше знал, нежели литовцев. Свидригайло проиграл, а остальные это уравнивание так и не закончили. Вспомните восстание Глинского (русина-католика, кстати) - именно под лозунгом борьбы с притеснениями русинов и православных. Проиграл, ибо значительную часть войска Жигимонта под Олькениками составляли поляки. Кстати сын Жигимонта Михаил почему-то бежал в Москву, а не в Польшу. А восстание Глинский начал не из-за притеснений (ему было плевать), а из-за того, что король объявил его вне закона. история такова: У Михаила Глинского был смертельный враг - князь Заберезинский (претендовавший на Туров - вотчину Глинского) и Глинский жаждал его крови, из-за чего попросил Жигимонта выдать ему Заберезинского головой, естественно великий князь ему отказал, и тогда Глинский прискакал в Гродно, где тогда находился князь, убил его и с головой Заберезинского на пике проехал по улицам Гродно, после чего был объявлен вне закона и в открытую начал мятеж. После смерти отца (Василия) становится В.к. Московским, а после кончины Витовта и В.к. Литовским. Ладно, православные будут согласны с такой кандидатурой, а вот католики вряд ли, да и Ягайло тоже такой вариант не понравиться. Лучше 1368 год, во время осады Ольгердом Москвы гибнет Дмитрий (случайно падает на копье спиной и так 5 раз :) ) пораженные его гибелью москвичи сдаются и Владимир Андреевич приносит присягу верности Ольгерду, попутно отказываясь в его пользу от Великого княжения Владимирского.
georg: Ох. Флейму то . По поводу дискуссии коллег Arkturus`а и Сагайдака. Исходя из РИ и из строго проработанной матчасти - Литве на определеном этапе действительно крайне выгоден союз с католической Польшей (Ягайло зело не идиот). И в плане войны против рыцарей (Литва приобретает Польшу в союзники, Орден теряет поддержку папского престола и европейского рыцарства), и в плане структуры внутри ВКЛ. Коллега Arkturus прав в том, что права и привилегии давали православным уже при Сигизмунде Кейстутовиче, но кроме одной - занятия высших должностей в правительстве ВКЛ. Здесь этнические литвины огрызались до конца, и именнно опираясь на государственный статус католической религии. И если православные прорывались к этим постам - как тот же Константин Острожский - это сопровождалось оговорками типа впредь не допускать. И сдали эту позицию аукшайты только тогда, когда почуяли, что для ВКЛ как для государства запахло жареным. Михаил Глинский кстати здесь сыграл не последнюю роль. В этом мире Свидригайло может победить относительно безболезненно для ВКЛ. А далее - пусть княжат в Литве Олельковичи. Еще и Ливонию схарчат в союзе с Москвой . Arkturus пишет: Владимир Андреевич приносит присягу верности Ольгерду, попутно отказываясь в его пользу от Великого княжения Владимирского. Извините, нереал полнейший. Тогдашние москвичи немедленно присягнут Владимиру, да и он сам к капитуляциям отнюдь не склонен. Они скорее примут того же Михайлу Тверского, чем литвина. Smirnoff пишет: Думается, что большее внимание стоило бы уделить экономике. Обязательно. Немного позднее, когда накопятся глобальные факторы. К началу XV века. Smirnoff пишет: Я о том, что городская промышленность в империи была в серьезной мере т.с. «огосударствлена» через жесткий контроль над корпорациями. Тот же Успенский именно этот фактор определяет как основную причину неконкурентоспособности византийской промышленности. Не знаю, насколько можно с этим согласиться, но вопрос есть. Коллега, рекомендую работу Лукатто "Экономическая история Италии". Контроль синьорий Италии, каждая из которых в начале XIV века стремилась построить автаркию, был куда более свирепым. Дело не в контроле, а в степени финансового давления (а в этом плане экономическую политику Ласкарисов я вроде описал подробно). Контроль принципиально не отличался - как на западе, так и на востоке государство стремилось осуществить свои цели (на востоке - имперские, на западе - чтобы гражданам города было чего кушать, и при этом не допустить перепроизводства ремесленных изделий в рамках узкого рынка отдельной синьории), а взамен - предоставляло ремесленной корпорации монополию на производство определенных изделий и гнобление нарушителей оной монополии. Выход известен - рассеяная мануфактура. Что и ожидает тех и других. Smirnoff пишет: Как в вашей АИ был разрешен вопрос с союзниками генуэзцами, которые претендовали на беспошлинную (или с низкими пошлинами) торговлю? Я писал об этом. Феодор II, верный заветам отца, при столкновении с данной проблемой предпочел не вести столь активную наступательную политику на западе, какую вел Палеолог (что грозило разорением), но сохранить и укрепить Азию как главный оплот империи. Соответсвенно платить генуэзцам за союз готовы меньше, чем в РИ. Smirnoff пишет: Ведь просто призыв Ласкаря «покупайте византийское» если и работал в Никее с его казаками – акритай, что в основном жили натуральным хозяйством, после освобождения Города уже недостаточен. Нужен государственный протекционизм. Даже в РИ - это был не призыв. Покупать западные изделия прямо зарещалось под страхом "лишения чести" - то есть лишения гражданских прав на тогдашнем юридическом языке. Что собственно и есть прям таки "оголтелый протекционизм". Smirnoff пишет: Крестьянские общины? Крестьяне свободны? Как я понимаю, земельного голода нет. Да. Крупные домены были в Вифинии, и достаточно эффективные. Было определенное защищенное от тех же турецких набегов пространство, с которого крестьянам было невыгодно уходить. Но с расширением имперской территории в Азии неизбежно возобладает РИ ситуация IX века - земли много, крестьян мало. То есть да, в Азии свободная община. Страдиоты - свободны от налогов, но выставляют лучников (кочевники анатолийского плато - половцы, аланы и турки-юрюки - конных лучников), прочие - платят фиксированую ренту прониарам, оставаясь свободными держателями своих участков. Да, высокий уровень жизни вызовет демографический бум, и перенаселение наступит - но куда позже. Smirnoff пишет: Из чего состоит экспорт сельхозпродукции. Вряд ли зерно. Вино? Масло? Отчасти и зерно. Пока много свободной земли, это реально. В той же Италии при малейшем неурожае все синьории запрещают вывоз зерна, и купцы устремляются за ним на восток. Но в основном - вина, оливковое масло, кожи, шесть. На анатолийском плато пока кочевое хозяйство, и часть его продукции, та же овечья шерсть, может вывозится (пока Мануил II сие не запретит в целях поддержки собственных суконщиков). Smirnoff пишет: Вы часто употребляете термин «византийские гуманисты». Полагаю, что в обществе торжествующего паламизма именно «гуманистов» быть не может (в том значении, которое они получили на Западе). Может. В РИ Византия была слишком мала. И если в Церкви одолели паламиты - они одолели везде. Здесь - она велика. И велики силы аристократии. А ведь из ее рядов в РИ формировались те самые гуманисты. И здесь, где в их руках не захваченные турками огромные родовые вотчины и финансовые возможности - они смогут сформировать еще одно альтернативное направление в византийской культуре - своим меценатством. То что паламиты победили в Церкви - еще не означает их безусловного господства при дворе. Жесткой конфронтации я не жду. Исихастский конфликт был чисто религиозным, в РИ он приобрел такую остроту чисто из-за того, что победа паламитов делала невозможной унию с Римом на его условиях (что воспринималось "гуманистами" как трагедия). Без этого - синтез вполне пойдет. В РИ на стороне Акиндина бывали явно обскурантского толка монахи, а на стороне Паламы - вполне себе "гуманисты", знатоки и адепты античной культуры - тот же вышеупомянутый мной Николай Кавасила. Главное - антропология Паламы вполне себе гуманистична. По христиански . Smirnoff пишет: Вообще, как тут правильно замечали, с развитием науки есть проблемы. Какие? Коллеге Гучкову на подобные вопросы ответил. Если есть новые - готов ответить . По-моему паламизм - есть как раз направление христианства (в РИ не реализованное) которое в перспективе вполне поспособствует развитию науки. Smirnoff пишет: Все же тяжелая (линейная) пехота нужна, и вот вопрос. А что-то подобное янычарам не могло быть организовано? Вот-вот. Только реанимируемся от Великой Чумы - и таксиархии Македонской династии, распущенные Константином Дукой (который, превратив свое царствование в "господство философов, адвокатов и риторов", и последовательно гнобя военное сословие, подготовил падение империи перед Сельджуками) будут восстановлены. И как и при Османах, для пехоты будет "пердпочитаться качество перед количеством". По замыслу Кантакузин здесь готовил реформу еще при Алексее VI, да чума помешала. Smirnoff пишет: Вы случаем не Егор Х…? Нет. Личность я московским членам клуба ФАИ хорошо знакомая , под другими никами никогда не регистрировался, выступаю в одной ипостаси .
Леший: Arkturus пишет: Ладно, православные будут согласны с такой кандидатурой, а вот католики вряд ли Какие католики? По условию Ольгерд принимает православие. Соотвественно Витовт и абсолютное большинство знати православные.
Arkturus: Какие католики? По условию Ольгерд принимает православие. Соотвественно Витовт и абсолютное большинство знати православные А за Ягайло, что желающих принять католичество не найдется?
dragon.nur: Леший пишет: По условию Ольгерд принимает православие. Соотвественно Витовт и абсолютное большинство знати православные. Ольгерд принимает Православие, но погубит ли Ягайло Кейстута? В РИ вендетта Ягайле была отправной точкой для принятия Витовтом католичества; позднее он рассматривал себя как потенциальный наследник бездетного Ягайло, методично устраняя его братьев, но раз он круль польский, то у нас на троне XIV века оксюморон -- православный "царь польский". Не лучше ли сохранить Польшу за природными Пястами, хоть бы и Мазовецкими, безо всяких Ягеллонов и без унии. Пущай выполняют свою историческую задачу и отвоёвывают коренные польские земли на западе. Детский кинофильм-АИ "Перстень княгини Анны" видели?
dragon.nur: Уважаемый Георг, спасибо за справку по сербским властелям, вижу, что вы заглядываете далеко вперёд. Вы могли бы определить, нужен ли нам в этой АИ Иван Грозный -- тогда впоследствии пригодятся Якшичи (бабка его из этого рода). Вообще мне, как генеалогу-любителю, симпатичны именно людские судьбы, и мне интересно, как ваша авторская воля скажется именно на них; только три примера: - у Кантакузина и Ирины Асенисы в реале было 3 сына, последний, Андроник умер 13 лет, предположительно, от чумы. В вашей АИ он мог выжить, поскольку эпидемия была удачно преодолена и дать третью ветвь рода; - также его сестра Феодора явно не вышла замуж за Архана ибн Османа, а за кого-то другого, и не стала предком династии, которой в вашей реальности просто нету; - надеюсь, что и сестра Иоанна 5го Мария явно не выйдет за Франческо Гаттилузи, которому в этой АИ явно не место.
dragon.nur: Прошу прощения у уважаемого Георга и у Crusader'а, предыдущий якобы мой пост должен идти от имени последнего. Что-то у нас прокся расшалилась после грозы
Леший: dragon.nur пишет: но погубит ли Ягайло Кейстута? Можно открыть отдельную тему и обсудить этот вопрос.
georg: dragon.nur пишет: Ольгерд принимает Православие, но погубит ли Ягайло Кейстута? Думаю да - отношения между Ягайло и Кейстутом будут складываться аналогично РИ. С тем же результатом. Но далее - у нас другой расклад. Есть еще один могущественный игрок - сильное ВКГиВ и его государь - Любарт (старик умер где-то в 1384, так что поучаствовать успеет), который явно будет симпатизировать Кейстуту, с коим у него старое "боевое братство". Скорее всего Витовт сбежит именно на Волынь. Тут складывается ситуация, когда при координации действий Волыни и Москвы реально посадить на Виленский стол Андрея Полоцкого, а Витовту - вернуть Троки. Ягайлу же отправить либо в Витебск, либо - если он попадется в руки Витовту - прямиком на тот свет. Или наконец в бега к немцам. Это пожалуй самый логичный вариант в раскладах этого мира. dragon.nur пишет: Не лучше ли сохранить Польшу за природными Пястами, хоть бы и Мазовецкими, безо всяких Ягеллонов и без унии. Вообще существовало завещание Казимира Великого, согласно которому в случае, если у Лайоша сыновей не будет, корону Польши получает внук Казимира (сын его дочери Эльжбеты) Казимир Щецинский, герцог Померании. К сожалению Казимир погиб в 1377 году, сражаясь на стороне Лайоша против мятежного Семовита Мазовецкого. Но в этой АИ данной войны скорее всего не будет, так что.... dragon.nur пишет: тогда впоследствии пригодятся Якшичи (бабка его из этого рода). Якша здесь несомненно появится. Но это еще не скоро. dragon.nur пишет: у Кантакузина и Ирины Асенисы в реале было 3 сына, последний, Андроник умер 13 лет, предположительно, от чумы. В вашей АИ он мог выжить, поскольку эпидемия была удачно преодолена и дать третью ветвь рода; Кантакузины в данной АИ останутся чем-то вроде "принцев крови", и могут получить корону в случае пресечения рода Ласкарисов Если проводить аналогии с Палеологами - это пресечение может случится в XVI веке, по смерти Константина XII. А о потомках Матвея и Мануила Кантакузинов вам что-нибудь известно? dragon.nur пишет: - также его сестра Феодора явно не вышла замуж за Архана ибн Османа, а за кого-то другого, и не стала предком династии, которой в вашей реальности просто нету; - надеюсь, что и сестра Иоанна 5го Мария явно не выйдет за Франческо Гаттилузи, которому в этой АИ явно не место. Угу. Поскольку отношения с западом на текущий момент напряженные, женихи будут из православных владетельных домов.
Amio: dragon.nur пишет: Детский кинофильм-АИ "Перстень княгини Анны" видели? "Уже-ли здесь лежит весь орден?"(C)
Amio: georg Ну где-же обещанное?
georg: Amio пишет: georg Ну где-же обещанное? Вот: Сокрушительное поражение с потерей армии сильно осложнило положение Венгрии. Сиятельная республика святого Марка, до этого внимательно наблюдавшая за схваткой двух держав, в то же время потихоньку собирая войска, теперь перешла к открытым действиям. Венецианское войско высадилось в Далмации и осадило Задар. В этих условиях король Лайош вынужден был даже отозвать своего наместника Имре Вейдафи и подведомственные ему гарнизоны из Галичины – галицкие города и замки, ранее занимаемые венграми, были переданы полякам. Валашский господарь Владислав Влайку, ранее выжидавший, теперь открыто перешел на сторону Византии, и присягнул на верность императорам. Но пока Византия одерживала победы на Балканах, Казимир продолжал победоносное наступление на Русь. Незадолго до битвы при Шабаце Любарт, осажденный в Луцке, и не получая ниоткуда помощи, подписал с Казимиром фактически договор о капитуляции. Условия, которые Казимир навязал оказавшемуся в безвыходном положении волынскому князю, были крайне тяжелыми. Любарт уступал Польше всю Галичину и западную Волынь с Владмиром, а так же приносил Польше вассальную присягу как князь оставшейся за ним восточной Волыни с Луцком и Кременцом. Теперь для овладения всем наследием галицко-волынских князей Казимиру нехватало только Берестейской земли, которой владел Кейстут. Условия для наступления на Литву были весьма благоприятными – хотя Кейстут зимой сумел бежать из Мариенбурга и вернуться домой, положение Литвы оставалось тяжелым. Согласно хронике Вартберга «в 1362 г. магистр ливонский Арнольд предпринимал четыре похода против язычников: первый в день обращения Павла (25 января) до так называемой святой деревни Сетень; второй поход предпринял сейчас же вслед за первым (в феврале) с некоторыми гостями из Германии: третий, на кораблях, по просьбе великаго магистра тевтонтского в вербное воскресенье (после 16 апреля), для разрушения замка Кауве на Немане. Великий магистр же пришел к названному замку с войском на кораблях во вторник перед днем Юдики (29-го марта), который и осадил, думая, что в ней находятся убежавший король Кейнстут. Но замок, выведенный из камня и укрепленный также высокими стенами, трудно было завоевать, особенно когда в то же время явились оба короля литовских со всей своей силой. Наконец, после продолжительных трудов и долгое время повторяемых битв, замок был покорен накануне Пасхи (16-го апреля). В плен было в нем взяты сын короля Кейнстута, начальник замка с его сыном и 37 других; остальные, около 2 000 отборных и сильных людей, погибло от огня и меча». В такой ситуации Ольгерд с Кейстутом не могли выслать на юг ни единого воина. Казимир, в июле вступив в Берестейщину, последовательно завоевал Брест, Кобрин, Дрогичин и Мельник. Теперь, овладев практически всем наследием Данила и Юрия, Казимир Великий принял титул «король Польский и Руский». Ольгерд еще с прошлого года вел переговоры с Москвой и Константинополем, и через их посредство – с Ордой. Мамай в 1362 году окончательно разгромил Хызра, загнав его за Яик, и обещал зимой двинуть войска на запад. Отношения между Литвой и Ордой были урегулированы, Дмитрий Ольгердович, ранее посаженный Ольгердом на княжение в Брянске, обязался платить дань Орде, Ольгерд – не посягать на прочие зависимые от Орды русские земли. В то же время патриарх Филофей в открытом послании фактически призвал всех русских князей к священной войне с Польшей и Орденом. В начале 1362 года митрополит Алексий приехал в Вильно, где на переговорах с Ольгердом был заключен договор о союзе. Согласно ему владимирские полки должны были нанести удар по Ливонии. Летом 1362 года владимирская рать под предводительством князя Василия Васильевича Ярославского и тысяцкого Василия Вельяминова, имея в своем составе полки не только московские, но и тверские, суздальские и ярославские, выступила в Псков. Вельяминов прибыл в Новгород из Москвы с крупными силами, присоединил войска, собранные в Новгородской земле, и вторгся во владения Дерпта. Русские опустошили окрестности Дерпта, сожгли цистерианский монастырь. Немецкие войска выступили из Дерпта и Одепне, оттеснили русские сторожевые отряды и дали основным силам сражение на р.Эмайыге. Битва закончилась поражением и отходом немцев. После сражения были опустошены окрестности Дерпта и Одепне. Воспользовавшись тем, что ливонцы не могли вмешаться, Ольгерд и Кейстут осадили захваченное немцами Ковно. Прусский магистр, явившийся на помощь замку, не смог отбросить литвинов. В сентябре Ковно было отвоевано. Продолжались военные действия и в Галичине. Любарт, заключив договор с Казимиром, пока выжидал. Но его племянники – братья Кориатовичи – продолжали борьбу с поляками. Начало экспансии Кориатовичей в Подольской земле следует отнести к первой половине 40-х гг. XIV в. На это определяющее обстоятельство указал еще 50 лет тому назад Х.Ловмяньский. Более точно определить верхнюю хронологическую грань утверждения Кориатовичей в Подольской земле можно с помощью содержащейся в Повести о Подолье записи о неудавшемся замысле Казимира III нарушить военно-политическое единство Гедиминовичей в Галицко-Волынской Руси, устроив брак своей дочери с Константином Кориатовичем. И затымь (узнал) полскы король Казимир Локотъковичь, што их три браты Корятовичи на Подольской земли, а люди мужьныи, - повествуют Супрасльская и Слуцкая летописи, - и он прислал к князю Костантину кглеитовныи (т.е. гарантирующие личную безопасность. - Авт.) листы, со великою тверъдостию и прося его, штобы к нему приъхаль. А умыслив тое соби и своими паны, што в него сына не было, толко была одна дочька, захотель за него дочку дати Константин Кориатович отказался от сделанного ему предложения, не пожелав, по словам летописца, принять католичество. В польской историографии этот факт или подвергался сомнению, или датировался последними годами жизни Казимира III. Между тем еще О.Бальцер на исходе XIX в. установил, что предназначаться в жены Кориатовичу могла только Кунигунда, выданная замуж за бранденбургского курфюрста и баварского князя Людвика (сына императора Людвика Виттельсбаха) в 1345 г., поскольку старшая дочь Казимира III Эльжбета вступила в брак с западнопоморским (вологоским) князем Богуславом V еще раньше, в 1343 г. Следовательно, попытка польского короля установить династическую связь с одним из подольских Кориатовичей могла иметь место только в 1344 г.. Получив в лен от своего дяди Любарта ранее принадлежавшие Галицкому княжеству земли в западной Подолии, братья Кориатовичи активно сражались с поляками в составе войск Любарта во время прошлых кампаний, в то же время установив неплохие взаимоотношения с татарами. Когда Любарт капитулировал перед Польшей, Кориатовичи, ушедшие к себе в Подольщину, не сложили оружия. Уход Казимира на север дал им возможность развернуть активные действия против поляков в Галичине. Получив в помощь 5000 татарских воинов – черкасов и половцев – Кориатовичи атаковали оставленного Казимиром на юге в качестве «старосты галицкого» Яна Леливу. На реке Боброк братья притворным отступлением заманили поляков под удар засадного полка и почти уничтожили польское войско. В сентябре Кориатовичи заняли Галич. Меж тем на Балканах византийские войска развивали успех. Перейдя Саву, византийцы осадили Срем. Отряды легкой конницы грабили Банат и Бачку. Другое византийское войско во главе с Феодором Команиотом вступило в Валахию, где к нему присоединились войска Тырновского царя Ивана Александра и перешедшего на сторону Византии валашского господаря Владислава Влайку. Команиот двинулся в Молдавию. В сентябре 1362 года он взял Байю и изгнал из Молдавии венгерского наместника Балка. На княжение в Молдавии был посажен Юрий Кориатович. К зиме Феодор Команиот, опасаясь значительных «небоевых потерь» в своем не привыкшем к сильным морозам войске, ушел за Дунай. Но по зимнему пути к границам Галичины двинулся Мамай с 40000 татар.
georg: Здесь необходимо коснуться вопроса о происхождении Мамая. Шенников в своем исследовании о родословии князей Глинских – потомков Мамая – возводит их происхождение к монголькому племени кыятов. Уже в XV веке хан Шах-Ахмат, добиваясь союза с Литвой, направил в 1501 году ещё письмо, с просьбой повлиять на короля, князьям Глинским, - братьям Ивану, Василию и Михаилу Львовичам, - которые в то время были действительно близки к королю. В сохранившемся польском переводе этого письма интересно обращение: «Кияты князья Мамаевы истинные дети, там рядом с братом моим (королём), а здесь рядом со мной в моём царстве, справа и слева уланы, князья, четыре корачи большие, у меня нет слуг больших и лучших, чем Кияты князья»… Хан апеллировал к ещё не угасшему татарскому этническому самосознанию Глинских, признавал их двойное подданство и рассматривал их как свою агентуру при короле. А Глинские, очевидно, ещё ранее дали повод для такого обращения, иначе хан, оказавшись в роли просителя, вряд ли обратился бы к ним в подобном тоне. Обращает на себя внимание многолетняя и постоянная поддержка, которую оказывали Мамаю в Крыму и в соседних материковых районах. Туда он не раз спасался после поражений в ордынских усобицах, и оттуда вновь появлялся со свежими силами. Дело было не только в финансовой (а в 1380 г. – и в военной) помощи генуэзцев, но и в том, что там Мамай набирал главную, ударную часть своих войск. Даже после огромных потерь на Куликовом поле он немедленно набрал там ещё одно войско и вновь пошёл на Москву, чему помешал лишь Тохтамыш. Вряд ли такие отборные контингенты в то время мог поставлять только Крым, где тогда ещё не было ни Крымского ханства, ни крымских татар в том виде, в котором они стали известны в следующем столетии. По-видимому, главную роль тут играли те полукочевники-татары, потомки кыпчаков-половцев и предки северо-причерноморских ногайцев, которые кочевали в меридиональной полосе от северной части Крыма и смежных частей Таврии и Приазовья, вдоль левого берега Днепра в районе порогов и далее на север до Ворсклы. Именно в этой полосе сохранились географические названия, связанные с именем Мамая, в XVII веке здесь ещё встречались развалины каменных надгробий и других построек, характерных для кочевий золотоордынских татар, которые в памяти крымских татар относились ко времени Мамая, а в XIX веке здесь украинцы называли каменные статуи на половецких курганах не «бабами», как в других местах, а «мамаями». По-видимому, для этих потомков половцев Мамай был не просто присланным из Сарая администратором, но и своим наследственным местным феодалом, кто-то из близких предков которого считался едва ли не прямым преемником домонгольских половецких ханов. Как отмечает исследователь Леонид Багацкий, родовая резиденция Мамая — Замык в низовье Днепра. Московская «Книга большому Чертежу» 1627 г. указывала, что в устье Московки, которая впадает в Днепр, есть «городок Мамаев Сарай. А ниже Мамаева Сарая 50 верст на Днепре — Усламовы городки». Инженер-подпоручик, князь Семен Мышецкий в 1736—1740 годах записал от старых запорожцев об упомянутой резиденции: «На оной же Конской реке у самаго Днепра имелся издревле городъ, называемой Замыкъ, где была прежнихъ татарскихъ владельцовъ столица». От него остались руины, подтверждающие наличие множества каменных сооружений: в городе была мостовая, оборонительные башни и стены. Гумилев указывает конкретного предка Мамая – нойона Сэчэ-Бики из рода Кыят-Юркин, который оказал сопротвиление Темучину. Его потомки, упорно сопротивляясь власти Чингиза, ушли к половцам. После разгрома меркитов на Иргизе в 1216 году уцелевший обладатель родословной Кыятов, вероятнее всего, попал в Северное Причерноморье вместе с отступившими туда заволжскими кыпчаками. Там он сумел занять среди кыпчаков видное положение, оттуда его ближайшие потомки попали на золотоордынскую службу уже в качестве «князей» Кыятов. Мамай унаследовал от монгольских предков знатное имя, а от половцев, в своё время приютивших меркитов, получил военную поддержку, на которую и опирался вплоть до своего падения. Таким образом Мамай лично был заинтересован в защите Северного Причерноморья как своего главного оплота. Его опорой были днепровские половцы и соседние славянизированные полукочевые этносы – черкасы и севрюки, предки казаков. Венгро-польское наступление на восток не на шутку встревожило беглербега. Зимой 1362-63 годов он лично возглавил кампанию, целью которой было изгнание поляков с Волыни. Татарское войско вступило в Галичину, беззащитную благодаря разгрому войск Леливы Кориатовичами. Львов был блокирован. Казимир среди зимы вынужден был выступить на юг. Сразу же по уходу его войск неугомонный Кейстут, перейдя в наступление, очистил от польских войск Берестейскую землю и Подляшье. Отвоевав Брест, Кейстут вторгся в Люблинскую землю, беспощадно опустошая польскую территорию. Казимир попытался было прийти на помощь Львову, но потерпел поражение от татар. Любарт, возобновивший при поддержке татар военный действия, отбил обратно Владимир. В марте Мамай отступил в Крым, готовясь по окончании весенней распутицы возобновить боевые действия. Летом кампания возобновилась. Рать Великого Княжества Владимирского вновь появилась в границах Ливонии. Русские, возглавляемые присланным в Псков князем Семеном Стародубским, развязали войну набегов, не давая магистру атаковать Литву. И хотя Кейстут вынужден был отбивать очередное нападение из Пруссии, Ольгерд с войском выступил на Волынь. В мае в Луцке соединились войска Ольгерда, Любарта и Мамая. Оставляя в тылу осажденные польские гарнизоны в Холме и Белзе, союзники двинулись в Польшу, оставляя на своем пути головешки и трупы. Казимир безуспешно пытался сдержать нашествие, взывая о помощи к императору и папе. Только на Висле ему удалось остановить противника, но Люблинская земля подверглась полному разорению. Мамай передал ярлык на Молдавию Юрию Кориатовичу, а ярлык на Киев, где в это время умер бездетный князь Феодор, получил особо отличившийся в этой войне князь Дмитрий Кориатович по прозвищу Боброк. К зиме Холм, Белз и Львов вернулись под власть Любарта. Любарт хотел довершить успех, и отвоевать Перемышльское княжество, но Ольгерд вынужден был вернуться в Литву – помогать Кейстуту отбивать немцев, а Мамай получил известия о новых враждебных действиях Хызра. Польше был предложен мир на условиях возвращения к довоенным границам, и Казимир принял его. Несколькими месяцами ранее его племянник, король Венгрии Лайош, теснимый как византийцами и сербами, так и венецианцами, подписал мир с Византией, согласно которому отазывался от своих последних завоеваний – Молдавии и Валахии. Так закончился очередной католический «натиск на восток». На этот раз весьма яркую роль в его отражении сыграла единая и сплоченная под управлением патриарха Филофея православная Церковь. На Руси митрополит Алексий, фактически управлявший Великим Княжеством Владимирским и координировавший его действия с двумя другими великими княжениями Руси – Литовским и Галицко-Волынским, а так же с Ордой, где правила преданная ему Тайдула, выполнял фактически роль общенационального лидера «всея Руси». Никогда ранее престиж Церкви не поднимался столь высоко.
Smirnoff: Arkturus пишет: Коллега, рекомендую работу Лукатто "Экономическая история Италии". Контроль синьорий Италии, каждая из которых в начале XIV века стремилась построить автаркию, был куда более свирепым. Дело не в контроле, а в степени финансового давления (а в этом плане экономическую политику Ласкарисов я вроде описал подробно). Контроль принципиально не отличался - как на западе, так и на востоке государство стремилось осуществить свои цели (на востоке - имперские, на западе - чтобы гражданам города было чего кушать, и при этом не допустить перепроизводства ремесленных изделий в рамках узкого рынка отдельной синьории), а взамен - предоставляло ремесленной корпорации монополию на производство определенных изделий и гнобление нарушителей оной монополии. Я имел в виду не сами корпоративные законы, а «огосударствление» корпораций, что и приводило к чрезмерным финансовым изъятиям. История корпораций вкратце следующая. Система, отраженная в «Книге экзарха» после расцвета македонской династии стагнирует и к латинскому завоеванию рушится, корпорации исчезают. Но после освобождения Константинополя они возрождается, правда в крайне ослабленной форме. Вот отрывки современных авторов на этот счет. «И еще в одном отношении константинопольское ремесло и торговля испытывали развращающее воздействие византийских порядков: самая их привилегированность сковывала предприимчивость мастеров, они привыкали жить под защитой императорских привилегий, и когда в XII в. им пришлось столкнуться с соперничеством энергичных купцов из молодых республик Италии, константинопольцы не выдержали борьбы… Привилегированность и подконтрольность константинопольского ремесла принесли в конечном счете опасные плоды… Благоприятное географическое положение Константинополя также обратилось в конце концов в свою противоположность. Он рано сделался крупнейшим международным торговым центром, но был сравнительно мало связан с внутренним рынком собственной страны: здесь не было реки, которая бы открывала константинопольским купцам путь в глубь своего государства. Упрочение провинциальных городских центров не влекло за собой экономического сплочения страны — напротив, оно оказывалось опасным для Константинополя, подрывало его монопольное положение». Каждан А.П. Византийская культура (X—XII вв.) Это были созданные по воле властей сообщества, находившиеся под строгим надзором государства, которое ни в коей мере не заботилось об обеспечении максимально выгодных условий для деятельности членов корпораций. Не случайно поэтому основное внимание в "Книге эпарха" уделено общественным обязанностям руководителей и членов корпораций и их парадно-представительным функциям, не имевшим никакого отношения к производству и торговле… Возможно, такая политика страховала государство от недостатка или перепроизводства некоторых изделий и продуктов; возможно, привилегии и права членов корпораций гарантировали двор от участия большинства торгового и ремесленного люда столицы в антиправительственных движениях. Но результаты существования этой системы ощущались уже в XI в., а со всею силою дали о себе знать в следующем столетии. Византия стала быстро сдавать свои позиции конкурирующим городам-республикам Италии. Причины этого коренились не только в том, что василевсы из политических соображений предоставляли венецианцам и генуэзцам неслыханные торговые льготы. Более важную роль играла замедленность темпов развития ремесла в империи еще до основания иноземцами факторий в Константинополе. Товары Италии все чаще оказывались добротнее и дешевле византийских. Экономическая и политическая система бюрократического государства задушила непомерными поборами и ограничениями собственное городское хозяйство, создав условия для его загнивания и медленного вырождения. Г. Г. Литаврин Соответственно этому в XII в. наблюдается упадок в тех отраслях ремесла, которые были сосредоточены преимущественно в Константинополе, — в производстве предметов роскоши. Расцвет ювелирного дела приходится на X—XI вв., а с XII в. начинается его постепенный упадок, особенно заметный в эмальерном производстве. Точно также с XII в. прослеживается упадок и художественной резьбы по кости, и книжного дела. В то время как провинциальные города XI—XII вв. оживленно отстраиваются, общественные сооружения Константинополя в XII в. приходят в упадок: водопровод давно не ремонтировался, и жители страдали от нехватки воды; будучи не в состоянии восстановить старую систему водоснабжения, правительство ограничивалось постройкой цистерны в районе Петры; городские стены Константинополя обветшали уже к середине XII столетия. Чтобы понять причины экономического спада в Константинополе, мы должны вспомнить, что его ранний расцвет в IX—X вв. был в значительной мере основан на интенсивной поддержке столичного ремесла и торговли императорами и столичной знатью: налоги, которые щедро лились в Константинополь, стимулировали развитие столичного ремесла; константинопольские мастера и торговцы имели обеспеченную клиентуру и пользовались покровительством центральной власти. За это, правда, они расплачивались потерей своей самостоятельности, строжайшим подчинением всей их деятельности контролю городского эпарха. Однако до поры до времени преимущества, вытекавшие из системы покровительства и контроля, оказывались более существенными, нежели недостатки ее: покуда Константинополь оставался монопольным центром ремесла и торговли в Восточном Средиземноморье, константинопольские купцы и владельцы эргастириев могли спокойно пожинать плоды этой монополии: им не надо было искать новых рынков или заботиться о новых методах производства и торговли — традиционная система давала им обеспеченную прибыль… В XI и особенно в XII в. положение изменилось. Выросли провинциальные города, которые стали ремесленными центрами своих районов. Сократилась доля налоговых поступлений по мере возрастания вотчинных форм эксплуатации крестьянства. Часть феодалов уже не стремилась в Константинополь и удовлетворяла свои потребности за счет вотчинного ремесла или в близких провинциальных центрах. Здесь находили себе крупные собственники и умелых строителей, и гончаров, и ткачей; сюда, на маленькие и на большие ярмарки, съезжались со всех концов купцы, привозившие самые разнообразные товары. Вместе с тем контроль за деятельностью столичных торговцев и ремесленников не ослабел: византийское правительство по-прежнему мелочно опекало ремесленное производство Константинополя и стремилось наложить свою лапу на богатства, накопленные столичными купцами. Возможно, что именно в XII в. исчезают ремесленные и торговые корпорации Константинополя62. Если это действительно так, то константинопольские мастера лишились тех органов, которые отстаивали цеховые привилегии от конкуренции вотчинного ремесла и от не объединенных в корпорации ремесленников и торговцев. 'История Византии. Том 2' \\Академик Сказкин С.Д. (отв.редактор) - Москва: Наука, 1967 Константинопольские торгово-ремесленные корпорации, стесняемые мелочной и крайне консервативной регламентацией, а также экономической политикой византийского правительства, диктуемой интересами крупных феодалов, не выдерживали конкуренции итальянского купечества; некоторые из них, очевидно, распались (в первую очередь это должно было коснуться корпораций, ведавших обработкой шелка и продажей шелковых тканей и одежд), некоторые очень ослабли14. По-видимому, сильно подорвана была корпоративная организация ремесла и торговли также в провинциальных городах, хотя некоторые корпорации, например в Фессалонике, существовали и в XIII—XIV вв. Ослабление корпоративной организации ремесла и торговли являлось признаком слабости византийских городов в последние века существования Византии. В то время как на Западе разложение цехового строя было связано с переходом к новой, высшей ступени организации производства и его гибель происходила в острой борьбе с раннекапиталистическим предпринимательством, в Византии корпоративное устройство стало разлагаться, когда внутри страны еще не появилось условий для развития нецехового ремесла и торговли. 'История Византии. Том 3' \\Академик Сказкин С.Д. (отв.редактор) - Москва: Наука, 1967 В связи с этим и вопрос экономической политики. Укрепление корпораций? Расчет на самостоятельную или государственную организацию? Сохранение положений «Книги Экзарха»?
Smirnoff: Господа модераторы, а что это такое приключилось?
Smirnoff: Глюки так глюки, - я продолжу. georg пишет: Даже в РИ - это был не призыв. Покупать западные изделия прямо зарещалось под страхом "лишения чести" - то есть лишения гражданских прав на тогдашнем юридическом языке. Что собственно и есть прям таки "оголтелый протекционизм" Простите, но не изделия вообще. Речь по доступным источникам идет только о текстиле. Наступить на мозоль итальянцам, и повысить пошлины он не решился. Я это к тому, что в вашей АИ более сильная Византия таки может пойти на фискальный протекционизм, что будет осложнять отношения с союзными генуэзцами. В возможных литературных произведениях козни «союзных» генуэзцев могут освежить сюжет. И, надеюсь, никакой генуэзской Галаты. georg пишет: Да. Крупные домены были в Вифинии, и достаточно эффективные. Было определенное защищенное от тех же турецких набегов пространство, с которого крестьянам было невыгодно уходить. Но с расширением имперской территории в Азии неизбежно возобладает РИ ситуация IX века - земли много, крестьян мало. То есть да, в Азии свободная община. Страдиоты - свободны от налогов, но выставляют лучников (кочевники анатолийского плато - половцы, аланы и турки-юрюки - конных лучников), прочие - платят фиксированую ренту прониарам, оставаясь свободными держателями своих участков. Очевидно, община не так уж и свободна. Крестьяне (государственные и императорские) привязаны к тяглу. В том числе и стратиоты. Любопытно, что в семье один сын обязан был остаться и выполнять повинности, остальные свободны. «соответственно государственным крестьянам запрещают покидать свое «тягло» (речь идет именно о прикреплении к тяглу, так как из крестьянских сыновей лишь для одного было обязательным оставаться в деревне — остальные не считались «приписанными к казне» и их свобода передвижения не ограничивалась), и они — в отличие от частновладельческих париков, пользовавшихся свободой перехода, — становятся крепостными». Каждан А.П. Византийская культура (X—XII вв.) В этом смысле частновладельческие парики были более свободны. Еще любопытная вещь. «Византийское крестьянство страдало от малоземелья, несмотря на наличие огромных пространств невозделанных и годных для обработки государственных земель. Правительство охотно селило на своих землях в качестве государственных париков безземельных крестьян, а иногда даже пленных или союзных арабов, печенегов, узов, половцев, заставляя их нести военную службу и платить налоги. Но свободной земли оставалось много. Дело в том, что в то время освоение целины представляло для селян огромные трудности. Не имевший тяглового скота и инвентаря обнищавший крестьянин освоить целину в одиночку был не в состоянии. Поэтому он оставался в деревне: общинники-крестьяне приходили иногда на помощь друг другу, соседи объединяли усилия в обработке земли. Выделившийся на хутор бедняк был обречен на гибель». И теперь главное, о интенсивно обрабатываемых доменах императора и знати. Тут есть загадка. Кто же там работал? Покажу эту проблему на примере эволюции хозяйства римской империи. Там мы встречаем три типа землевладения и соответственно обработки земли. Крестьянское свободное хозяйство (со временем становится редкостью), «капиталистически» организованное поместье средних размеров (процветало вплоть до 3-го века) и громадные земельные владения магнатов, построенные на различных парцельных формах (что-то типа масс колонов различного правового режима). Так вот. Наиболее экономически эффективными были именно средние «капиталистически» организованные поместья, основанные на рабском труде. Если в громадных латифундиях магнатов, обычно разбросанных по всей империи, собственник никак не мог участвовать в управлении хозяйством, и его, благодаря масштабам вполне устраивала рента с громадного количества парцелл (где труд был экстенсивным), то в «капиталистических» хозяйствах именно собственник обычно организовывал и руководил всем делом. Там господствовало полное разделение труда, это была сельскохозяйственная «фабрика». Именно такой тип хозяйства только и мог быть интенсивным. То, что пишут об императорском хозяйстве Ватаца, заставляет предположить, что это были именно такие, «капиталистически» организованные поместья. Но возникает вопрос, кто же в них работал? Рабов к нашему времени было немного, крестьяне сидят на своих участках (надо помнить, что барщина, «ангарии» в Византии того времени была невелика и редко превышала 7-12 дней в году), так что остаются наемные рабочие, мистии. Возможно, в результате латинского завоевания подобные деклассированные элементы (беглецы и т.д.) были в большом количестве. Так же должен был быть изменен их правовой режим (ликвидировано ограничение 30 дней, усилена ответственность за нарушение договора найма и т.д.). Впрочем, есть еще вариант, а именно замена всего тягла крестьянина на барщину, и тогда тоже возможно интенсивное землевладение. Как бы там ни было, подобный тип хозяйства императорского домена (и доменов аристократии) не мог долго удержаться после отвоевания Константинополя и восстановления империи, ибо земель у императора и аристократов становится много, и организовывать интенсивную сельскохозяйственную «фабрику» становится затруднительным. Не говоря уж о том, что количество наемной рабочей силы, «мистиев» относительно снизится. Если охота сохранить интенсивное землевладение, надо разрушать общину и крупные феодальные домены, сгонять крестьян с земли и создавать слой «средних» землевладельцев (в римской империи они в основном составляли сословие декурионов) и массу батраков - мистиев. Но тогда придется распрощаться с прониарной системой комплектования войск. Что, возможно, и к лучшему. Правда, как толково согнать крестьян с земли в условиях отсутствия земельного дефицита я не понимаю. И скорее всего, придется распрощаться с интенсивным сельским хозяйством. А жаль. Это путь к постоянной, регулярной армии. Про гуманистов и т.п. в следующий раз.
osman-pasha: Smirnoff пишет: Правда, как толково согнать крестьян с земли в условиях отсутствия земельного дефицита я не понимаю. А опыт современной России не годится.
georg: Smirnoff пишет: Система, отраженная в «Книге экзарха» после расцвета македонской династии стагнирует и к латинскому завоеванию рушится, корпорации исчезают. Но после освобождения Константинополя они возрождается, правда в крайне ослабленной форме. Вот отрывки современных авторов на этот счет. «И еще в одном отношении константинопольское ремесло и торговля испытывали развращающее воздействие византийских порядков: самая их привилегированность сковывала предприимчивость мастеров, они привыкали жить под защитой императорских привилегий, и когда в XII в. им пришлось столкнуться с соперничеством энергичных купцов из молодых республик Италии, константинопольцы не выдержали борьбы… Вас понял. Smirnoff пишет: Укрепление корпораций? Расчет на самостоятельную или государственную организацию? Сохранение положений «Книги Экзарха»? Константинополь как единственный и неповторимый в Империи Город, центр производства, превративший всю страну в свой "хинтерланд" - в этом мире однозначно "погиб, зарыт и не воскреснет". По поводу книги Епарха. Исследователи, выставляющие ее как источник для изучения византийского города, как-то забывают, что сие положение действовало только для одного города - Константинополя. Возможно для эпохи, когда прочие города в опустошенной арабскими набегами с суши моря империи захирели и аграризировались, когда Царьград стал уникальным в империи центром производства предметов роскоши, вооружения, главным центром судостроения и основной военно-морской базой, занял монопольное производственное значение, стал своего рода единственным городом в стране - такой подход и правомочен. Но для нашей эпохи - нет. Кстати замечу, что для столичного города такой режим в общем нормален. Средневековый Париж тоже не имел муниципальных вольностей, им правил королевский прево, который строил цехи как считал нужным. Учитывая то, что монарх зависит определенным образом от населения столицы - ни один разумный монарх не даст столице режима управления сколь-либо самостоятельного. И не только в плане управления административного, но и даже хозяйственного. Ибо от него зависит снабжение столицы продовольствием, изделиями, сырьем, без которого рабочие остаются без работы и хлеба, цены на предметы первой необходимости - все что в столичном городе в целях политической стабильности нельзя отдавать на волю рыночной стихии, ибо чревато. Николай II передал продовольственное дело в столице в руки Городской Думы и местого Земгора. Как он за это поплатился в феврале 1917 - все знают. А уж учитывая исторический опыт Византии, и ту роль, которую играла в переворотах и мятежах наглая столичная чернь - чтущий да разумеет Smirnoff пишет: В XI и особенно в XII в. положение изменилось. Выросли провинциальные города, которые стали ремесленными центрами своих районов. Сократилась доля налоговых поступлений по мере возрастания вотчинных форм эксплуатации крестьянства. Часть феодалов уже не стремилась в Константинополь и удовлетворяла свои потребности за счет вотчинного ремесла или в близких провинциальных центрах. Здесь находили себе крупные собственники и умелых строителей, и гончаров, и ткачей; сюда, на маленькие и на большие ярмарки, съезжались со всех концов купцы, привозившие самые разнообразные товары. Вот-вот. Ежели вы заметили, то и Каждан, и Сказкин подчеркивают в XII веке быстрый рост провинциальных городов, как в Греции, так и в Малой Азии, превращения их в крупные ремесленные центры, крах монополии Константинополя. Причем нигде не указано, чтобы для провинциальных городов действовала корпоративная система Константинополя. Наоборот - античные корпорации там в эпоху лихолетья исчезают, и с подъемом этих городов корпорации начинают самоорганизовываться снизу. В этот период в массовых производствах и торговой деятельности там упрочиваются кинонии – добровольные временные объединения отдельных лиц – сообщества на основе индивидуальных договоров, временных соглашений в целях достижения общей выгоды. В тяжелые VIII-IX века это была форма объединений, позволявшая существовать обедневшему городскому населению. Позднее - это уже самооргнаизовавшиеся корпорации, не пользующиеся теми привиллегиями, каковыми пользовались столичные цехи. Итак, что у нас получается. а) В Никейской империи в плане городского хозяйства господствующее положение занимали древние города Ионии - такие как Смирна, Эфес или Пергам. Судя по тому, что в это тяжелое время они умудрялись содержать на городской счет высшие учебные заведения, из которых выходили ученые масштаба Влеммида - средства у них были. Все протекционистские мероприятия Ватаца оказывались направленны на подержку ремесла этих городов, подьем в них производства. Т.е. по отвоевании Города - мы имеем крупные ремесленные центры в Ионии, и наряду с ними - разоренный, наполовину состоящий из пустырей Константинополь. Конечно с возвращением в него столицы Константинополь превратится в центр производсва вооружений и боеприпасов, военного кораблестроения, производства предметов роскоши для двора и знати... Но былого монопольного положения ему после латинского разорения однозначно не вернуть. б) Положение ионийских городов весьма выгодно в плане доступности сырья - в западной Анатолии разводится шелкопряд, выращиваются лен и сахарный тростник, на плато - кочевники разводят овец. При сохранении традиции протекционизма - все это достается в первую очередь городам Ионии. К тому же обилие свободных земель и низкий уровень ренты так же играют положительную роль для городов. В РИ их развитие во второй половине XII века начинает замедляться в связи со снижением покупательной способности крестьян. Это обрекало многие ремесла массовых профессий на застой. Отсюда – ограниченные возможности консолидации объединений типа цехов. В АИ - покупательная способность населения Анатолии относительно высока. Не только свободные от налогов и обеспечиваемые крупными участками страдиоты, но и обычные крестьяне погут позволить себе продукты городского ремесла (не Россия чай, под два урожая в год снимают). Ну и кочевники плато - половцы, аланы и турки-юрюки - тоже рынок. До середины XIV века это торговля на внутренний рынок. А когда генуэзцам перекроют доступ на Понт Эвксинский - это монопольная торговля вставших на ноги городов с Ордой (похоже все субсидии, выданые Византией Мамаю звонкой монетой, быстро вернутся обратно в денежное обращение Империи) и Русью. Кстати учитывая обилие металлов в Понтийских горах - в этих условиях городам побережья - Амастриде, Гераклее, Синопу - светит положение центров металлургического производства. в) В РИ в поздневизантийских городах наблюдалось засилье землевладельцев, коим выгодна была торговля с итальянцами. У нас сохраняется до 1320ых режим Ватаца - гнобление аристократии (при Феодоре II как и в РИ переходившая в репрессивную политику), протекционистская поддержка городов. Если в империи Македонян и Комнинов могущественное государство полностью подчиняло города, то здесь переживающее не лучшие времена государство нуждается в поддержке, и города наряду со слоем послужильцев-прониаров такой опорой и станут - единство их интересов в политикой Ласкарисов слишком очевидно. Причем в данной ситуации города будут играть зело самостоятельную роль. Если и в РИ при Палеологах существовали города, получившие коммунальное самоуправление ( ЕМНИП Адрианополь, Веррия, Мельник, Янина имели муниципальные вольности и привиллегии, а Фессалоника имела свой городской закон (πολιτιχος νομος) - то в АИ число самоуправляемых городов будет больше. По крайней мере все крупные города Азии получат его от Феодора II и Иоанна IV. И если в РИ, где главным органом управления являлся сенат, состоявший из представителей знати и богатейших горожан, а в особо важных случаях созывалось народное собрание, то в АИ значение землевладельцев в городском управлении будет куда меньше, а возглавлять его будет торгово-ремесленная верхушка (купцы, владельцы ремесленных мастерских, торговых кораблей и т.д.). Причем городские корпорации будут расти по тому же пути, по которому они развивались в провинциальных городах и в РИ - из вышеупомянутых мной киноний.
georg: Smirnoff пишет: я продолжу Я тоже . Smirnoff пишет: Наступить на мозоль итальянцам, и повысить пошлины он не решился. Я это к тому, что в вашей АИ более сильная Византия таки может пойти на фискальный протекционизм, что будет осложнять отношения с союзными генуэзцами. Я это и имел в виду, когда писал о "протекционизме" Ласкарисов. Это при усилении империи будет естественным продолжением мерприятий Ватаца. Что касается генуэзцев - накачавшая мускулы при Иоанне IV Империя в состоянии намертво перекрыть проливы, что для генуэзцев будет достаточным стимулом. Хотя подковерные интриги при дворе будут иметь место. Но у нас без особых натяжек обеспечена династическая преемственость в нескольких поколениях - и преемственность политики. Допустим что Ласкарисам в этом плане повезло так же, как Османам в РИ . Smirnoff пишет: Очевидно, община не так уж и свободна. Крестьяне (государственные и императорские) привязаны к тяглу. В том числе и стратиоты. Любопытно, что в семье один сын обязан был остаться и выполнять повинности, остальные свободны. Я собственно имел в виду статус общины. Крестьяне пользуются всеми гражданскими правами, являются наследственными держателями неотторжимых участков, платят строго фиксированную законом фиксированную ренту, по суду обладают всеми правами - даже по отношению к прониару, которому могут вчинять иски. Один из наследников участка прикреплен к земле подобно античному эмфитевту. Smirnoff пишет: Дело в том, что в то время освоение целины представляло для селян огромные трудности. Не имевший тяглового скота и инвентаря обнищавший крестьянин освоить целину в одиночку был не в состоянии. Поэтому он оставался в деревне: общинники-крестьяне приходили иногда на помощь друг другу, соседи объединяли усилия в обработке земли. Выделившийся на хутор бедняк был обречен на гибель Ну, сия проблема как раз в нашем мире легко решаема. Обеспечение колонизации будет идти тремя путями. а) Пустая земля жалуется аристократу со средствами, который сам выдает ссуды поселяющимся на его земле крестьянам, становящимся его эмфитевтами. Так сказать "польский путь". В Византии это уже было при Македонянах, когда на восточной границе, в Каппадокии таким образом "Девгении Акриты" создавали огромные поместья с укрепленным замками и дружинами собственных "букеллариев". Ласкарисы помнят последствия, и не будут злоупотреблять подобным путем - но он будет. б) Из богатого монастыря выделяется филиал в виде небольшого скита, к нему подселяются крестьяне, при финансовой поддержке монастыря-метрополии им выдаются ссуды, затем новый манстырь-колония выпрашивает себе пустошь во владение, и продолжает сажать на ней новых эмфитевтов и давать им подъемные. в) Государство жалует участок "пустоши" в поместье воину-прониару из "младших сыновей", и платит ему денежное жалование, за счет которого он должен привлекать и обустраивать в своем поместье крестьян-колонистов. Этот вариант активно использовался в Московском царстве XVI-XVII веков при освоении земель в районах "Засечных черт". Мне кажется Ласкарисам он будет более всего по вкусу. Но поскольку казна не резиновая - в ход пойдут и оба предыдущих варианта. Smirnoff пишет: Как бы там ни было, подобный тип хозяйства императорского домена (и доменов аристократии) не мог долго удержаться после отвоевания Константинополя и восстановления империи, ибо земель у императора и аристократов становится много, и организовывать интенсивную сельскохозяйственную «фабрику» становится затруднительным. Не говоря уж о том, что количество наемной рабочей силы, «мистиев» относительно снизится. Абсолютно согласен. Что я собственно и написал в том посте. Smirnoff пишет: Если охота сохранить интенсивное землевладение, надо разрушать общину и крупные феодальные домены, сгонять крестьян с земли и создавать слой «средних» землевладельцев (в римской империи они в основном составляли сословие декурионов) и массу батраков - мистиев. Но тогда придется распрощаться с прониарной системой комплектования войск. Не реал, ибо прогрессорство. В текущей ситуации ни одному императору это в голову не придет. Тем более усиление влияния Церкви, пропагандирующей принципы "справедливости" (см. сочинения Паламы) - сгон крестьян никак не вписывается. Анафема . На прониарной же системе стоит вся нынешняя военная организация Империи. И пока - неплохо стоит. Можно сказать она в расцвете и для текущей ситуации оптимальна. Дешево и сердито. Ломать никому не придет в голову. Smirnoff пишет: И скорее всего, придется распрощаться с интенсивным сельским хозяйством. С домениальным - да. Лет на 100. Высокий уровень жизни основного населения империи неизбежно вызовет всплеск рождаемости, а он в свою очередь - повышение демографического давления, малоземелье (когда ресурсы внутренней колонизации в Малой Азии будут исчерпаны), появление дешевой рабочей силы. Участки держателей начнут мельчать, растущие за счет выходцев из деревни города потребуют больше продуктов, прониары начнут скупать участки своих разорившихся держателей и создавать фольварки с батраками (сперва завуалировано, потом - добившись легализации).... и так далее. Сколь раз это повторялось в истории - все по Мальтусу . Пока же у интенсивного сельского хозяйства есть шанс сохранится только в одном месте - в монастырях. Помните, что я писал об антропологии Паламы, и отношении исихастов к творчеству, а соответственно - к труду? В отличии от более раннего созерцательного монашества, для паламитов физический труд, "рукоделие", был непременной частью монашеской аскезы. Монахи сами по себе - весьма "дешевая рабочая сила", народ грамотный, хозяйство ведут организовано, могут привлечь финансирование на крупные проекты - в виде вкладов и пожертвований. Здесь получится явная аналогия с западноевропейскими монастырями Клюнийского ордена XII века, которые вели руками монахов весьма интенсивное хозяйство, разводили новые сорта пшеницы и винограда, выращивали лен, выводили породы скота и даже стали первыми локомотивами "революции мельниц" - начальной стадии механизации труда. Здесь монастыри, принявшие паламитский устав, имеют все шансы остаться единственными "интенсивными хозяйствами".
Smirnoff: georg пишет: Отчасти и зерно. Пока много свободной земли, это реально. В той же Италии при малейшем неурожае все синьории запрещают вывоз зерна, и купцы устремляются за ним на восток. Но в основном - вина, оливковое масло, кожи, шесть. На анатолийском плато пока кочевое хозяйство, и часть его продукции, та же овечья шерсть, может вывозится (пока Мануил II сие не запретит в целях поддержки собственных суконщиков). Если уж речь идет о последовательном протекционизме, то зерно вывозить не желательно. История торговых балансов Римской империи демонстрирует, что вывоз зерна – это бедность и отсталость. Тоже, что и вывоз сырья сегодня. Лучше вино. Например, равный участок земли под виноградником давал в 10 раз больше дохода, чем под зерно. Так же масло. Лен и шерсть не сырые, а в тканях. Вот тут http://historic.ru/books/item/f00/s00/z0000048/map002.shtml есть экономическая карта Византии, X-XII века. georg пишет: Может. В РИ Византия была слишком мала. И если в Церкви одолели паламиты - они одолели везде. Здесь - она велика. И велики силы аристократии. А ведь из ее рядов в РИ формировались те самые гуманисты. И здесь, где в их руках не захваченные турками огромные родовые вотчины и финансовые возможности - они смогут сформировать еще одно альтернативное направление в византийской культуре - своим меценатством. То что паламиты победили в Церкви - еще не означает их безусловного господства при дворе. Жесткой конфронтации я не жду. Исихастский конфликт был чисто религиозным, в РИ он приобрел такую остроту чисто из-за того, что победа паламитов делала невозможной унию с Римом на его условиях (что воспринималось "гуманистами" как трагедия). Без этого - синтез вполне пойдет. В РИ на стороне Акиндина бывали явно обскурантского толка монахи, а на стороне Паламы - вполне себе "гуманисты", знатоки и адепты античной культуры - тот же вышеупомянутый мной Николай Кавасила. Главное - антропология Паламы вполне себе гуманистична. По христиански Я говорю о гуманистах не столько как о знатоках античности, с этим как раз в Византии еще меньше проблем, чем на западе. Я говорю о них, как о последователях определенных идей, чуждых не только паламизму, но и православию как таковому. Возможна ли в православной культуре та апология человека, или, как пишет Бердяев, критикуя гуманизм, «его ложь в идее самодостаточности человека, самобоготворения человека, т. е. , в отрицании богочеловечности». Чрезмерная «физичность» католицизма привела к тому, что обратив внимание на такое свойство Бога, как Творец, и восхитившись своей возможностью сотворчества гуманисты забыли, что Бог это и нравственный императив. Оттуда ужасающий имморализм Ренесанса. Оттуда Лоренцо Валла со своей проповедью элементарного, амебного наслаждения. «Подъем человека, достижение им высоты, предполагает существование высшего, чем человек. И когда человек остается с самим собой, замыкается в человеческом, то он создает себе идолов, без которых он не может возвышаться», продолжает Бердяев. Православная культура, в этом смысле противоположна, развивая мистическую и нравственную сторону. Православие не «физично». Тут дилемма (конечно позже в принципе преодолимая). Человек создан творить как Бог, или любить как Бог? Кстати и о науке. Я вовсе не возражаю, что возможно открытие эры образованности, науки в конце концов, но вот в чем дело. Ну откуда под сенью портиков никейской академии возьмется «фаустовский человек»,с его волей «к исключительному владычеству»? Вся фаустовская культура может рассматриваться как культура воли, и где мы найдем такое на негерманском востоке. Можем ли мы представить себе «объективную» природу, оторванную от связи человека и Бога в православном мире? Была ли в Византии инквизиция, со своими четкими методами, и юридической логикой, которые в определенном смысле легли в основу опытной науки. Не зря Бекон говорил, что эксперимент – это допрос природы под пыткой. Я веду к тому, что наука в Византии может развиться, но это будет совсем другая наука (что, как раз и интересно). Свое преодоление дихотомии любви и творчества выстроит иную метафизику науки, и мы уже не увидим ученого, пересаживающего рак в здоровую женскую грудь, ради наблюдения за его развитием. Наука будет моральна изначально. В этой науке будут, видимо, иные направления научного поиска, ей будут заданы иные цели. Появится ли вообще идеология, как особая форма общественного сознания? Вообще удивляют АИ в которых серьезные изменения «давным-давно» приводят лишь к изменению современной политической карты мира. В вашей АИ современный мир будет совсем иным, принципиально! Конечно, проследить возможную эволюцию человеческого познания в мире Великого Второго Рима – крайне интересная задача. georg пишет: Нет. Личность я московским членам клуба ФАИ хорошо знакомая , под другими никами никогда не регистрировался, выступаю в одной ипостаси . Просто ваши рассуждения о паламизме в ряде мест дословно совпадают с текстом Холмогорова. Вот в 5 частях http://www.rpmonitor.ru/ru/detail_m.php?ID=9525 Поэтому я и подумал, что вы Егор.
georg: Smirnoff пишет: Я говорю о них, как о последователях определенных идей, чуждых не только паламизму, но и православию как таковому. Понял. Говоря "византийские гуманисты", я имел в виду личности подобные Феодору Метохиту или Мануилу Хрисолору, которые все же отличались от ряда своих западных последователей. Smirnoff пишет: Я веду к тому, что наука в Византии может развиться, но это будет совсем другая наука (что, как раз и интересно). Свое преодоление дихотомии любви и творчества выстроит иную метафизику науки Здесь у нее изначально другой императив. Как я писал выше: "Углубление в тайны мирового художества, согласно Паламе почивающие в творческом "да будет", и исследование таинственных глубин все больше раскрывающегося научного естествознания есть причащение мировой гармонии и познание единой, управляющей всем миром Воли, Промыслительного Логоса." Но как там будет - я еще представляю себе слабо. Smirnoff пишет: В вашей АИ современный мир будет совсем иным, принципиально! У меня ощущение, что если я допишу это альтернативу хотя бы до конца XVI века - я сам "изменюсь принципиально" . Smirnoff пишет: Поэтому я и подумал, что вы Егор. Нет, я Юрий. До некоторой степени синонимы (по св. Георгию), но все же. Smirnoff пишет: дословно совпадают с текстом Холмогорова Честно говоря сего автора ранее не читал. Но сходив по ссылке, понял в чем дело - мы с Холмогороым оба читали труды протопресвитера Иоанна Мейндорфа .
georg: Smirnoff пишет: Свое преодоление дихотомии любви и творчества Ну вообще-то я привел достаточно выдержек для подтверждения того, что эта дихотомия снимается в антропологии паламизма. Сам Палама - восторженный певец творчества как божественного задания человеку. Что же касается экспериментальной науки... Макс Вебер цитирует голандского ученого Сваммердама: "Я открою замысел Бога, анатомируя вошь". Познаваемость Замысла была первым постулатом Научной революции. Там накладывал свою специфику кальвинизм - ибо Бог был принципиально непознаваем никакими способами, и оставалось лишь познание его через Творение. И принцип "познания Замысла" не прожил там долго именно благодаря тому, что Бог в кальвинизме превратился в абсолютно непостижмую сущность, перед котрым судьба людей, заранее осужденных спасению или погибели, ничтожна, и перед замыслом которого следует смирится. Как сказал Мильтон - пусть я попаду в ад, но такой Бог не заставит меня уважать себя. Посему при первых успехах познания без такого Бога предпочли обойтись. В Византии постижение Замысла Божьего о мире в этом мире в свете идей Паламы так же неизбежно станет стимулом научной революции. Но - в гармонии с любящим Творцом, задание которого по участию продолжающемся акте Творения человек явился выполнять в этот мир. То есть и сами открытия будут рассматирваться как Откровение. Посему относительнно: Smirnoff пишет: Наука будет моральна изначально. Вы пожалуй правы. Smirnoff пишет: Ну откуда под сенью портиков никейской академии возьмется «фаустовский человек»,с его волей «к исключительному владычеству»? Я бы не преувеличивал влияние правлславия. И в РИ Византии имелся Гемист Плифон, пытавшийся реанимировать язычество. А в этой Византии прочнее позиции светской знати и светской, "эллинистической" культуры, в РИ завявшей по нехватке средств в съеденной турками империи. Smirnoff пишет: В вашей АИ современный мир будет совсем иным, принципиально! Первый этап "принципиальных" моментов уже не за горами. Это - равноправная (в отличии от РИ) идейная встреча Византии и Запада на Вселенских Соборах первой половины XV века. Что из них воспоследует? Богословский компромисс в рамках той группы интелектуалов, что рассуждали бы на Соборах, вполне достижим, но провести Соединение в жизнь.... Слишком много на обоих сторонах людей не великго ума и богословских познаний, но великой экзальтации, которые с юности усвоили, что "латиняне - наши исконные враги" или "греки - еретики, от которых самого Бога тошнит", и которые могут поднять церковную смуту и на Западе и на Востоке .
Профан: georg пишет: Первый этап "принципиальных" моментов уже не за горами. Это - равноправная (в отличии от РИ) идейная встреча Византии и Запада на Вселенских Соборах первой половины XV века. Что из них воспоследует? Богословский компромисс в рамках той группы интелектуалов, что рассуждали бы на Соборах, вполне достижим, но провести Соединение в жизнь.... В случае компромисса с католичеством, вполне возможен разрыв с рождающейся Россией.
Стержень: Профан пишет: В случае компромисса с католичеством, вполне возможен разрыв с рождающейся Россией. Не факт.В РИ конечно так бы и было, но вы здесь упускаете то, что Византия сильна и очень авторитетна
Профан: Стержень пишет: Не факт.В РИ конечно так бы и было, но вы здесь упускаете то, что Византия сильна и очень авторитетна Но в России ИМХО несколько другая доминанта поведения и другое отношение к католикам . К тому же устремления Константинопольского патриарха стать подобием Римского папы на Востоке,вряд ли будут благосклонно восприняты .
georg: Профан пишет: В случае компромисса с католичеством, вполне возможен разрыв с рождающейся Россией. Профан пишет: несколько другая доминанта поведения и другое отношение к католикам Извините, коллега. Но рассмешили. Читал я "Хождение" Симеона Суздальского, что был с Иссидором на Соборе. В его ранней редакции, еще не подвергнутой антилатинской обработке. Симеон возмущается давлением, оказанным на делегацию, поддерживает Марка Эфесского, но.... если до унии в своих записках "латинские" храмы он именовал "божница" или "костел", то после акта унии он применяет слово "церковь". То есть считает соединение сверщившимся. В РИ Москве никогда бы не решились на разрыв с греческой Церковью, ибо в богословском плане были слабоваты перед греками. Русское сопротивление унии питалось таковым же греческим. Великий князь Василий Васильевич, называя публично Иссидора "злобесным волком" уже успел снестись с Афоном, и знал подлинное отношение греков к навязанной унии. Греческая Церковь в данной АИ гораздо сильнее и независимее. И Унию примет только на условии сохранения "чистоты православия". Как я писал выше: Более того, развивая учение о божественных энергиях, Палама шел тем же путем, что патриарх Григорий Кипрский (1283-1289 гг.), который, в диалоге с латинством, находил возможным говорить о «вечном» исхождении Духа от Сына. Вместо простого повторения формулировок св. Фотия о вечном исхождении Духа от одного Отца и Его временном ниспослании через Сына, св. Григорий понял необходимость выразить постоянное отношение, в котором стоят друг к другу Сын и Дух в качестве Божественных ипостасей, и заговорил о вечном явлении (ekfansis aidios) Духа Сыном. "Признано, что Сам Утешитель сияет и вечно проявляется посредством Сына, как сияет свет солнца посредством луча... но это не означает, что Свое [ипостасное] бытие Он получает от Сына." В плане икономии и межцерковных отношений давалась православная трактовка Filioque и новый поворот в спорах с латинянами, который позволял их принять в общение без того, чтобы они отказывались от формулировки Filioque, лишь бы они признали православное учение по существу. Как св.Григорий Палама скажет по этому поводу, что раз это слово им уж так дорого, пусть оставляют, ведь не в словах же благочестие. И шанс на такую Унию был. В актах собора в Ватиканской библиотеке (Concil. Florent., Sess. XXXII) прямо сказано, что: После таких доводов и пояснений Марка Эфесского провинциал Иоанн объявил от лица западных, что Римская Церковь признает единую толко причину Сына и Духа, т.е. Отца, и не исповедует двух начал и двух причин, но единую вину и начало, предавая противно этому мыслящих анафеме. Греки обрадовались, что римляне признали православную трактовку Filioque, тем более что римляне прислали императору исповедание это на бумаге, но радость их была преждевременна. Вот как описывается в одной из рукописей Ватиканской библиотеки это событие: Магистр Иоаннитов Ипатий отправился ночью к папе Евгению, и спросил его, для чего он уступил сему издавна упорному и гордому греческому народу. Папа ответил магистру, что уступил не народу, а доводам священных текстов, для общего покоя. Магистр припомнил Евгению его предшественников пап, которые "навсегда расторгли общение с народом греческим и сирским". Он укорял папу в том, что он попирает бывшие постановления и тем самым гасит славу западных народов, а так как папа не решался нарушить данное им слово, то грозил употребить силу против императора. Кардиналы удержали магистра от такого безумства, и сказали ему, что императора можно склонить обещаниями, патриарха деньгами, только с Марком Эфесским трудно будет сладить, но и против него найдутся тайные средства. Побуждаемый увещеваниями кардиналов и магистра, папа, будто против своей воли, дал позволение расторгнуть соборное определение. Наутро восточные явились в храм, чтобы присутствовать при торжественном объявлении наступившего единения по вопросу о Filioque, но западных там не нашли... (Правда Вселенской Церкви, стр. 244-245). Разумеется в данной АИ, где император не является просителем, а наоборот, в Италии стоят византийские войска, папа не испугается давления магистра иоаннитов. Но - сколько таких магистров найдется по целой Европе, среди упертых августинистов? На востоке же - трактовка Григория Кипрского так же встречала возражения, многие придерживались трактовки Фотия. Но здесь я возлагаю надежду на то, что с победой паламитов этот вопрос снимется - ибо Палама был стороником и учеником Григория Кипрского.
georg: Коллеги модераторы, не сочтите за претензию.... Но почему предыдущая, закрывшаяся тема "Возрожденная Византия, часть вторая" до сих пор не подшита к архивной?
Крысолов: Сделано
georg: Наступивший мирный период был использован императором для проведения давно задуманной военной реформы. Еще при Алексее VI бои с мамлюками заставили византийских военачальников обратится к военному опыту эпохи Македонской династии. В ряде сражений с мамлюками византийская армия выдерживала оборонительный бой, принуждая противника к отходу, но ни разу не смогла одержать над мамлюками решающую победу, разгромив и уничтожив вражескую армию. Битва при Шаркышлы, где стойкость и выучка обученной по тактическим канонам Македонской династии гвардейской пехоты спасла ромейскую армию от уничтожения, окончательно доказала превосходство линейной пехоты и необходимость увеличения ее численности. Николай Торник утверждал, что если бы в его распоряжении было бы не 3000, а 10000 линейной пехоты – подобное поражение было бы невозможным, ибо пехота наступала бы вслед за атакующей конницей, а конница не отрывалась бы далеко от пехоты и при необходимости отступала бы за ее строй. Таким образом монолитный боевой порядок ромейской армии действовал бы как медленно, но неудежимо движущийся пресс. Успешные действия гвардейских таксиархий в битве при Шабаце окончательно утвердили намерение василевса восстановить ту организацию пехоты, каковая существовала при Македонской династии. Созданное императором совещание под председательством доместика схол Николая Торника, вскоре превратившееся в своеобразный «Генеральный штаб», рассмотрело опыт сражений с мамлюками и венграми. Совещание сумело преодолеть существовавшее до этого в византийской армии предубеждение в пользу конницы и отдать должное пехоте. На склоне лет Кантакузин писал в мемуарах: «Через 1700 лет мы вернулись почти что к тактике Александра, с той лишь разницей, что конница Александра была вновь введенным родом войск, который должен был усилить приходившую в упадок тяжелую пехоту, мы же старались воскресить забытое значение пехоты на полях сражений». Успех пехоты, составленной из копейщиков и стрелков, заставил совещание заняться разработкой тактики пехоты. В сущности готовые и подробно расписанные образцы имелись в диспозициях византийской армии времен македонской династии. Пехота Византийской империи того периода была организована в таксиархии, отряды по 1000 человек. По стратегикону конца X века «De castrametatione» в подчинении у таксиарха - командира таксиса находилось 500 скутатов, их также называют гоплитами, 200 метателей дротиков и 300 лучников. По традиции таксиархии делились на сотни - гекатонтархии, которыми командовали гекатонтархи (ekatontarhes), или кентархи по другим источникам («Тактика Льва»). Звание «кентарх» (kentarhos) - «сотник», было идентично римскому званию «центурион». Гекатонтархии делились на лохи и полулохи, которые, в свою очередь, подразделялись на декархии. Нормальный строй скутатов достигал 16 человек в глубину, а отдельные нумерии (основное административное и тактическое подразделение, 300-400 воинов) могли перестраиваться, растягивать и смыкать ряды подобно старым римским когортам. Атакуя, они кидались на врага и перед самым столкновением с его боевыми порядками метали копья, опять-таки подобно римской когорте. Таким образом, нумерии скутатов сочетали свойства легиона и фаланги. (В одном из примечаний к I тому «Капитала» Маркс указал на важное разъяснение Френсисом Бэконом связи между свободным зажиточным крестьянством и хорошей пехотой. Бэкон писал: «...Все наиболее компетентные знатоки военного дела согласны между собою в том, что главную силу армии составляет инфантерия, или пехота. Но чтобы создать хорошую инфантерию, необходимы люди, которые выросли не в рабском унижении или нищете, а на свободе и среди известного благосостояния. Поэтому, если в государстве главное значение имеют дворяне и высшее общество, а сельское население и пахари состоят лишь из крепостных или батраков, а также из коттеров, т. е. нищих, владеющих хижинами, то при таких условиях, быть может, и возможно иметь хорошую конницу, но отнюдь не хорошую, стойкую пехоту... Мы видим это во Франции и Италии и в некоторых других иностранных землях, где действительно все население состоит из дворянства и нищих крестьян... в такой степени, что они вынуждены применять для своих пехотных батальонов наемные банды швейцарцев и т. п., откуда и проистекает, что эти нации имеют многочисленное население, но мало солдат»). В Византии имевшийся в изобилии слой «зажиточного свободного крестьянства» стал поставщиком боевой силы для оказавшейся в ближайшие десятилетия непобедимой византийской армии. В 1365 году 3 гвардейские такисархии были развернуты в 16, обученных в соответствии с гвардейским стандартом. Фактически в византийской армии была восстановлена линейная пехота в количестве 16000 бойцов, расчлененная по фронту и в глубину, умевшая смыкать и размыкать строй путем «сдваивания рядов», пропуская в проходы как кавалерию, так и лучников. В обучении этой пехоты были восстановлены старинные византийские тактические приемы таксиархий, подробно описанные в «Стратегике», императора Никифора Фоки. Принцип комплектования таксиархий был похож на принцип комплектования русских стрельцов «московского корпуса». Воины находились на службе, получали жалование, а так же ежегодную субсидию на одежду, казенное вооружение и натуральное довольствие – «ругу», регулярно занимались военной подготовкой. Семьи погибших воинов продолжали получать ругу до совершеннолетия кормильца (а при отсуствии такового - пожизненно). Воины таксиархий жили в особых кварталах Константинополя, своеобразных «стрелецких слободах», откуда могли быть в любое время призваны, в мирное время проходили постоянные тренировки, а сверх того – несли полицейскую службу в столице. Со временем (в последствии) корпус скутатов начал играть немалую политическую роль. В качестве тактической единицы скутатов использовалась таксиархия - отряд численностью в 1000 человек. Развернутый боевой порядок таксиархии предусматривался в форме фаланги, построенной отрядами по 1000 воинов в 10 шеренг каждый отряд (100 бойцов по фронту). Первые 6 шеренг состояли из тяжеловооруженных копейщиков – гоплитов, а следующие 4 – из лучников. Первая шеренга гоплитов вооружалась дополнительно большим щитом – павезой. При атаке тяжелой конницы гоплиты первой шеренги падали на колено, упирая копье в землю. Гоплиты следующих двух рядов, так же надежно защищенные доспехами, держали копья двумя руками: первый ряд - на уровне бедра, а второй - на уровне груди. За ними стояли еще две шеренги пикинеров, пики которых были переброшены на левую сторону, по македонскому образцу, чтобы при проведении ударов оружие не сталкивалось с пиками воинов первых двух шеренг. Эти ряды работали копьем соответственно первый - на уровне бедра, второй - груди. Наконец воины шестой шеренги наносили удары пиками на верхнем уровне, то есть от головы, поверх плеч впередистоящих. Лучники вели массированную стрельбу навесом через головы гоплитов, а в случае прорыва противника могли (забросив лук за спину и обнажив меч) принять участие в рукопашной. В свернутом состоянии между нумериями оставлялись интервалы в 15–20 м. При атаке вражеской конницы скутаты могли растягивать шеренги, смыкая ряды, умели так же сворачиваться в большое каре, и противостоять кавалерии на открытой местности.
georg: Главной ударной силой ромейской армии оставались тяжеловооруженные кавалеристы – катафракты. Здесь следует коснуться потенциальной численности ромейской армии. Известный советский демограф Урланис определяет численность населения Балканского региона до турецкого нашествия в 7 млн. человек. Поскольку в нашу империю не входят напрямую Сербия и часть Болгарии к северу от Балканского хребта, а сверх того необходимо учитывать потери от Великой Чумы, то численность населения европейских фем империи следует определить в 4 млн. человек. В азиатских фемах по исчислениям Кеннеха к моменту завоевания крестоносцами Константинополя проживало около 1,5 млн.. Прибавив к этому густонаселенную и процветающую армянскую Киликию, а так же верхнюю Каппадокию и Понт, получим 2,5 млн. Разумеется при Ласкарисах имелся приличный рост населения – но предположим, что он съеден Великой Чумой, и остановимся на этих цифрах. Итого – имеем 6,5 млн населения по самому пессимистичному расчету. Я здесь специально не учитываю кочевников Анатолийского плато – половцев, аланов и турок. Ибо нас интересует податное население, а кочевники являются военнообязанными и освобождены от налогов. Нам хорошо известно, что в средние века в Европе феодалы составляли приблизительно 3% от общей массы населения. Также мы знаем, что в феодальном ополчении могло служить 20% от общей численности класса феодалов, составлявших взрослых мужчин способных сражаться в качестве тяжеловооруженных кавалеристов, то есть 1/5 часть от общего числа феодалов. Итак, рассчитав, сколько человек могло быть выставлено в империи в качестве феодального ополчения, мы получим примерно 40000 тажеловооруженных всадников, каковую цифру и примем за численность прониарного войска Империи. В мирное время прониары обязаны были являться на регулярные сборы. Каждую весну европейский и азиатский корпуса прибывали на сборный пункт. Там воины проходили тяжелую и сложную подготовку, где большое внимание уделялось их превращению в отличных всадников и великолепных стрелков (как и в армии египетских мамлюков, византийские катафракты имели на вооружении лук). В основе их обучения лежало мастерство владения оружием и преодоления препятствий, а так же взаимодействия с пехотой (таксиархии принимали участие в этих сборах, и всадники училились атаковать через проходы между нумериями и отходить через них обратно, а пехота – смыкать и размыкать строй). Поощрялись развивающие ловкость игры – раз в неделю участвующие в сборах прониары обязаны были играть в конное поло. Воины любили эти сборы – ведь в них участвовал сам император, после финального парада их ждала торжественная трапеза, где выступали сказители, поэты и музыканты, а отличившиеся тут же получали награды и пожалования. Кроме скутатов и прониаров существовали еще страдиоты – легкие войска, как пешие, так и конные. Старая акритская пехота была преобразована в фемную. В сущности по отодвижении границы империи на восток старые акритские округа потеряли свое значение пограничных «марок», и полноценный акритский статус сохрнили лишь те акриты, которые переселились на восток, в предгорья Амана и на Ефрат. Прочие были переведены в разряд страдиотов. Страдиоты обеспечивались земельными наделами, были свободны от налогов, и обязаны были выставлять воина от каждого хозяйства. В их обязанность входило владение искусством стрельбы из монгольского лука, что требовало изучения данного искусства с 10-летнего возраста, а так же фехтования мечом. Регулярно проводились сборы, и десквалификация стрелка вела к потере страдиотского статуса. В бою стрелки-страдиоты использовались для задач, не требовавших большой строевой выучки. Их нередко использовали для углубления строя скутатов, ставя их позади шеренг, где они вели стрельбу из луков навесом, а при случае могли участвовать в рукопашной. Из них же составлялся «гарнизон» вагенбурга, в задачу которого входило как прикрытие тыла армии, так и роль «второй линии» пехоты. При отсутствии на данном фронте скутатов страдиоты оставались единственной пехотой, ведя бой по старому – с опорой на вагенбург или импровизированные укрепления. Наконец страдиоты использовались в качестве «морской пехоты» на флоте. Конные страдиоты вербовались из кочевников анатолийского плато. Это были половцы, переселившиеся в Империю еще при Ватаце, и теперь получившие для кочевок Ликаонию (Караман), аланы, ранее кочевавшие в Молдавии (где название города Яссы стало памятником их пребывания), перекочевавшие в Византию после разгрома Ногая, и наконец турки-юрюки – несколько племен, сохранивших верность Эретне, а затем, после падения его династии, перешедшие на сторону Византии. В религиозном плане эти турки (в отличии от принявших православие половцев и алан) оставались мусульманами, но с точки зрения тех же мамлюков – жуткими еретиками. Мало того, что они исповедывали шиизм – их идеологами были различные суфийские мистики, с весьма оргигинальными подчас учениями. Принципы племенной демократии и социальной справедливости оставались среди юрюков незыблемымыми и религиозно освященными. Все эти племена были свободны от податей, но обязаны выставлять подготовленных легких всадников, владеющих в совершенстве луком. Конные страдиоты использовались для разведки, набегов, боевого охранения и прикрытия, обстрела противника из луков и наконец в самом сражении – для стрелковой поддержки катафрактов и тесного взаимодействия с ними. Исходя из вышеприведенного – приводим примерную численность армии Кантакузина после реформы: Императорская гвардия (выполняющая по совместительству роль офицерского училища для армии): 1,2 тыс. конницы (тагма). 2,9 тыс. пехоты (этерия). Фемные войска 40 тыс. катафрактов; 30 тыс. легк. конницы (акынджы); 26 тыс. пехоты (лучников-страдиотов). Таксиархии: 16 тыс. линейной пехоты. Итого примерно 116 000 воинов. Когда противостоящая армия являлась преимущественно кавалерийской, скутаты ожидали атаки врага. Уверенные, что их тыл и фланги надёжно защищены, скутаты выдерживали натиск кавалерии не хуже римских легионеров, а на фланги атакующего противника незамедлительно обрушивались византийские фланговые отряды конницы. Вслед за тем второй, ещё более сокрушительный, удар по вражеским флангам и тылам наносили кавалерийские отряды «второй линии», выдвинутые далеко на фланги для охвата врага. Если тактика подобных контрударов не достигала цели и византийская конница вынуждена была отступить, она выполняла этот маневр через просветы в строю пехоты, в соответствии с традиционной римской схемой. Отряды конницы оттягивались, перегруппировывались и атаковали вновь – как на флангах, так и через размыкавшийся для этого строй пехоты. Наконец, если линейная пехота терпела неудачу, а кавалерия ещё не успевала перестроиться для контратаки, положение ещё могло быть спасено контратакой свежих резервных отрядов конницы, почти всегда применявшихся скорее для двойного окружения, чем для фронтальной атаки. И наконец, последнюю линию обороны составлял вагенбург, выполнявший роль второй линии пехоты – повозки могли раздвигаться и принимать отступающих воинов, а затем снова смыкаться. Его же задачей было прикрытие тыла армии в случае прорыва туда врага. Широко использовалась артиллерия. Легкие бомбарды устанавливались не только на повозках вагенбурга – такие же оснащенные бомбардами повозки могли в оборонительном бою выдвигаться в строй линейной пехоты, стреляя как ядрами, так и картечью. Использовались в полевых сражениях и торсионные метательные машины старого образца – онагры. Подвижные онагры (на колесах) могли устанавливаться позади строя пехоты, и вести стрельбу навесом – как свинцовыми ядрами, так и разрывными бомбами, начиненными порохом или горючими смесями. Ясно, что при таком наборе компонентов существовало много вариантов использования их в бою - это в равной мере зависело от количественных и качественных войск противника. Здесь важно отметить наличие стандартной тактической доктрины: упор на охват противника, тесное взаимодействие родов войск и «монолитность» боевого порядка, а также на сохранение свежего резерва, которым нередко и выигрывалось сражение.
MGouchkov: Обсудив предварительно с коллегой Георгом, выкладываю подредактировав своё видение действительной основы вопросов АИ объеденительного Собора, в тред: В крайний раз почувствовал что дискуссия становиться сложной в связи во многом с тем, что моё критическое отношение к паламизму (кроме некоторого личного религиозного опыта) основано на "Материалах к исихастским спорам" того же ВВладБибихина в "Синергии", которая у меня вот лежит вместе с "Новым Ренессансом" сейчас под рукой, но вам, блин, не передать (ещё раз подчеркну- для самого Владимира Владимироича это- апология Паламы; правда и у Бибихина- различить с "паламИЗМОМ"- уже близко. Весьма важно в теме (касательно "равноправной встречи с Западом") что "демаркационные линии" на которых и происходят в истории культур жизненные столкновения людей, не то что бы совсем "ортогональны" культурным типам и традициям исповедания, но связаны в да- присутствующей проекции, образом сложным настолько, что вопрос о том как, может имхо быть только _совсем_ непраздным. И чтО, об этом увиделось что можно сказать (и спросить вас),- ведомо ли вам начинает КГЮнг свою книгу "Психологические типы"? Первым примером Юнг представляет сравнение Оригена и Тертуллиана... Когда в процитированном вами на форуме, в контексте паламизма упоминается о "внимании Богу не только действующему в Творении, но и любящему, я хочу спросить а по какую сторону относительно полагаемого самого себя, такой человек в действительности полагает Образ Любящего? С историко-культурной тз, имхо этот вопрос возвращает к проблематике этногенеза: Путь апологии такой любви к которой человека очень часто подвигает воспринимаемое от мира на последних стадиях этногенеза, с очень-но значимой вероятностью ведёт к тому что Образ сливающийся "внутри" с тн "эгоидеалом" или "душёй" (авторская антиихристианская и антиудейская разработка, между прочим, самого Плотина- у него- альтернативная арийская сотериология- против воскресения _во_плоти),_ приводит человека именно под _упоминавшимися_ вами "внутренними лозунгами"-идеологеммами, в состояние о коем сложное и грустное слово- "автоиндульгирование". Ещё проще об этом,- имхо- будь в Византии тот "взрыв этногенеза" (а ведь с религиозной тз мы тут с вами в опасную игру играем,- "Да не волили великие византийские молитвенники _такого_ принятия Благодати Г-дней!", так и хочется сказать), паламизма, каким он стал в воздействии на христианскую традицию, тоже бы не было! О том, где имхо реальная религиозная проблематика пересекается в аспекте "встречи с Западом" с этнокультурногенетической,- о том чтО же имхо важно в том обращении в поисках общего языка к "проецированиям" на культурные типы и исповедания ("общие языки")- типов психологических: Я уже упоминал, что мне в размышлениях о культуре, в первую очередь в этом "проецировании"- вопросе о том кто как может понять друг друга и согласиться, видиться действенным разделение (в согласии с Бердяемым, и Юнгом _отчасти)_ на тн "онтологов-платоников" и тн "антионтологов-аристотеликов". (честно скажу- "онтологи" мне ближе,- от самоуверенно влюблённых в эгоидеал почитателей "бога в себе"- от последствий их автоиндульгированности.. ака "истовой веры".. ..ужасно что ли.. ) Следующий шаг сложнее, интереснее и приводит уже к грани того самого основного вопроса: С одной стороны, можно видеть что как и представители психологических типов присутствуют в обоих "мирах", так и граница спора о котором я на этом уровне действительно ортогональна исповедяниям и культурам: На Востоке "антионтолог" Палама (в пафосе антиинтелектуализма демонстрирующий великолепное знание Аристотеля ) против _антиварлаамита,_ но онтолога- Акиндина, на Западе- "онтологи"- франсисканцы (Бонаветура, Абеляр) против антионтологов доминиканцев- последователей аристотелика Фомы Аквинского. [Может быть важным, что тн "спор об основе пути обожения"- воле (энергии) или ratio, идентичный в этой основе паламитским спорам, на Западе- между франсисканцами Бонавентурой (и в аспекте логики,- куда более логичными чем оппоненты- Абеляром и Дунсом Скоттом), и "рационалистами"- доминиканцами "томистами" (тех, у кого _осознание_ творения- человеком _тождественно_ ему, "рационалистами" назову только в кавычках, а то "понаблюдаю" НЛО, беса, или зелёненькую чертениху и "осознаю", вот ) имел максимум остроты лет на 50раньше паламитских] Но с другой-то стороны действительно,- в самой культурной основе традиций эллинистической и римской, уже заложен "декремент" к одному из этих вариантов,- гениальна юнговская интуиция с которой я начал! И можно (и даже имхо более того- должно) c религиозной тз видеть в том что ни один из "психологизмов" в максимальной реализации,- недостаточен- мягко говоря (а вобщем- антихристианство под теми ли или другими идеологемами), "знамение- иллюстрацию" к "Слову- быть проповедано во всех языках"- знамение неисчерпаемости христианства в рамках одной любой на земле Традиции- культурной или традиции исповедания! (как бы "ни хотелось" из земных причин- потому я и"эллинофил" (и даже- "эллинИЗМОфил") но о Византии РИ, да- ой- "византофоб"). Что из этого внимания разности основ эллинистической и римской _"понятийных_ традиций" следует хотя бы в АИ- внешне, но лично- реально, понять хотя бы о вопросе (не об ответе пока) собственно задающем "предпонимание"- "предварительном богословском" (те том самом _может_быть_- "основном") , к чему вы, коллега Георг, клоните в треде? И да,- имхо интуиция вас не обманывает- имеющем прямое отношение к научному творчеству- познанию (важному в результатах в земной деятельности) науч-тех прогрессу, и к _каппадокийцам._ Основной элемент научного познания,- теория- синтетическое обобщение на уровне бОльшем прямо наблюдаемого, свойств различных в наблюдении явлений, осознав нечто единое внутри них. Вокруг какого слова я осторожно хожу "касательно науч-тех прогресса" думаю- чувствуете. Греческое "усиос" и латинское "субстанция" (а "ложки- нет", нет науч-тех прогресса, и "Матрица" ). Насколько знаю, даже филологически, если исходть из той понятийной системы в которой в рамках христианского исповедания было сказно (Тертуллианом; а потом- в Никее повторено митр Осием Кордовским)- "uno substancia", относительно Единого Творца перевести через "усиос" как минимум искусительно! Тертуллиан и, обличая ариан- Осий принимали основой своей исповедуемой в латинских понятиях, позиции- одно, а думающие в эллинистической системе понимали- другое! Осий вслед за Тертуллианом основывал исповедание Триединства на единстве пребывания Б-га в земном творении (по гречески это имхо было бы более в аристотелевском понимании- о душе,- "substancia" Осия- в греческом имхо скорее авторское аристотелевcкое "энтеллехия", и относилось бы имхо, для "грекодумающего" скорее к _Софии)._ Каппадокийцы объеденили основы тех двух подходов в никейском Согласии. И понимаемое внутренее единое в наблюдаемых различных явлениях, стало относиться не к творению, но к Троице... О "ложке" (из Матрицы), как "вверенной человеку в управление" исчезло пространство где её свойства могли быть быть полагаемыми обобщёнными, дерзая при обобщении помнить о Творце в контексте самого этого пространства обобщения, но не "внутреннего" конкретного предмета. Возможность "теории физис" и прикладного научного прогресса закрыта. Внимание "Промежуточной линзе эйдосов"- _первых_тварных_сущностей_ высокого язычества, "алайвиджняне" буддизма винжнянавады, "ящику отца Каббани" Стругацких, "или"- отражению совершённого "во многих обителях" (не просто имеющего тварный аспект, но там и исполненного "настоящего" творения)- Небесного Царствия Христа, стало "запрещено". Как то и становится вожделенным когда на последних фазах этногенеза "нужно" для психокомпенсации "доказать себе что всё уже есть и о бОльшем думать вредно". Собственно, отсюда и тянется основа столь "любимых апологетами научного атеизма" историй начала РИ "Нового времени", когда о всякой попытке "исследования и феоретического обобщения" знаний о творении, в действительности- "психоскомпенсированные" (а вовсе не "приземлённые", тогда бы интерес к земным эксперименту и теории физис как раз был бы ) "поборники бога, который исповедуется внутри, но "творец"- вне;- РИ католики", ссылаясь на "аристотелевскую индукцию" протестовали силой против такого подхода, воспринимаемого ими или как некорректное вторжение в "сферу бога", или как скрытая заявка на "альтернативное пантеистическое неоязычество". В РИ, роль силы открывшей людям возможность развернуть обратно эту подмену внутреннего и внешнего сыграла РИ Реформация (Бог вернулся в сердце, а исповедываться стал в делах о творении- внешнем;- _"плодах")_ ] И думаю такое свойство истиной Веры, как понимание основных своих вопросов не "закрываемыми/ исчерпанными" но присно требующими внимания, и из вполне земной ситуации в поздней Византии стало основой "анамнезиса"- воспоминания о возможно альтернативной понятийной основе в понятии "энергейя"- становление, по русски (и кстати на эту тему разбирая её в "Материалах" ВВБибихин горячо спорит со своим учителем АФЛосевым). Вот наверное имхо- главное.
Smirnoff: Профан пишет: И шанс на такую Унию был. В актах собора в Ватиканской библиотеке (Concil. Florent., Sess. XXXII) прямо сказано, что: Богословский шанс был чуть ли не всегда, а вот политический… Папа бы никогда не пошел на то, что бы иметь только первенство чести. И если при слабой Византии он мог быть помягче, полагая, что не мытьем так катаньем получит и реальное всевластие, то при сильной империи таких шансов у него не было. Скорее наоборот все более высокомерно поглядывал на всех Константинопольский патриарх. Не говоря уж о том, что тукт не только богословская и политическая, но и цивилизационная разница. Противны были латиняне византийцам и наоборот в массе своей. Насчет чего немало аутентичной литературы. Так что вполне возможно успешное разрешение богословского спора, но унии все одно не будет. georg пишет: Поэтому, если в государстве главное значение имеют дворяне и высшее общество, а сельское население и пахари состоят лишь из крепостных или батраков, а также из коттеров, т. е. нищих, владеющих хижинами, то при таких условиях, быть может, и возможно иметь хорошую конницу, но отнюдь не хорошую, стойкую пехоту... Есть письмо Маркса, вроде как Вере Засулич, где он пишет о том, что его теория отражает исторический опыт именно западной Европы. Там речь шла о формациях, но и это высказывание… соответствует. Ибо простейший пример. Россия в эпоху расцвета классического крепостничества имела исключительную по качеству пехоту. Далее. Ваш способ комплектования загадочен. georg пишет: В Византии имевшийся в изобилии слой «зажиточного свободного крестьянства» стал поставщиком боевой силы для оказавшейся в ближайшие десятилетия непобедимой византийской армии georg пишет: Принцип комплектования таксиархий был похож на принцип комплектования русских стрельцов «московского корпуса». Воины находились на службе, получали жалование, а так же ежегодную субсидию на одежду, казенное вооружение и натуральное довольствие – «ругу», регулярно занимались военной подготовкой. Семьи погибших воинов продолжали получать ругу до совершеннолетия кормильца (а при отсуствии такового - пожизненно). Воины таксиархий жили в особых кварталах Константинополя, своеобразных «стрелецких слободах», откуда могли быть в любое время призваны, в мирное время проходили постоянные тренировки, а сверх того – несли полицейскую службу в столице С каких это пор «Свободное зажиточное крестьянство» живет в «особых кварталах Константинополя»? Почему вообще такая странная, далекая от византийских традиций система комплектования? Такая армия либо очень дорогая, потому что солдат должен получать всяких выплат на содержание не только себя, но и дома и семьи, либо плохо обученная, когда козна платит немного, но солдаты занимаются ремеслом и торговлишкой, как оно приключалось в царстве московском. Самая дешевая, эффективная и очевидная система комплектования в тех условиях, это рекрутчина. Минимальное жалование и постоянное обучение, возможность использовать солдат на общественных работах (римские дороги пора подновить). Если есть лишние деньги, то можно подсластить подарком на дембель.
Smirnoff: MGouchkov пишет: В РИ, роль силы открывшей людям возможность развернуть обратно эту подмену внутреннего и внешнего сыграла РИ Реформация (Бог вернулся в сердце, а исповедываться стал в делах о творении- внешнем;- _"плодах")_ беда в том, что этот Бог, что вернулся в сердце, был уже явно не хритианским богом.
Han Solo: Smirnoff пишет: Самая дешевая, эффективная и очевидная система комплектования в тех условиях, это рекрутчина Ага, щас. Попробуйте научить 20-летнего мужика из лука стрелять - очень смешно будет выглядеть...
Smirnoff: Han Solo пишет: Ага, щас. Попробуйте научить 20-летнего мужика из лука стрелять - очень смешно будет выглядеть... Речь идет о тяжелой, линейной пехоте. Кстати и лучники в таксиархиях должны быть прикомандированы, поскольку имеют совсем иное вооружение. Например, из стратиотов. Лучники и копейщики, - разные рода войск в этом смысле. Лучникам не требуется та строевая подготовка, которую должны иметь копейщики. В войнах на западе лучников и вовсе стоит заменить на арбалетчиков.
georg: Smirnoff пишет: Папа бы никогда не пошел на то, что бы иметь только первенство чести. Если будет утвержден "примат собора над папой" - никуда он не денется. Smirnoff пишет: Не говоря уж о том, что тукт не только богословская и политическая, но и цивилизационная разница. Противны были латиняне византийцам и наоборот в массе своей. Насчет чего немало аутентичной литературы. Уния действительно может быть реально заключена. В условиях торжества конциляризма и образования отдельных национальных Церквей, права коих папа вынужден утверждать конкордатами, папская "монархия" невосстановима. Евгений и его преемники уже уделяют основное внимание укреплению светской власти папы в Италии, а здесь Византия может многое предложить святейшему. Но вот "цивилизационное" отчуждение.... Уния может быть заключена, но долго ли проживет? Smirnoff пишет: Далее. Ваш способ комплектования загадочен. Этот способ комлектования существовал во времена Фоки и Цимисхия, я переписал его один в один из РИ. Что естественно - восстанавливая тактические принципы Македонской династии, восстанавливают и ее способ комплектования. Smirnoff пишет: Почему вообще такая странная, далекая от византийских традиций система комплектования? Именно потому, что она традиционна для славнейшего периода византийской истории. Smirnoff пишет: С каких это пор «Свободное зажиточное крестьянство» живет в «особых кварталах Константинополя»? Свободное зажиточное крестьянство - это страдиоты. Из их состава при нужде производится дополнительная вербовка в корпус скутатов. Smirnoff пишет: Такая армия либо очень дорогая, потому что солдат должен получать всяких выплат на содержание не только себя, но и дома и семьи В РИ возможно таксиархии действительно дорого стоили. Во всяком случае Константин X Дука, гнобивший военное сословие, распустил их. Роман Диоген при Манцикерте вообще не имел линейной пехоты. С другой стороны Василий Македонянин и его ближайшие предшественники как раз и содержали 16000 такой пехоты. Думаю что проблеммы с содержанием таксиархий начались, когда экономика империи была подорвана безалаберным правлением Зои и ее супругов. У нас по экономическим потенциям империя сейчас ничуть не слабее Византии Фоки и Цимисхия. Следовательно - потянет. Но выхода иного нет. Сейчас объясню почему: Han Solo пишет: Попробуйте научить 20-летнего мужика из лука стрелять - очень смешно будет выглядеть... Вот именно. Скутаты - пехота наполовину стрелковая. Чтобы получить эффективного стрелка из монгольского составного лука, необходимо готовить его с 10-летнего возраста (это из ружья любой дурак учится стрелять за пару месяцев). Вербовать в рекруты 10-летних мальчиков не получится - в отличии от Османской империи для нашей Византии психологически невозможен "налог кровью". Стало быть выход только один - наследственая военная каста, в которой дети становятся военнообязанными с "младшего школьного возраста", и с него же - ощущают себя воинами. Посему - "стрелецкий" способ комлектования. Иного не дано (по крайней мере пока пехоту не вооружили огнестрелом). Соображения коллеги Гучкова разберу позже.
georg: Smirnoff пишет: Кстати и лучники в таксиархиях должны быть прикомандированы, поскольку имеют совсем иное вооружение. Например, из стратиотов. Лучники и копейщики, - разные рода войск в этом смысле. Лучникам не требуется та строевая подготовка, которую должны иметь копейщики. Вы глубоко неправы. Лучники тесно взаимодествуют с гоплитами, и так же проходят строевую подготовку. При ведении стрелкового боя в такисрахиях согласно "Стратегике" Никифора Фоки первая шеренга состояла из гоплитов, вооруженных ростовым щитом для защиты от стрел противника, следующие 3 - из лучников, которые, прикрываемые щитоносцами, могли вести стрельбу как "по площадям", так и прицельно. При сближении с врагом лучники уходили назад в проходы между нумериями, а задние шеренги гоплитов смыкались с передней. Производились и обратные перстроения. Гоплиты и лучники представляли единую боевую единицу, с отработанным до автоматизма взаимодействием. Smirnoff пишет: В войнах на западе лучников и вовсе стоит заменить на арбалетчиков. Еще чего. По дальности и убойной силе монгольский лук не уступает арбалету, а по скорострельности - ниже в разы. В перестрелке наши византийские лучники арбалетчиков просто похоронят - как это сделали англичане при Креси с наемными генуэзскими арбалетчиками Филиппа VI. Тогдашие итальянские арбалетчики сражались крайне неповоротливым строем, с медленной перезарядкой и сменой шеренг "караколированием", и так же нуждались в прикрытии пикинеров и щитоносцев, а то и "ассистента" для перезарядки. Арбалет дает единственное преимущество перед составным луком - он требует в разы меньше выучки и мастерства, чем лук. Посему арбелет и возобладал в итальянских армиях, которые комплектовались наемниками из всякого сброда. Пока в Византии есть целое сословие лучников-профессионалов, никому и в голову не придет заводить арбалетчиков.
Smirnoff: georg пишет: Но вот "цивилизационное" отчуждение.... Уния может быть заключена, но долго ли проживет? К этому я в принципе и веду. georg пишет: Этот способ комлектования существовал во времена Фоки и Цимисхия, я переписал его один в один из РИ. Что естественно - восстанавливая тактические принципы Македонской династии, восстанавливают и ее способ комплектования. Будьте добры, подскажите источники. georg пишет: Свободное зажиточное крестьянство - это страдиоты. Из их состава при нужде производится дополнительная вербовка в корпус скутатов. Так ведь в наше время количество стратиотов принципиально сократилось. Еще раз. Страшно дорогая система. Мы теряем налоги с участка стратиота, и платим большие деньги ему же. Стратиотов имеет смысл оставить в приграничных фемах. И все. Остальные пускай налоги платят. На те же деньги можно иметь вдвое большее количество таксиархий рекрутов. Лучников (стратиотов) прикомандировывать к таксиархиям.
georg: Smirnoff пишет: Будьте добры, подскажите источники. Источников я здесь использовал 2. Первый - это работа Колташева "Византийская армия IV-XIII веков". Краткая выжимка из нее лежит здесь Второй - статья в военно-историческом альманахе "Новый Солдат", № 35 (2002 год) под редакцией Киселева. В сети не обнаружил. Оба ссылаются на "Стратегику" Никифора Фоки, но саму эту книгу мне обнаружить нигде не удалось. Smirnoff пишет: Мы теряем налоги с участка стратиота, и платим большие деньги ему же. Думаю, страдиот, забранный в скутаты, теряет свой участок, и поселяется в "стрелецкой слободе" Константинополя. Smirnoff пишет: На те же деньги можно иметь вдвое большее количество таксиархий рекрутов. Лучников (стратиотов) прикомандировывать к таксиархиям. Тогда не получится их нормального взаимодействия с гоплитами, которое я описывал в предыдущем посте. Ибо лучники не будут иметь ни строевой выучки, ни спайки. Smirnoff пишет: Страшно дорогая система Я думаю, что если в РИ Фока, Цимисхий, Болгаробойца держали ее, значит - считали целесообразной, и ничего более дешевого, но столь же эффективного не придумали.
полная версия страницы