Австро-Венгрия XVI века, часть 4

Форум » Главный Форум Альтернативной Истории » Австро-Венгрия XVI века, часть 4 - 5 » Ответить

Австро-Венгрия XVI века, часть 4 - 5

georg: Продолжим. Начало здесь.

Ответов - 122, стр: 1 2 3 4 All

georg: Зайдя в Лиссабон, Элфрит через день покинул его гавань, прихватив с собой лорда-адмирала, и отплыл к Азорским островам, где и встал на якорь. Остаться в Лиссабоне значило наверняка быть там заблокированным победоносными испанцами, тогда как базирование на Азоры давала свободу маневра и возможность дождаться подкреплений. Эспиноса действительно предпринял рейд вдоль португальского побережья. Не обнаружив противника, гранд-адмирал справедливо решил, что противник ушел на Азоры, и отплыл было на запад. Однако на испанский флот обрушился серьезный шторм, заставивший адмирала вернуться в Кадис, и заняться исправлением повреждений, выслав патрули к побережью Португалии. Меж тем на суше происходили следующие события. ФилиппIV, двинув армию к границам Португалии, в то же время связался с Танжером, где стояло португальское войско маркиза де Торделагуна. Капитанами Торделагуны (равно как и Манассеса в Индийском океане) были представители аристократических фамилий Португалии, принадлежавших к «испанской партии», рассчитывавшей на возрождение португальской мощи в альянсе с Испанией. И король, и Оливарес в сложившейся ситуации быстро поняли, что попытка полной инкорпорации Португалии в состав Испании приведет к тому, что вся страна, включая даже сторонников унии с Испанией, перейдет на сторону Брагансы, и Торделагуне были даны совершенно определенные обещания сохранения государственного бытия Португалии. Испанский флот перевез войска Торделагуны через Гибралтар, после чего войска эти форсированным маршем двинулись к Эворе. В то же время армия Кордобы вступала в Португалию по северному берегу Тахо. Жуан Браганса и лорд Гордон сняли осаду Эворы, переправились на северный берег и вышли к Съюдад-Родриго. Превосходство испанских сил было слишком очевидным, обещанного же массового ополчения португальцев лорд Гордон так до сих пор и не увидел – Жуан Браганса сопровождал его всего с 8000 солдат. Поэтому Гордон ничтоже сумняшеся решил применить тактику выжженной земли. Приказано было отступать к Лиссабону, оставляя за собой опустошенную территорию. Браганса нехотя согласился, понимая что более оптимального варианта действий у него нет. Был издан указ, предписывавший под страхом смерти всем португальцам без различия возраста и пола покидать свои жилища при приближении испанцев, и уносить с собою или истреблять все, чем последние могли бы воспользоваться. Отступавшие войска на всем пути до Лиссабона беспощадно сжигали не подчинившиеся указу села и городки, угоняли стада, сжигали посевы. В довершение этого пошедшие дожди сильно размыли дороги. Армия Кордобы вынуждена была остановится в Съюдад-Родриго на две недели, покуда собранные для армии запасы провианта не были подвезены барками по Тахо. Но эти две недели не прошли даром. 14 августа 1630 года в Съюдад-Родриго съехались представители «испанской партии» во главе с маркизом Торделагуной и герцогом Альмейдой, и король Филипп с Оливаресом. После недельного обсуждения был оглашен акт «унии соединенных королевств Испании». Согласно данному акту обе страны объявлялись соединенными неразрывной государственной унией. Португалия сохранялась как отдельное королевство со своей администрацией и с португальским языком делопроизводства и официальных актов. Два объединенных королевства должны были иметь единые общие кортесы, собирающиеся попеременно в Мадриде и Лиссабоне, единое правительство и Государственный совет. Отдельные португальские чины канцлера, казначея и пр. сохранялись, но все они входили на правах министров в общеиспанский Государственный совет. Судебно-юридическая система обоих королевств подлежала унификации, для чего предполагалось собрать комиссию кастильских и португальских юристов для планомерного приведения законодательств королевств к единому знаменателю. В финансовой сфере португальцы отстояли определенную самостоятельность – сохранялась отдельное финансовое ведомство, которое занималось сбором доходов и вело собственную бюджетную смету. Но смета эта утверждалась общеиспанским Финансовым советом, куда входили представители Испании и Португалии и королем, и ее средства могли быть направлены на «общегосударственные нужды Унии». Равно как и налоги вотировались объединенными кортесами. Зато в военной сфере споров не было - для войск Унии создавалось единое командование, для флота – единое Адмиралтейство (которое вскоре переехало в Лиссабон). Уния была торжественно оглашена и опубликована. Через несколько дней король Филипп с испанской армией выступил к Лиссабону, а Торделагуна – на север, приводить к присяге королю Филиппу и Унии португальские провинции. В 20ых числах августа испанская армия подошла к Торрес-Ведрас неподалеку от Лиссабона. Здесь ей предстало грандиозное зрелище - между Тахо и морем тянулись три ряда редутов, в которых насчитывалось 168 укреплений с 323 орудиями - всем содержимым лиссабонских арсеналов. Король и Кордоба, осмотрев позиции, положительно отказались от идеи штурма. Подвоз провианта для армии стал регулярным, Эспиноса, выйдя с базы Кадиса, установил тесную блокаду Лиссабона с моря, опираясь на сдавшийся Филиппу Сетубал. Король, высказавшись в духе «никуда они от нас не денутся» вернулся в Сантарен, где принимал верноподданнические депутации от северных провинций. Торделагуна в своем марше по стране почти нигде не встречал сопротивления. Акт унии устраивал подавляющее большинство населения страны, отряды подержавших Брагансу капитан-майоров сидели теперь в Лиссабоне, беспощадное опустошение долины Тахо показало, чего можно ожидать от Брагансы и его союзников, и наконец духовенство по всей стране призывало хранить верность Филиппу и проклинало Жуана де Браганса – пособника еретиков. Коимбра, а затем и Опорто присягнули Филиппу, и только Брагу, столицу личного удела Жуана де Браганса, Торделагуне пришлось осаждать. Практически вся страна признала Филиппа. В Лиссабоне Брагансе и Гордону и на Азорах Элфриту и ван Дорпу стало очевидно, что игра проиграна. Стало это очевидно так же в Лондоне и Амстердаме. Речь теперь шла уже лишь о Бразилии и Анголе (до владений Португалии в Индийском океане, где правил преданный Филиппу адмирал Манассес, все более теснивший Коэна, союзники дотянуться не могли). И главное – речь шла о спасении заблокированной в Лиссабоне армии Гордона. На совещании в Лондоне было решено собрать все наличные военно-морские силы и вступить в новый решающий бой с испанской Армадой.

okami: georg пишет: Дойдет. Ждем не дождёмся. Я так понимаю, что испанцы отвоюют Португалию. А не может ли после этого герцог Браганса со своими сторонниками бежать в Бразилию (как при Наполеоне), где и объявит себя – королём Португалии в изгнании Жоаном IV. Тем более что вице-король Бразилии – герцог Визеу – его сторонник, и там же голландский корпус и флот Тромпа, да и англичане помогут, и, я думаю, французы. Как Вы думаете насколько реален такой вариант? (Было написано до появления последнего куска тамлайна, но не отправлена по причине закрытия темы.)

georg: okami пишет: Как Вы думаете насколько реален такой вариант? Так именно и будет. Но вот сумеет ли он удержаться в Бразилии - зависит от того, за кем останется преобладание на море, а здесь ресурсы испанской империи в плане возможностей наращивания количества боевых едниц флота (после воссоединения Португалии с возможностью продолжать комплектовать их квалифицированными экипажами) куда больше, чем у протестантов. Как писал коллега Гучков "в войне сколь-нибудь на истощение такая Испания есть неудержимо движущийся пресс". А вот насчет французского варианта... Если Жуан как правитель Бразилии признает себя вассалом Франции, у которой приличная колония по соседству, возможно испанцы и оставят его в покое, дабы не осложнять ситуацию. Надо подумать .

sas: Коллега, может все-таки не стоит переносить реалии начала 19-го века на первую половину 17-го?

georg: sas пишет: Коллега, может все-таки не стоит переносить реалии начала 19-го века на первую половину 17-го? А что, 2 столетия назад позиция при Торрес-Ведрас была менее выгодной для обороны? Протест отклонен.

Сталкер: georg пишет: Если Жуан как правитель Бразилии признает себя вассалом Франции, у которой приличная колония по соседству Вопрос еще: а нужно ли это будет Франции? Вспомним отношение французского двора к колониям в Новом Свете (как обуза, мало чего дающая в виде финансов - в целом, не вполне, конечно, справедливое отношение), а тут у нас Франция еще не вполне оправилась от войны...

serGild: georg пишет: Если Жуан как правитель Бразилии признает себя вассалом Франции, у которой приличная колония по соседству, возможно испанцы и оставят его в покое, дабы не осложнять ситуацию. Слишком опасно оставлять претендента на трон, накапливающего силы, на своей территории, куда могут стягиваться недовольные. Это не то же самое, что претендент на содержании у иностранцев. Думаю, что Испания приложит все силы, чтобы в кратчайшие силы вскрыть этот нарыв. А их и в Америке весьма немало. Франция пока еще не та, что при Луи XIV, да и силы она тратит больше на армию, чем на флот (ситуация требует), так что скорее всего Бразилия может стать предметом торга с Испанией, может удастся выторговать что либо на Рейне или в Италии. georg пишет: А что, 2 столетия назад позиция при Торрес-Ведрас была менее выгодной для обороны? Но хватит ли англичанам сил на всю линию. Поддержка населения отсутствует, не в пример тому, что было у "железного герцога", а ведь надо еще оставить часть сил в Лиссабоне.

georg: serGild пишет: Но хватит ли англичанам сил на всю линию. Поддержка населения отсутствует, не в пример тому, что было у "железного герцога", а ведь надо еще оставить часть сил в Лиссабоне. Уже задумался об этом с подачи коллеги sas`а. У Уэлсли было считая португальцев тысяч за 60, у нас - всего 36. Цифры в самом делене сопоставимые, особенно учитывая протяженность линии. Пожалуй сдам я Торрес-Ведрас и организую аналогичную (но менее протяженную) линию обороны под самым Лиссабоном. serGild пишет: Думаю, что Испания приложит все силы, чтобы в кратчайшие силы вскрыть этот нарыв. Согласен.

okami: serGild пишет: Думаю, что Испания приложит все силы, чтобы в кратчайшие силы вскрыть этот нарыв. А англичане и голландцы чтобы расширить и углубить.

Вольга С.лавич: georg пишет: организую аналогичную (но менее протяженную) линию обороны под самым Лиссабоном. А такие в РИ тогда были? Всё-таки артиллерия и мушкеты значительно менее скоротсрельны, чем в 19 веке.

sas: georg пишет: А что, 2 столетия назад позиция при Торрес-Ведрас была менее выгодной для обороны? 2 столетия спустя была несколько другая ситуация, а также вооружение.

serGild: okami пишет: Ув. georg не могли бы Вы уточнить численность английского корпуса лорда Гордона? georg пишет: Около 18 тысяч. обещанного же массового ополчения португальцев лорд Гордон так до сих пор и не увидел – Жуан Браганса сопровождал его всего с 8000 солдат. Итого 26тыс а не 36, и тем более не 60. И правда, маловато. Да и обслугу где найти на такое кол-во пушек - это ведь действительно не 19в. А при недостатке сил и пассивной обороне будет то же, что и с Дарием при Иссе.

georg: Отрывок будет переделан. Но не сегодня - сил нет. В выходные. У всех прошу прощения за ляпсус. Будьте снисходительны - последний кусок таймлайна написан ночью и с чугунной головой.

georg: Вношу исправления. Вместо отрывка "В 20ых числах августа испанская армия подошла к Торрес-Ведрас неподалеку от Лиссабона. Здесь ей предстало грандиозное зрелище - между Тахо и морем тянулись три ряда редутов, в которых насчитывалось 168 укреплений с 323 орудиями - всем содержимым лиссабонских арсеналов. Король и Кордоба, осмотрев позиции, положительно отказались от идеи штурма. Подвоз провианта для армии стал регулярным, Эспиноса, выйдя с базы Кадиса, установил тесную блокаду Лиссабона с моря, опираясь на сдавшийся Филиппу Сетубал. Король, высказавшись в духе «никуда они от нас не денутся» вернулся в Сантарен, где принимал верноподданнические депутации от северных провинций." Предлагается следующий: "В 20ых числах августа испанская армия подошла к Лиссабону. Здесь ей предстало грандиозное зрелище – мощная линия укреплений с фланкирующими бастионами опоясывала город и защищающие узкий вход в залив форты. Соль же сильно были укреплены с суши и форты противоположенного берега пролива, возвышавшиеся на длинном и узком полуострове. В заливе виднелась флотилия вооруженных судов. Король и Кордоба, осмотрев позиции, положительно отказались от идеи штурма. Подвоз провианта для армии стал регулярным, Эспиноса, выйдя с базы Кадиса, установил тесную блокаду Лиссабона с моря, опираясь на сдавшийся Филиппу Сетубал. Король, отдав приказ начинать осадные работы, вернулся в Сантарен, где принимал верноподданнические депутации от северных провинций." Модераторы могут внести исправление в текст таймлайна. Коллег благодарю за конструктивную критику.

georg: Продолжим. Итак "На совещании в Лондоне было решено собрать все наличные военно-морские силы и вступить в новый решающий бой с испанской Армадой". Стоит упомянуть о том, где были в это время данные «прочие военно-морские силы», не входившие в эскадры Элфрита и ван Дорпа. Мы уже упоминали об отправке экспедиции Тромпа к берегам Бразилии. Вице-король Бразилии герцог Визеу признал Жуана Браганского королем и стал для голландцев «добрым союзником». Прибыв в Байю, Тромп подписал с вице-королем договор о совместном нападении на испанскую Ла-Плату, причем к Бразилии должен был отойти Уругвай. Испанская колония на Ла-Плате была в то время еще не развита и не имела значительного населения. Кроме гарнизонов в Буэнос-Айресе и еще нескольких городках, войск в колонии не было. Значительных городов кроме Буэнос-Айреса впрочем тоже не было, население занималось скотоводством на огромных пастбищах Ла-Платы, и губернатор Буэнос-Айреса хватался, что только в окрестностях города можно забить 80000 голов рогатого скота. Появление на рейде эскадры Тромпа вызвало в совершенно неподготовленном к нападению городе панику. Как только началась бомбардировка, губернатор объявил об эвакуации, превратившейся в повальное бегство. Испанцы погрузились в повозки или суда и ушли вверх по Паране к Санта-Фэ. Затем голландский десант захватил и разграбил опустевший город. Через 5 дней при поддержке голландцев с моря герцог Визеу взял Монтевидео. Ла-Плата оказалась под контролем союзников, которые готовились предпринять экспедицию по Паране для окончательного покорения Ла-Платы. Вторая голландская экспедиция из 15 кораблей и нескольких полков пехоты была снаряжена в Антверпене для захвата Анголы, губернатор которой сохранил верность Филиппу. (о ее действиях мы расскажем позднее). Если голландцы заинтересовались в первую очередь Буэнос-Айресом и Анголой, как пунктами, обладание которыми облегчало им связь с Востоком по Индийскому и Тихому океанам, то англичане, не столь завязанные в то время на восточную торговлю, устремили свое внимание на Вест-Индию. Мы уже упоминали о создании в Лондоне «Вест-индской компании» и ее неудачной попытке обосноваться на Багамах. Разгром испанского флота Тромпом при Мансанильо открыл перед англичанами возможности, коими они не могли не воспользоваться. По получении донесений от Сесила решено было не довольствоваться захватом Багам, Барбадоса и прилегающих островов, а завоевать Кубу и Гаити, заблокировать испанцам связь с Новой Испанией и Новой Гранадой и далее – кто знает. Это был звездный час президента компании лорда Уорвика. Воротилы Лондонского Сити уже мечтали о плантациях и поставках в Европу колониальных товаров, и паевые инвестиции полились в компанию. В короткий срок компания обладала флотилией из 35 боевых кораблей различного тоннажа, поставленных пайщиками, и приступила к набору войск при помощи короны, каковая так же стала совладельцем компании. Отправив большую часть своей эскадры в распоряжение Элфрита для португальской экспедиции, Сесил с 4 галеонами и 7 фрегатами остался в восстановленном Провиденсе на Багамах. Одновременно с португальской экспедицией из Даунса отплыла флотилия Вест-Индской компании – 35 кораблей, имеющая на борту 10-тысячный десантный корпус. Во главе экспедиции встал лично президент компании лорд Уорвик.

georg: Острова Куба и Гаити и приморские провинции Мексики, Новой Гранады и Венесуэлы были на тот момент самыми процветающими землями Испанской Америки. Почва удивляла своей щедростью земледельца: один крестьянин в конце марта принес вице-королю колосья пшеницы, которую посадил в конце января. Скороспелые овощи вызревали всего за 16 дней, а более крупные, такие как дыня, тыква и огурцы, можно было подавать к столу через месяц после того, как семена бросали в почву. Земля, увлажняемая ручьями, реками и частыми ливнями, обласканная жарким солнцем обладала огромной, щедрой животворящей силой. Правда, нужно было привыкнуть к жаркому климату и научиться лечить тропическую лихорадку - но как только первые трудности были преодолены, в Америку устремился поток переселенцев, не только дворян, которых преследовал золотой мираж, но и испанских крестьян, мечтавших распахать поляны этого райского сада. Переселенцы строили маленькие городки наподобие испанских "консехо": беленые кирпичные дома с увитыми виноградом верандами, широкие улицы, фонтан и большой собор на центральной площади. Многие колонисты занимались скотоводством; на необъятных просторах пампы по Ориноко и ее притокам паслись огромные стада - сотни и тысячи лошадей и коров. Отбившиеся от стад животные быстро размножались, и в степи можно было встретить многочисленные табуны диких лошадей; индейцы приручали этих животных, и некоторые из обитателей пампы стали лихими наездниками; они нанимались к белым поселенцам в качестве пастухов-гаучо. Земля в изобилии приносила дары тропиков: кофе, сахарный тростник, хлопок, табак, индиго. Купеческие компании Испании предлагали за все это хорошие деньги - однако для того, чтобы основать крупные плантации, белым поселенцам не хватало рабочей силы. В аналогичных условиях польская шляхта поработила крестьян и заставила их отбывать барщину - но испанская корона не позволила колонистам поработить индейцев. Единственным выходом оставался ввоз рабов-негров из Африки. Хотя католическая церковь и протестовала против этой "богомерзкой" торговли, потребности экономики империи диктовали развитие плантационного рабства негров, и лиссабонские купеческие компании, состоявшие по большей части из марранов (крещеных евреев) с давних пор стали поставщиком рабов в испанскую Америку. Получив корону Португалии, Филипп закрепил за Лиссабонской Гвинейской компанией монопольное право «асиенто» - поставки рабов. Но торговля неграми при этом облагалась большими налогами, и рабы были дороги. Сложившейся ситуацией еще до войны воспользовались английские и голландские "предприниматели": они покупали рабов в Африке и контрабандой ввозли в испанские колонии, где тайно продавали плантаторам. Война пресекла эту торговлю, и теперь лондонские купцы стремились сторицей вернуть свои потери. Все же давление церкви имело определенный эффект – испанские плантаторы чтили установления церкви, которая призывала к милосердию и, к примеру, запрещала заставлять рабов трудиться в воскресенье и праздничные дни. Отпустить раба на свободу считалось богоугодным делом, и в Америке было довольно много свободных негров – на 1630 год они составляли треть всего черного населения Испанской Америки. Либертины трудились в городах по найму, становились торговцами, многим удавалось сесть на землю и стать фермерами (некоторые даже становились богачами, как тот чернокожий землевладелец, которого Томас Гейдж встретил в Гватемале – «он богат скотом, овцами и козами, и снабжает со своего ранчо Гватемалу и народ в округе лучшим сыром во всей стране»). И наконец негры-либретины играли немалую роль в обороне колоний. Отправлять в Америку испанских солдат было признано бесполезным еще при ФилиппеIII – оказавшись на американской земле, они по большей части скоро дезертировали, и скрывались в безбрежных просторах «страны безграничных возможностей». Вместо этого решено было вербовать в армию местных жителей, в основном негров, индейцев и метисов, и обучать их под руководством командированных в колонии испанских офицеров. Затем вошло в традицию назначать на офицерские должности в американских войсках местных дворян, ранее отслуживших необходимый стаж в испанской армии в Европе, и таким образом и руководство обороной колоний переходило постепенно в руки местной креольской знати. Негры-либертины составляли около трети солдат в американских полках, и даже в Перуанской флотилии, базировавшейся на Кальяо, экипажи 2 кораблей были укомплектованы чернокожими матросами. «Обычно видишь на корабле» - сообщал Ульоа – «офицера креола, старшину индейца, часового метиса и чернокожего судосборщика». Американские войска Испании были разбросаны небольшими отрядами по Кубе, Гаити, Мексике и Новой Гранаде с Венесуэлой. Они оперативно реагировали на мелкие пиратские набеги, но теперь им предстояло встретить вторжение крупных сил англичан.

georg: В начале июля англичане атаковали Гавану. При появлении противника губернатор острова дон Хуан де ла Вега (потомок по женской линии инкских императоров и сын знаменитого испанского историка и писателя Гарсиласо де ла Веги) находился вне города. Он тут же стянул в свое распоряжение остальные находящиеся в разных пунктах острова отряды, а так же призвал к оружию колонистов. Сил для сражения с англичанами у него явно нехватало, поэтому де ла Вега принял решение действовать с тыла на осадивших Гавану англичан. Гавана была сильной крепостью, снабженной достаточным гарнизоном. Англичане рассчитывали захватить город врасплох, однако испанцы после Мансанильо были начеку, и приготовились к отпору. Пришлось начинать осаду. Но армия, навербованная Вест-Индской компанией, состояла в основном из бродяг, пиратов и преступников, и была плохо организованна. Надеясь на стремительность и неожиданность атаки, англичане не имели достаточного количества боеприпасов и продовольствия для долгой осады, а отряды губернатора постоянно вели огонь по осаждающим из мушкетов, срываясь в непроходимых мангровых зарослях в окрестностях города. Англичане решили разбить лагерь и начать осаду города. Но лихорадка и малярия в английском лагере начали уносить огромное количество жизней, и англичане решились на штурм. Их атака была отражена, и Уорвик вынужден был с позором отступить. Возвращаться в Лондон с пустыми руками, на растерзание разочарованным пайщикам компании, Уорвик отнюдь не спешил, и было решено захватить хоть какую-нибудь испанскую колонию, чтобы оправдать затраты на экспедицию. Сан-Доминго на Гаити и Сан-Хуан в Пуэрто-Рико были так же отлично укреплены, и англичанам ничего не оставалось, кроме как отправиться к незащищенной Ямайке. На рассвете 28 июля 1630 года английский флот вошел в залив Санта-Анна. Горстка испанцев, засевшая в форте Пуэрто Де Какуайя попыталась оказать сопротивление, но быстро отступила в столицу острова, город Сан Хаго Де Ла Вега. Но англичане вместо того. чтобы броситься в погоню, разбили лагерь и это дало жителям Сан Хаго Де Ла Вега время, чтобы приготовиться к атаке. Когда на следующий день англичане вошли в город. здесь из встретили лишь несколько африканских рабов. Англичане не смогли найти даже еды, в которой они так нуждались - ведь с момента отплытия из Англии солдаты жили фактически впроголодь. Тем временем испанский губернатор Ямайки отправил в англичанам парламентеров, чтобы договориться о размере выкупа, так как он был уверен, что солдаты противника покинут остров в обмен на деньги или продовольствие. Но англичане заявили, что они пришли сюда, чтобы сделать этот остров колонией Англии. Уорвик и Сесил дали испанцам неделю на то, чтобы убраться с острова. Испанцы отослали женщин, детей и рабов на северное побережье острова, откуда их перевезли на Кубу. В то же время часть рабов и испанцев приняли решение вести партизанскую войну против британцев и стали готовиться к длительным военным действиям.

Вольга С.лавич: georg пишет: Мы уже упоминали об отправке экспедиции Тромпа к берегам Бразилии. А смогут ли дойти до Бразилии все разномастные и в большинстве своём небольшие голландские корабли? Тот же вопрос касается Ла-Платы. Может отправить для этой цели 10 самых крупных кораблей?

georg: Вольга С.лавич пишет: А смогут ли дойти до Бразилии все разномастные и в большинстве своём небольшие голландские корабли? До Азор дошли, а до Бразилии не дойдут? Возможно , говоря "небольшие и разномастные" вы имеете в виду те голландские плоскодонные суда, что сражались в первой англо-голландской. Но здесь военные действия идут не на голландских банках, а в океане, флоты совершают большие переходы. ИМХО в экспедиции, подобные португальской, плоскодонки вообще не станут брать. "Перевооруженые купцы" в даннной экспедиции - это океанские флайты, вроде тех что строила Ост-Индская компания для плаваний в Индию и Индонезию. Хотя несколько кораблей курфюршеского флота Тромпу несомненно дадут.

georg: Но в этот момент на Барбадос прибыло послание от адмирала Элфрита с требованием Уорвику и Сесилу идти на помощь главным силам флота. Получив сии вести на Ямайке вместе с подробным описанием ситуации, Уорвик понял, что в случае поражения Элфрита все одно испанская Армада вскоре явится в Вест-Индию и выметет англичан с захваченных островов. Лорд Сесил со своей эскадрой (4 галеона, 7 фрегатов) немедленно отплыл к Азорам, и вместе с ним отправились 25 кораблей компании, меж тем как Уорвик с 10 кораблями и десантом остался на Ямайке. В свою очередь Англия направила на помощь Элфриту все корабли, способные сражаться в морском бою, какие могла. В конце августа Элфрит располагал флотом, хотя и уступающим испанскому, но не на много. Тромпу в Буэнос-Айрес так же был послан приказ возвращаться, или по крайней мере направить на Азоры находившиеся в его распоряжении корабли курфюршеского голландского флота. Однако шторм отбросил эскадру Тромпа обратно к берегам Бразилии, а Элфрит, увидев что ветер благоприятсвует выходу транспортов Гордона из Лиссабона, не стал дожидаться Тромпа и приступил к операции. Меж тем в Лиссабоне Гордон предложил испанскому командованию сдать город в обмен на беспрепятсвенную эвакуацию. Король Филипп согласился, но потребовал выдачи мятежника Жуана Браганса и его сподвижников. На это Гордон пойти не мог – не говоря уже о неизбежном падении престижа Англии в случае выдачи союзника, Браганса еще был нужен протестантам хотя бы для удержания Бразилии. К тому же вскоре в город проник гонец с известием о том, что Элфрит, получив подкрепления, готов придти на выручку, и только дожидается благоприятного норд-оста, который позволил бы быстро вывести транспортную флотилию из гавани Лиссабона. Гордону было рекомендовано быть в любой момент готовым к быстрой эвакуации. 15 сентября 1630 года флот союзников появился вблизи Лиссабона. Гордон немедленно начал посадку войск на суда. Эспиноса, извещенный патрульными фрегатами, немедленно вышел из Сетубала и атаковал противника. По ожесточенности и упорству обеих сторон это сражение превзошло все морские баталии этой войны. Оба флота вступили в бой в кильватерных колоннах, однако вскоре строй нарушился, и началась всеобщая свалка. Элфрит стремился дать транспортам Гордона возможность не только выйти из Лиссабона, но и уйти как можно дальше, поэтому сражение шло весь день. Флоты противников трижды почти расходились и снова сходились, проходя контр-галсами; с обоих сторон суда несколько раз прорывали неприятельский строй, как во времена гребного флота. До часа дня бой велся с величайшим ожесточением. Голландские брандеры имели неоднократно случай действовать успешно; адмирал Фадрике де Толедо погиб на своем галеоне, охваченном пожаром. Оба противника терпели значительный урон. Но все-таки большие потери оказались на стороне протестантов: 10 кораблей были потоплены, другие сожжены, около 20 судов взято испанцами на абордаж. Вдруг в самый жаркий момент боя галеон «Святой Хуан» под командованием португальца герцога Альмейды сцепился на абордаж с флагманским кораблем ван Дорпа; голландский адмирал был убит на полуюте мушкетной пулей, а корабль захвачен. Увидев это, уцелевшие голландские корабли оставили поле сражения и под всеми парусами ушли в океан. Это привело англичан в замешательство и окончательно лишило их бодрости. После того, как испанцы завладели наветренным положением, Элфриту около 8 часов вечера пришлось начать отступление к Азорам. Он сам и герцог Нотумберленд, единственные оставшиеся адмиралы, пошли с дюжиной годных к бою судов в арьергарде и успешно отражали дальнейшие нападения неприятеля. Преследование, при ярком лунном свете, велось недолго, всего до полуночи — испанцы тоже сильно пострадали. Элфрит с остатками флота добрался до Понта-Делгада на Азорах, преследуемый по пятам лишь единичными испанскими разведчиками. Эспиноса вернулся в Сетубал. Эвакуация Лиссабона была успешно выполнена, и «честь английской короны спасена». Вместе с англичанами Лиссабон благополучно покинул и Жуан Браганский со своими сторонниками. Однако флот протестантов был разбит полностью, разделен, деморализован, при том что и испанский флот понес такие потери и повреждения, что не мог возобновить активные боевые действия до начала сезона зимних штормов в океане. Король Филипп не пытался атаковать Лиссабон во время эвакуации – он не желал, чтобы столица Португалии пострадала от уличных боев. На следующее утро после эвакуации депутация города Лиссабона явилась в испанский лагерь и приветствовала короля Филиппа как своего законного господина и повелителя. Филипп торжественно, под бурные приветсвия населения, въехал в Лиссабон, и короновался в кафедральном соборе португальской короной. В то же время англичане наскоро залатали повреждения в Понта-Делгада, и как только смогли, отплыли восвояси, очистив острова и взорвав укрепления. Жуан Браганса отплыл в Бразилию – единственную провинцию Португалии, которая признавала его королем.

serGild: georg пишет: 15 сентября 1630 года флот союзников появился вблизи Лиссабона. Наверно все таки 1631 года? Тема Вест-Индий до сих пор похоже не затрагивалась? Берем информацию из РИ? Нельзя ли подробнее указать и прописать различия с реалом, или обосновать их отсутствие, несмотря на иную внутреннюю и внешнюю политику Испании.

georg: serGild пишет: Наверно все таки 1631 года? Мда. Снова попутал. На дворе у нас действительно 1631. serGild пишет: Берем информацию из РИ? Отчасти. По Ямайке - да. По житью-бытью Испанской Америки - тоже. serGild пишет: Нельзя ли подробнее указать и прописать различия с реалом, или обосновать их отсутствие, несмотря на иную внутреннюю и внешнюю политику Испании. Не совсем понял, о чем вы.

georg: Для закрепления власти в стране король Филипп решил остаться на время в Лиссабоне. В город переехали из Мадрида правительственные учреждения, а в октябре были созваны первые объединенные кортесы. Мотивом короля было залечить нанесенные войной раны страны, завоевать любовь и признательность португальцев и способствовать теснейшему слиянию Португалии с Испанией. Однако вскоре в переезде правительства в Лиссабон усмотрели большее значение. Обращенный к океану, представлявший собой один из крупнейших центров мировой торговли, Лиссабон был таким местом, откуда, в случае размещения в нем центра Испанской империи можно было контролировать мировой рынок и господствовать над ним, центром, о каком только можно было мечтать. Впрочем, первыми обратили внимание на преимущества Лиссабона военные. Испанский флот перешел на базу в Лиссабон, где испанцы были поражены мощной инфраструкутрой порта. Англичане из-за противодейсвия и саботажа португальцев почти ничего не успели разрушить, и теперь вся эта инфраструктура была к услугам испанцев. Обширный залив с узким выходом в океан, защищенным целой системой ведущих перекрестный огонь мощных фортов, мог вместить в себе как торговую гавань, так и военно-морскую базу – места было предостаточно. Грандиозные верфи, доки, морские арсеналы, работающие на морские нужды мануфактуры, масса имеющего морской опыт населения, представляющая собой вербовочный кадр для флота, удобное снабжение как по морю, так и из Кастилии по Тахо, и наконец обращенное в океан географическое положение – все это делало Лиссабон идеальным военно-морским центром. В конце сентября Эспиноса подал королю доклад. Он начинался словами: «ни для одного государя морская мощь не имеет такого значения, как для государя испанского, ибо единственно морскими силами будет создано единое тело из многих провинций, столь друг от друга удаленных». События последнего года – утверждал адмирал – показали достаточно, что главный фронт этой войны для Испании сместился на море, и только на море она может быть выиграна. Соответсвенно победе на море правительству следует уделить преимущественное внимание. В связи с этим Лиссабон должен стать местонахождением правительства как генерального штаба и командного центра этой морской войны и как двигателя, приводящего в движение поставку всего необходимого для этой войны в едином центре. Адмирал так же предлагал закладку 20 новых галеонов и такого же количества фрегатов на различных верфях Средиземноморья и Португалии с привлечением местных средств, и комплектацию их экипажей новыми подданными – португальцами. По его плану следовало в первую очередь изгнать англичан из Карибского моря, голландцев с Ла-Платы, покорить Бразилию и вновь установить патрулирование океана с целью усиления торговой блокады Голландии. «У врагов вашего величества» - писал Эспиноса – «средства для ведения этой войны на исходе, и они уже не смогут выставить вновь флот столь же мощный, как только что побежденный нами. Тогда как ваша обширная монархия, обладающая столь благодатными странами, богата средствами, достаточными для победы». Прочитав доклад, король невольно вспомнил свою депрессию в лагере под Барселоной и книгу Кампанеллы. Улыбнувшись, дон Филипп наложил резолюцию «быть по сему».

serGild: georg пишет: Не совсем понял, о чем вы. Я о том, что если ситуация в Америке близка к реалу, то хотелось бы это услышать. Это огромный рынок сбыта, а промышленность Испании на подъеме. По идее это должно несколько изменить ситуацию и в Америке. Об этих изменениях и хотелось бы услышать. Кроме того, не слишком ли благостной получилась картина на Вест-Индских о-вах. ЕМНИП негров стали туда ввозить по предложению Лас-Касаса, когда коренное население практически вымерло от непосильных работ.

georg: serGild пишет: Это огромный рынок сбыта, а промышленность Испании на подъеме. По идее это должно несколько изменить ситуацию и в Америке. Об этих изменениях и хотелось бы услышать. А какие по вашему изменения в Америке должно повлечь развитие испанской промышленности? ИМХО ведь наличие развитой промышлености в Испании не особо влияет на то, что американские колонии сохраняют аграрную экономику. Метрополия насыщает рынок Америки мануфактурными товарами и предъявляет спрос на произведения сельского хозяйства - "колониальные товары". Экономика в целом остается аграрной. Да и по поводу "огромного рынка сбыта" - если почитать Кеймена, "Испания - дорога к империи", выясняется, что не такой уж он и огромный. Огромны пространства, а население очень редкое. serGild пишет: Кроме того, не слишком ли благостной получилась картина на Вест-Индских о-вах. ЕМНИП негров стали туда ввозить по предложению Лас-Касаса, когда коренное население практически вымерло от непосильных работ. По поводу "предложения Лас-Касаса" не слыхал, хотя читал его биографию и произведения. Сылочку на источник можно? Когда я пишу georg пишет: спанская корона не позволила колонистам поработить индейцев я имею в виду конечный итог, то есть отмену ФилиппомII права энкомьенды и взятие страны под реальный контроль коронной администрацией. Куба и Гаити попали в период "дикой колонизации".

krolik: georg пишет: По поводу "предложения Лас-Касаса" не слыхал В 1515 году отцу Бартоломе де Лас Касасу стало очень жалко индейцев, изнемогавших от непосильного труда в аду антильских золотых копей, и он предложил императору Карлу V ввозить негров, чтобы от непосильного труда в аду антильских золотых копей изнемогали негры. Этому любопытному извращению чувств филантропа мы обязаны бесчисленными следствиями: отсюда блюзы Хэнди, успех в Париже художника с Восточного берега Педро Фигари, превосходная проза, трактующая о беглых рабах, другого уругвайца, дона Висенте Росси, мифологическое величье Авраама Линкольна, пятьсот тысяч погибших в войне между Севером и Югом, три миллиарда триста миллионов, потраченных на военные пенсии, статуя мнимого Фалучо, включение глагола "линчевать" в тринадцатое издание Академического словаря, страстный фильм "Аллилуйя", мощная штыковая атака Солера во главе его "смуглых" и "черных" в Серрито, прелесть сеньориты такой-то, негр, убивший Мартина Фьерро, пошлая румба "Эль Манисеро", пресеченный и заточенный наполеоновский порыв Туссен-Лувертюра, крест и змея на Гаити, кровь коз, зарезанных ножом папалоа, хабанера как мать танго, танец кандомбе. А кроме того, преступная и великолепная жизнь жестокого освободителя Лазаруса Мореля Борхес, всемирная история низости. хотя есть версии, что он просто не возражал Следует напомнить, что хотя – по сравнению с территориями, находившимися под властью других – численность негров, была незначительной, однако иногда в Испанию ввозили африканцев, так как они не были взяты под покровительство католички Изабеллы, которая покровительствовала только индейцам. Негры могли быть рабами (с самого начала, так как позже и они были взяты под защиту закона, что не наблюдалось на территории Британии), в то время как такое действие не допускалось по отношению к индейцам (власти и дума вице-короля не прощали этого). На самом деле не был предвиден эффект коварной борьбы, начатой Лас Касасом, который даже если возвысил голос в защиту индейцев и боролся за их права, но не осудил рабство негров и ничего не предпринял для их защиты, когда они стали прибывать, захваченные на берегах Африки, ввозимые через рынки Северной Европы. http://www.fictionbook.ru/author/messori_vittorio/cherniye_straniciy_istorii_cerkvi/messori_cherniye_straniciy_istorii_cerkvi.html

georg: krolik пишет: Борхес, всемирная история низости. Если это - серьезный источник, то я - римский папа. krolik пишет: Этому любопытному извращению чувств филантропа мы обязаны бесчисленными следствиями: отсюда блюзы Хэнди, успех в Париже художника с Восточного берега Педро Фигари, превосходная проза, трактующая о беглых рабах, другого уругвайца, дона Висенте Росси, мифологическое величье Авраама Линкольна, пятьсот тысяч погибших в войне между Севером и Югом, три миллиарда триста миллионов, потраченных на военные пенсии, статуя мнимого Фалучо, включение глагола "линчевать" в тринадцатое издание Академического словаря, страстный фильм "Аллилуйя", мощная штыковая атака Солера во главе его "смуглых" и "черных" в Серрито, прелесть сеньориты такой-то, негр, убивший Мартина Фьерро, пошлая румба "Эль Манисеро", пресеченный и заточенный наполеоновский порыв Туссен-Лувертюра, крест и змея на Гаити, кровь коз, зарезанных ножом папалоа, хабанера как мать танго, танец кандомбе. Ржунимагу. Все было гораздо проще: Вывоз невольников из Африки на американское побережье стал осуществляться с начала XVI в. До этого времени европейцы еще не приступили к полной эксплуатации американской территории. Поэтому работорговля шла сначала из Африки в Европу, в отдельные области самой Африки и на острова, прилегающие к западному побережью материка, на которых португальцы уже создали плантационные хозяйства. Первой базой работорговли в районе Западной Африки стали Острова Зеленого Мыса, колонизированные Португалией к 1469 г. В 1441 г. в Португалию была доставлена первая партия африканцев в количестве 10 человек. С 40-х годов XV в. Лиссабон стал регулярно снаряжать специальные экспедиции за живым товаром. На невольничьих рынках страны началась продажа рабов-африканцев. Их использовали как домашних слуг в городе и для работы в сельском хозяйстве. По мере колонизации островов в Атлантическом океане — Сан-Томе, архипелага Зеленого Мыса, Азорских островов и Фернандо-По — португальцы стали создавать на них плантации по возделыванию сахарного тростника. Требовалась рабочая сила. Главным источником ее в то время стал Бенин, который располагал возможностью продавать военнопленных, захватываемых во время постоянных войн с мелкими племенами дельты Нигера. С начала XVI в. начинается ввоз рабов из Африки в Новый Свет. Первую партию невольников из Африки в количестве 250-ти человек доставили на рудники Эспаньолы (Гаити) Таким образом плантационное рабство негро существовало уже за полстолетия до Лас-Касаса. Что Касается его роли в этом деле - вот отрывок из "Истории Индий" самого Лас-Касаса (только что нашел в сети): Еще до изобретения мельниц некоторые жители острова, у которых был прикоплен кое-какой достаток, нажитый потом и кровью индейцев, захотели получить разрешение на закупку в Кастилии негров-рабов, ибо видели, что индейцев у них скоро совсем не останется. Были среди них и такие, которые обещали клирику Бартоломе де Лас Касасу отпустить на свободу всех своих индейцев, если тот раздобудет и достанет разрешение и лицензию, по которой они смогут завезти на остров дюжину-другую негров. Ввиду этого, поскольку упомянутый клирик по вступлении короля на престол оказался у него в большой чести, как видно из предыдущего, и обрел возможность влиять на ход событий в Индиях, он добился от короля, чтобы испанцы здешних островов получили право ввозить негров-рабов из Кастилии и таким образом смогли бы освободить индейцев. Королевский совет определил (в соответствии с мнением севильских чиновников), что в то время было достаточно дать лицензию на ввоз 4000 негров для четырех островов: нашей Эспаньолы, Сан Хуана, Кубы и Ямайки..... И таким образом лицензия, которую клирик Лас Касас выхлопотал ради того, чтобы испанцы отпустили на свободу индейцев и отплатили добром тем, кто помог им обосноваться на этих землях, была перепродана торгашам, и это обстоятельство стало немалой помехой для блага и освобождения индейцев. В скором времени клирику пришлось раскаяться в том, что он подал королю такую мысль, и он понял, что собственная неосмотрительность ввела его в грех, ибо потом он увидел и убедился, как будет рассказано дальше, что обращать в рабство негров так же несправедливо, как обращать в рабство индейцев, а потому не очень-то мудрое средство он предложил, посоветовав ввозить негров, чтобы освободить индейцев, хотя он предполагал вначале, что негров брали в плен на законном основании; при всем том он не был уверен, что неведение и добрые намерения послужат ему оправданием в глазах Господа. Следствием этого было и то, что португальцы, которые с давних пор не покладая рук грабят Гвинею и вопреки всякой справедливости обращают в рабство негров, видя, что мы так нуждаемся в рабах и даем за них хорошую цену, еще пуще стали усердствовать и усердствуют поныне, захватывая негров в неволю и в рабство всеми бесчестными и гнусными способами, какими только могут. Item, сами негры, увидев, сколь жадно ищут их и алчут, ведут несправедливые войны друг против друга и всевозможными недозволенными способами похищают одни других и продают португальцам. И таким образом мы повинны в грехах, которые совершают и те и другие, не говоря уже о том, что сами берем грех на душу, покупая негров. Таким образом вряд ли можно упрекнуть Лас-Касаса в том, что плантационное рабство негров началось в Америке по его инициативе. У испанцев был спрос, у португальцев - предложение, а получение лицензии в конечном итоге обошлось бы и без Лас-Касаса, которого в данной ситуации просто использовали (что он поздно понял). serGild пишет: негров стали туда ввозить по предложению Лас-Касаса, когда коренное население практически вымерло от непосильных работ. А вот это уже легенда. Коренное население островов действительно вымерло, но не от "непосильных работ", а в основном от занесеных из Старого Света болезней, иммунитет к которым у них (в отличии от негров) отсутсвовал.

georg: Эспиноса требовал отвоевания Ла-Платы, не зная что голландцы уже изгнаны оттуда. Отплывая на север, Тромп оставил часть кораблей и десант в Буэнос-Айресе. Голландцы намревались подняться вверх по Паране и захватить Санта-Фэ. Читателям очевидно известна история появления иезуитских редукций в Парагвае и объединении под их юрисдикцией индейских племен Гуарани. В этом мире история редукций не отличается особо от реала, но один аспект их истории оказался задействован в описываемых событиях. В самом начале истории редукций охотившиеся за рабами и золотом португальские бандейрантес из Бразилии предпринимали экспедиции в глубь материка. Группы бандейрантес, поддерживаемые черными рабами и тысячами индейских союзников, в основном из племен Чако, нападали на миссии иезуитов, убивая или уводя в плен живущих там индейцев. В ответ иезуиты начали вооружать по европейски и обучать гуарани. Они получили у короны официальное разрешение на ввоз оружия, и преподобные отцы, монгие из которых в миру были, подобно основателю ордена, дворянами и воинами, стали инструкторами и командирами. Из гуарани, сделавшихся умелыми наездниками, сформировали боеспособную кавалерию, которая образовала ядро вооруженных сил, быстро отвадивших от Парагвая и португальцев, и чако. К 1631 году парагвайские иезуиты обладали единственной настоящей армией во всей Южной Америке. Их армия насчитывала 8000 великолепных бойцов, и гуарани стали единственной силой обороны в регионе, защищая белых поселенцев от враждебных индейцев, а рудники Потоси – от поягательств португальцев. Бежавший в Санта-Фэ губернатор Буэнос-Айреса немедленно обратился за помощью в Парагвай. И уже через две недели армия гуарани, сопровождаемая лошадьми, скотом, артиллерией и резервом оружия отплыла на барках вниз по Паране. Высланная берегом разведка вскоре донесла командующему гуарани, аббату Хуану Эскаведре (в миру испанскому полковнику, сражавшемуся пд командованием покойного Спинолы) о движении вверх по реке голландских кораблей. Аббат тут же приступил к операции. На ночь голландцы встали на якоря близко к берегу у поворота реки, где течение было не столь сильным. Нападения голландцы не ожидали, ибо по их сведениям войск противника в окрестностях не было. В 2 часа ночи один из марсовых поднял тревогу – из-за поворота реки выплывало множество плотов, нагруженных пылающей древесиной, и плоты эти направлялись точно к голландским кораблям. Но в момент сигнала тревоги борта кораблей были уже облеплены индейскими пирогами, а воины гуарани карабкались на палубу. На реке воцарился кровавый ад. Индейцы резали выскакивавших на палубу полусонных голландцев, врывались на артиллерийскую деку, заклепывали пушки. В то же время плоты с пылающими дровами, обильно политыми горючими веществами, подходили к бортам кораблей и занимались пожары. Гуарани покидали борт вражеских судов, когда их участь была почти решена. Из 10 кораблей вырваться и уйти удалось только одному. Еще 3, снявшись с якоря, в темноте наскочили на берег и были затем захвачены индейцами. Два полка регулярной голландской пехоты погибли почти поголовно (гуарани не брали в плен еретиков). Через 5 дней армия краснокожих крестоносцев подошла к Буэнос-Айресу. Оставленный там один полк голландцев, сметя силы противника и слабость городских укреплений, подобру-поздорову погрузился на остававшиеся в гавани суда и отплыл в Бразилию. Буэнос-Айрес был очищен. Аббат Хуан вел свою краснокожую армию к Монтевидео, захваченному герцогом Визеу. Гуарани, люто ненавидевшие бразильских португальцев за былые подвиги бандейрантес, жаждали мести.

okami: georg пишет: Филипп торжественно, под бурные приветствия населения, въехал в Лиссабон, и короновался в кафедральном соборе португальской короной. Что же это Жоан корону в Бразилию не захватил. Гуарани это +1 , совсем забыл про них, это единственная сила в Южной Америке которая может выбить Брангасу и англо-голландцев из Бразилии. Но битва будет жаркой, предполагаю, бразильцы поддержат Жоана.

Вольга С.лавич: georg пишет: Испанский флот перешел на базу в Лиссабон, где испанцы были поражены мощной инфраструкутрой порта. Не понял, а раньше они про неё не знали? georg пишет: Преследование, при ярком лунном свете, велось недолго, всего до полуночи — испанцы тоже сильно пострадали. Элфрит с остатками флота добрался до Понта-Делгада на Азорах, После такого разгрома побегут в Англию и Голландию, дисциплина пока ещё не достигла уровня 19 века. А учитывая большие повреждения рангоута, испанцы по одиночке уничтожат половину оставшихся кораблей (в РИ голландцев после гибели Тромпа спасло малое расстояние до портов).

georg: okami пишет: Что же это Жоан корону в Бразилию не захватил. А если и захватил. "Фелтон, моего ювелира сюда, быстро! И пусть захватит с собой все необходимое, быстро!!!" . Вольга С.лавич пишет: Не понял, а раньше они про неё не знали? Знали естественно. Я просто высказал эстетическое впечатление от увиденного обычного испанского морского офицера, ранее в Лиссабоне не бывавшего . Вольга С.лавич пишет: После такого разгрома побегут в Англию и Голландию, дисциплина пока ещё не достигла уровня 19 века. Хм. Что-то не верится. Голландский флот да, дисциплиной никогда не блистал, но голландцы и так бежали после гибели флагмана. Но англичане.... Флот у них в основном королевский, и в РИ первой англо-голландской дисциплина ЕМНИП не хромала. Думаете Элфриту и лорду-адмиралу не удастся отойти в порядке?

Вольга С.лавич: georg пишет: Но англичане.... Флот у них в основном королевский, и в РИ первой англо-голландской дисциплина ЕМНИП не хромала. Думаете Элфриту и лорду-адмиралу не удастся отойти в порядке? Она при Нельсоне перестала хромать, даже в 18 веке командиры в бою не всегда выполняли приказания флагамана. А после разгрома, без нормальной системы сигнализации - эскадра как единая ситема развалится, как было это у русских в Цусиму. И побегут в ближайшую родную базу. georg пишет: Думаете Элфриту и лорду-адмиралу не удастся отойти в порядке? А были примеры в истории, когда после такого разгрома уходили в порядке? И не в ближайший порт, а в далёкую базу за сотни миль?

georg: Вольга С.лавич пишет: Она при Нельсоне перестала хромать, даже в 18 веке командиры в бою не всегда выполняли приказания флагамана. А после разгрома, без нормальной системы сигнализации - эскадра как единая ситема развалится Тем не менее, "собрать дюжину способных к бою кораблей", причем еще засветло, начиная организованный выход из боя ИМХО реально. Дюжина - это 12 Вольга С.лавич пишет: И побегут в ближайшую родную базу. Так ближайшая база - это и есть Понто-Делгада на Азорах Вольга С.лавич пишет: И не в ближайший порт, а в далёкую базу за сотни миль? Азорские острова находятся от места сражения примерно за 1500 км. Посему даже расыпавшиеся в беспорядке англичане побегут именно туда - с тяжелыми повреждениями до родной Англии через бурный Бискайский залив можно и не доплыть. Туда же уйдут и адмиралы с "дюжиной способных к бою кораблей" арьергарда.

georg: Герцог Визеу не озаботился тем, чтобы как следует укрепить Монтевидео с суши, поэтому гуарани овладели городом штуромом, в ожесточенном бою вырезав бразильский гарнизон. К этому времени Жуан Браганса уже прибыл в Байю и принял присягу. Было объявлено ополчение колонистов. В свою очередь аббат Эскаведра не решился на вторжение в Бразилию с остававшимся у него менее чем 5тысячным войском (часть войск пришлось оставить в редукциях для защиты от возможного набега из Сан-Паулу). Однако грабительский рейд, предпринятый гуарани на Бразильскую территорию, вызвал панику в южных провинциях Бразилии. На противоположном берегу Атлантического океана, в Анголе, губернатор Фернан де Соусза остался верным Филиппу. Однако голландцы, стремившиеся овладеть этой колонией, в июле высадили в Анголе экспедиционный отряд. Еще ранее агенты Нидерландов вступили в связь с главным врагом португальцев в Анголе – королевой государства Ндонго Нзингой Мбанди Нгола. Войну с Ндонго португальцы вели в Анголе уже давно. Причиной войны было массовое бегство рабов из Анголы в Ндонго. Португальские поселенцеы и работорговцы, требовали от губернатора принятия энергичных мер в отношении черной королевы. Не сумев запугать Нзингу, Фернан де Соусза двинул против нее войско во главе с Б. Б. Кардозу, которое нанесло ей поражение 12 июля 1626 г. По свидетельству португальского хроника О. де Кардонеги, она отступила к р. Кванза и разбила лагерь на островах Киндонга. Португальцы блокировали эти острова и построили укрепления на берегах реки, однако, как сообщает источник, «королева хорошо использовала свое время, укрепила остров и, атаковав (португальский) пост, обратила в панику охранявших его людей, убив при этом 300 португальцев, другим были нанесены ранения от стрел, дубин и копий». Португальцы начали готовиться к реваншу, решив не выпускать Нзингу из кольца блокады на островах и видя лихорадочные работы по сооружению новых укреплений на берегах реки. Выбрав очень светлую ночь, Нзинга со своим войском перешла вброд реку в узком месте, где у португальцев почти не было стражи и убежала от врагов. С тех пор война набегов сделалась перманентной. В 1628 году, опираясь на помощь короля Касанжи, которого, согласно некоторым источникам, она привлекла обещанием выйти замуж, Нзинга осуществила завоевание государства Матамба, правительницей которого она отныне стала. Укрепившись в Матамбе создав сильную армию, включавшую много беженцев из оккупированных португальцами районов, Нзинга повела упорную борьбу, пытаясь выбить колонизаторов из Ндонго. Мелкие группы амбунду спускались в долины и атаковали португальские лагеря. Когда 1631 г. голландцы высадились в Анголе, Нзинга направила к ним послов и заключила союз, к которому присоединился и король Конго. По ее требованию европейские союзники предоставили в ее распоряжение отряд голландских солдат. Совместный удар по португальской Анголе с суши и моря привел к разгрому португальских отрядов. В сентябре 1631 года Луанда оказалась в руках голландцев. Из португальских владений Филиппа наиболее успешно для него дела обстояли в Индийском океане. Вести о перевороте Брагасы дошли сюда почти одновременно с вестями о его подавлении и об Унии. Манассес и его офицеры оставались верны Филиппу, и португальско-итальянский флот продолжал военные действия против голландцев. Коэн, после прошлогоднего поражения уже не мог на равных противостоять флотам противника. Манассес решил начать методическое отвоевание у голландцев утраченных португальских владений. Первый удар был нанесен по Цейлону. Во время последней португальско-голлландской войны представитель голландской Ост-Индской компании заключил союз с кандийским раджой против португальцев, и последние после ряда сражений на море и на суше, выигранных голландцами с помощью кандийцев, были изгнаны с Цейлона. Голландцы сумели установить контроль над прибрежными территориями, Кандийское государство осталось в пределах Центрального массива. За прошедшее время отношения кандийцев с голландцами успели испортится, и раджа не проявлял желания выступать на стороне голландцев. После заключения мира с Россией несколько полков из Албании и Египта были переброшены в Гоа. В течении осени 1631 года Манасес последовательно отвоевал бывшие португальские владения на Цейлоне. Коломбо, Джафна, Галле были очищены от голландцев. Манассес немедленно приступил к организации возвращенной колонии. Португальцы заняли высшие административные посты, но более низкие должности остались за сингалами и тамилами из числа тех, кто лояльно относился к колониальной власти. Сохранились местные формы земельной собственности и налогообложения. Была введена монополия на торговлю рядом товаров. Впоследствии португальцы интродуцировали некоторые новые культуры, например кофе; поощрялось также плантационное производство черного перца, корицы, кардамона. В следующие годы на Цейлоне была создана хорошо организованная система отправления правосудия. Гласные суды разместились в Коломбо, Джафне и Галле. Специальный сельский суд разбирал иски, поступавшие из деревень. Использовалось римское право, а на севере применялись также тамильские законы. При католических церквях стали действовать начальные школы для детей крещеных сингалов и тамилов с преподаванием на родных языках. Коэн, не имея возможности помочь Цейлону, решил частично скомпенсировать потерю захватом Макао. Однако при этом он упустил из вида, что с точки зрения властей империи Мин Макао — не самостоятельная территория, а находится в зависимости от Сяншана. При приближении противника португальцы немедленно пожаловались губернатору Гуаньдуна, и когда эскадра Коэна подошла к Макао, на борт явился китайский мандарин, и потребовал от голландцев немедленно убираться прочь. Меж тем на берегу уже появлялись подходившие из Гуанчжоу отряды китайских войск. Коэну пришлось развернуться и взять обратный курс на Батавию.

georg: После изгнания англичан из Португалии король Филипп решил немедленно двинуть армию в «Заморское Альгарве», где португальцы удерживали только приморские города. Армию, высадившуюся в Танжере, официально возглавлял брат короля, кардинал-инфант Фердинанд, советником же при нем состоял старый генерал Кордоба. Султан, гордый своими успехами над португальцами, решил дать сражение. Кордоба двинул вперед войска в линейном порядке, с нескольими рядами стрелков и многочисленной полковой артиллерией. Раз за разом марокканская конница налетала на испанские ряды, и под залповым огнем откатывалась, оставляя за собой людские и конские трупы. Когда боевой порядок испанцев, неуклонно тесня противника, достиг лагеря султана, Кордоба бросил в атаку конницу, которая и завладела всей артиллерией, шатром султана и его знаменами. К полудню битва была выиграна, и марокканская армия рассеяна. Кордоба и Торделагуна восстановили Теруан, укрепили Мезгир и Фондак. Армия кардинала-инфанта атлантическим побережьем двинулась к Ларашу, а оттуда, продвинувшись вверх по реке, в декабре осадила город Ксар-Эль-Кебир. Меж тем Родриго де Велес довершал покорение алжирских территорий. 30 августа он взял Бохар и Ксар-Бохари, 18-го сентября Тазу, в начале октября Сайду. Таким образом, почти все, что завел в своем государстве воинственный Наср-эд-дин, было уничтожено: крепости, склады, литейные мастерские; сам он был прогнан с насиженного места и из государя превращен в вождя шайки. До конца года Велес распространил власть испанской короны до Сахарского Атласа. В Себду испанцы разрушили последнюю крепость эмира. Затем им пришлось иметь дело с западными горцами, по преимуществу берберами. Населявшие Музайю племена подверглись преследованию, словно звери на псовой охоте; в конце концов все они, даже неукротимые гаджуты, изъявили покорность. На Шотт-эль-Шергюи голод и жажда принудили к сдаче джафров и племя гашем, к которому принадлежал сам эмир. Упорствовавшее племя флитта подверглось безпощадной резне. В Уаренсенисе (Глаз мира) племена сдавались одно за другим. В докладе королю Велес предлагал присоединить завоеванные территории к вице-королевству Ливии, ручаясь за возможность их удержать.

Вольга С.лавич: georg пишет: Тем не менее, "собрать дюжину способных к бою кораблей", причем еще засветло, начиная организованный выход из боя ИМХО реально. Дюжина - это 12 Может - и если никто из этой дюжны ночью не слиняет - доведёт до Азор. А остальные - кого испанцы перехватят, кто домой повернёт. Посмотрите, как действовал английский флот при осаде острова Рэ - это "жалкое душераздирающее зрелище". georg пишет: Азорские острова находятся от места сражения примерно за 1500 км. Посему даже расыпавшиеся в беспорядке англичане побегут именно туда - с тяжелыми повреждениями до родной Англии через бурный Бискайский залив можно и не доплыть. До Англии плыть ближе, до боя не было приказа о Азорах как точке рандеву, а во время боя нет средств отдать такой приказ.

okami: georg пишет: Специальный сельский суд, Ланд Раад, разбирал иски, поступавшие из деревень. А почему сохранилось голландское название? georg пишет: Коэн, не имея возможности помочь Цейлону, решил частично скомпенсировать потерю захватом Макао. Однако при этом он упустил из вида, что с точки зрения властей империи Мин Макао – не самостоятельная территория, а находится в зависимости от Сяншана. При приближении противника португальцы немедленно пожаловались губернатору Гуаньдуна, и когда эскадра Коэна подошла к Макао, на борт явился китайский мандарин, и потребовал от голландцев немедленно убираться прочь. Меж тем на берегу уже появлялись подходившие из Гуанчжоу отряды китайских войск. Коэну пришлось развернуться и взять обратный курс на Батавию. А договорится с минами он не мог? На очереди Тайвань? Дааа, я смотрю Семилетняя война уже отдыхает, осталось только начать боевые действия в Австралии и будут охвачены все континенты.

georg: Вольга С.лавич пишет: Посмотрите, как действовал английский флот при осаде острова Рэ - это "жалкое душераздирающее зрелище". Так я вроде прописывал в таймлайне, что именно это послужило причиной реорганизации флота при КарлеI. Так что в данной АИ действия английского флота следует сравнивать скорее с его РИ действиями в первой англо-голландской. Вольга С.лавич пишет: до боя не было приказа о Азорах как точке рандеву Хорошо, предположим был. Вольга С.лавич пишет: До Англии плыть ближе Коллега, вы это, на карту посмотрите.

georg: okami пишет: А почему сохранилось голландское название? Мда. Действительно забыл переименовать. Прошу модераторов убрать это название. okami пишет: А договорится с минами он не мог? Здесь действуют китайские стереотипы. Португальцы Макао "соблюдали этикет" по отношению к Китаю, и в официальных с ним сношениях признавали сюзеренитет императора. По конфуцианским канонам Сын Неба не может отказать верному вассалу Поднебесной в помощи.

Вольга С.лавич: georg пишет: Так что в данной АИ действия английского флота следует сравнивать скорее с его РИ действиями в первой англо-голландской. "Наконец, его (Блейка) командиры не были людьми, на которых он мог безусловно рассчитывать, которые грели желанием пойти в самый жаркий бой — английский флот не успел сплотиться и имел еще слишком пестрый состав. " Просто в первой англо-голландской не было примеров такого разгрома английского флота. georg пишет: Хорошо, предположим был. А зачем? В случае поражения на Азорах большой флот не отремонтируешь.

georg: Вольга С.лавич пишет: "Наконец, его (Блейка) командиры не были людьми, на которых он мог безусловно рассчитывать, которые грели желанием пойти в самый жаркий бой — английский флот не успел сплотиться и имел еще слишком пестрый состав. " ИМХО сбору "дюжины кораблей" это все же не помешает. Вольга С.лавич пишет: А зачем? В случае поражения на Азорах большой флот не отремонтируешь. Во-первых сборный пункт на случай если флот будет рассеян (хотя согласен, многие ломанут прямо к родным берегам). Во-вторых - поправить такелаж, заменить паруса, худо-бедно мачты в Понто-Делгада англичане все же смоги бы. Ихо спорим о частностях. Я не возражаю, что "кого испанцы поймают, кто домой повернет". И что соберутся в Понта-Делгада от силы кораблей 20.

Вольга С.лавич: georg пишет: Ихо спорим о частностях. Нет, у вас прорисовано крупное поражение и более-менее организованное отступление. А по моему выходит крупное поражение, перетекающее в разгром - аналогично Цусиме, но без сдачи Небогатова. Примерно такой расклад - 10 кораблей гибнет в бою, 12 собираются идти на Азоры, но по пути 2 дезертируют, ещё 15-20 захвачены/утоплены испанцами после боя, остальные в родных портах деморализованы. Будет аналог "цисимского синдрома" - англичане будут бояться сражаться с испанцами. Фактически английский флот нужно снова создавать заново.

georg: Вольга С.лавич пишет: Примерно такой расклад - 10 кораблей гибнет в бою, 12 собираются идти на Азоры, но по пути 2 дезертируют, ещё 15-20 захвачены/утоплены испанцами после боя, остальные в родных портах деморализованы. Будет аналог "цисимского синдрома" - англичане будут бояться сражаться с испанцами. Фактически английский флот нужно снова создавать заново. Убедили. Принимаю ваш вариант. В вордовском файле, в котором пишу таймлайн (и который вскоре будет выложен на narod), сейчас внесу ваши цифры.

Вольга С.лавич: georg пишет: Убедили. Как хотите. А вот если Лорд-адмирал тоже отойдёт в Англию, то он несколько уменьшит потери от испанцев и значительно снизит панику. Будет аналог Ла-Хога для французов - потери тяжёлые, но уже в следующую кампанию все уцелевшие корабли снова выйдут в море. А нужен длительный упадок флота Англии - уводите его на Азоры.

georg: Вольга С.лавич пишет: А вот если Лорд-адмирал тоже отойдёт в Англию, то он несколько уменьшит потери от испанцев и значительно снизит панику. Что-то я не понял, как второе вытекает из первого

Сталкер: Вольга С.лавич пишет: До Англии плыть ближе Нет, георг абсолютно прав, как и прав он в том, что через вечно бурную Бискайю идти поврежденным судам смерти подобно. Так что Азоры, все таки Азоры - правильный вариант. Насчет Ланд Раата, сейчас уберу, оставлю только "сельский суд".

Вольга С.лавич: georg пишет: Что-то я не понял, как второе вытекает из первого Одно дело, когда у вас в течении месяца прибывают корабли по одному с новостями - 10 кораблей потоплено испанцами, ещё 30 непонятно где (включая сюда главкома, лучшие корабли и лучшие капитаны). И совсем другое - 10 кораблей потоплено, 15 непонятно где, но лучшие корабли во главе с флагманом пришли одним отрядом и лорд-адмирал занимается реорганизацией флота. Сталкер пишет: Так что Азоры, все таки Азоры - правильный вариант. После Цусимы тоже лучшим вариантом был Шанхай, но в панике не до выбора лучших вариантов.

georg: Вольга С.лавич пишет: Одно дело, когда у вас в течении месяца прибывают корабли по одному с новостями - 10 кораблей потоплено испанцами, ещё 30 непонятно где (включая сюда главкома, лучшие корабли и лучшие капитаны). С чего вы взяли "неизвестно где". В Англии всем отлично известно, что перед сражением флот целый месяц базировался на Понта-Делгада, что туда даже были завезены запасы для ремонта рангоута и такелажа, что это - ближайшая база от места сражения. Для всех естественно будет считать, что оставшиеся уцелевшие корабли - в Понта-Делгада (хотя и неизвестно, сколько их уцелело). К тому же англичане задержатся на Азорах не больше чем на неделю - произвести самый необходимый возможный ремонт (ибо понимают, что испанцы могут пожаловать в любой момент). Ну придут Нотумберленд и Элфрит в Плимут через неделю после "беглецов" - и что?

Вольга С.лавич: georg пишет: Ну придут Нотумберленд и Элфрит в Плимут через неделю после "беглецов" - и что? Ну если так. Хотя пришедшие раньше (бежавшие) могут обвинить их во всех грехах.

MGouchkov: Ответ на вопрос автора,- коллеги Георга, в теме про "Лорис-Маликова- силовика". "Только большая Империя может выновить новый общественный строй",- мнение о том что в АИ АВИXVI аналог Великой Французкой произойдёт именно в ней, высказывалось, при том насколько понимаю, эту тз разделяют люди разных взглядом (и за разные стороны "болеющие" ) При этом два момента имхо примечательны: I- Коль общая ситуация ближе к состоянию "В цивилизованном мире- неустойчивое но вобщем мирное равновесие, а СИГ между Державами больше- на периферии.", то это важнейший из трёх факторов более быстрого техпрогресса. (Многолетняя "литературнно-исследовательская АИ Матаидея" у меня, о "мирах счастливой Европы" с развилкой в XIVом веке это наложить реалиии и даты 186х, на техуровень 1_9_6х, и попробовать промоделировать могли бы "альтернативные богословы" предотвратить атомную войну ; но это- метаидея, а в топик имхо- по любому "ускорение Истории в АИ АВИ"). II (в значимой части,- в ту же кассу): Достаточно проявлено, что по АИ результатам 20ти летней, та культурная роль которую в РИ играла с конца XVIIого века в Европе Франция, а АИ станет играть Испания (что я целиком приветствую и потому не могу сказать что "болею" однозначно за протестантов). _Значит_АИ_аналог_эпохи_Просвещения_будет_СИЛЬНО_альтернативным!_ Культура Европы в АИ очень может не свернёт на рельсы противопоставления "церковноцой мистики" и тн "естественнонаучного объяснения",- которое что по сути- "психокомпенсаторный идол" можно понять хотя бы из того что понятия, например "поле" и "квант" ничуть не "естественнее" чем "события на горе Синай" То есть, _деизм,_ -то что в РИ имхо наиболее мрачно для очень многих людей (притом зачастую диаметрально противоположных убеждений), и выйти из которого как психологической основы массового сознания (реальной идеологии) в РИ дано очень немногим творческим людям (имхо достаточно примечательный пример- акад Раушенбах), в развиии АИ АВИXVI имеет возможность таковым не стать! Приведённые два фактора, вместе имхо позволяют предположить что аналог Венского Конгресса, которым возможно логично завершить создаваемую сейчас коллегой Георгом de facto уже вторую часть, мог бы происходить в АИ лет на 70 (ну а может и 90) раньше, нежели в РИ (то есть корректно накладывать друг на друга реалии и даты РИ Войны за испанское наследство и наполеоновских). То есть, от создаваемого сейчас в таймлайне коллегой Георгом "богатого событиями" 1631ого года,- ещё век Но тогда, относительно написанного до (с 1480ого), "богатое событиями время" 20ти летней войны оказывалось бы в АИ хронологическом центре повествования...

georg: MGouchkov пишет: Но тогда, относительно написанного до (с 1480ого), "богатое событиями время" 20ти летней войны оказывалось бы в АИ хронологическом центре повествования... М-да. Не уверен правда, что здесь будет "война за испанское наследство". MGouchkov пишет: мнение о том что в АИ АВИXVI аналог Великой Французкой произойдёт именно в ней Как раз сейчас меня сии мысли обуревают. Прихожу к выводу, что революция начнется уже во второй половине XVII века. Исходя из развития существующих в таймалайне тенденций - как раз после побед над врагами и расцвета империи взрыв неизбежен. Испанская буржуазия набрала вес, и поскольку кортесы в силу освобождения дворянства от налогов состят только из представителей городов, а города не смотря на смешанный состав населения хранят древние комунальные традиции. А в то же время привиллегии грандов выходят за всякие границы разумного, а торговля с колониями - в руках монопольных компаний, пайщиками которых являются те же гранды - только генуэзского происхождения. В то же время мелкое дворняство активно разоряется, и почти как и в РИ делится на городское (причем часть рехидоров и как правило алькальд-мэры в городах избираются из лиц дворянского происхождения), и служилое, живущее службой в армии, флоте и колониях. То есть как единое сословие практически распалось. Иными словами противостояние буржуазия-аристократия грозит принять в Испании второй половины XVII века наиболее чистый и жесткий вид. Кстати, открыл для себя целую экономическую школу в Испании XVI века. Запощу текст целиком: ФРАНСИСКО ДЕ ВИТОРИЯ Франсиско де Аркайа-и-Комплудо (Francisco de Аrсауа у Compludo) родился между 1480 и 1486 гг. в городе Бургос. В 1504 г. орден доминиканцев из Сан-Пабло дал ему имя де Витория (de Vitoria). В 1507 г. молодой доминиканец уехал в Париж изучать богословие и другие гуманитарные науки. Там, слушая лекции Крокарта, он впервые познакомился с трудами св. Фомы. В 1523 г. он получил докторскую степень и возвратился в Испанию. 7 сентября 1526 г. студенты Саламанкского университета большинством голосов избрали Виторию профессором первой кафедры богословия, где он преподавал до конца своей жизни (12 августа 1546 г.). Два главных нововведения сделал Витория в университете. Во-первых, параллельно с преподаванием "Изречений" Петра Ломбардского он ввел изучение "Свода богословия" Фомы Аквинского. Во-вторых, он ввел обязательное конспектирование лекций студентами. Благодаря этому до наших дней сохранились его комментарии к "Своду", касающиеся вопросов справедливости и права, — лекции, прочитанные в 1534-1535 гг. и опубликованные через 400 лет (Vitoria 1934). Франсиско де Витория больше известен как основоположник международного права (права народов), а также тем, что активно выступил против порабощения индейцев , заявив, что они являются истинными хозяевами своих земель и богатств и должны быть уравнены в правах вместе со всеми остальными подданными испанской короны. С позиций нравственности и справедливости Витория рассматривал и экономические вопросы. Виторианская доктрина субъективной ценности и справедливой цены. Виторию с полным основанием можно назвать одним из ярких последователей теории субъективной ценности товара и денег. Вслед за Аврелием Августином и Фомой Аквинским он утверждал, что цена товара не зависит от его природных качеств, т.е. от внутренней ценности. И то же самое касается денег, ибо в противном случае они ценились бы всегда и везде одинаково (Vitoria 1934, Q. 77, art. I, par. 2, p. 117). При анализе справедливой цены он разделил вещи на две группы: товары, необходимые для потребления людьми, и предметы роскоши . Рыночное и затратное ценообразование на предметы жизненной необходимости. Для первой группы товаров он считал справедливой цену, устанавливаемую государством или складывающуюся на рынке в результате субъективных оценок людей, которые определяются их нуждой в товаре. Способ ценообразования Витория поставил в зависимость от числа участников рынка, приблизившись к современному пониманию условий рыночного и затратного ценообразования. 1. Когда существует много и продавцов и покупателей, то несправедливо и незаконно покупателю приобретать дешевле, а торговцу -продавать дороже справедливой цены, т.е. рассчитывать цену на основе затрат, причем не может служить оправданием то, что последний купил где-то вещь по более высокой цене (Vitoria 1934, Q. 77, art. I, par. 2, pp. 117-118). 2. Затраты, по мнению Витории, могут быть учтены лишь на рынке с малым числом продавцов или покупателей (Vitoria 1934, Q. 77, art. I, par. 4, pp. 120-121). 2.1. Когда на рынке остается один или несколько продавцов и много покупателей, то при всеобщем оценивании затраты включаются в цену и она повышается. Эта точка зрения была новой для того времени и отличалась от изложенной Сильвестром традиционной доктрины, гласящей, что издержки включаются в цену либо в случае доставки товаров из мест, где их много и они дешевле, в места, где их мало и они дороже, либо при отсутствии всеобщего оценивания и цены, установленной государством. 2.2. Если же на рынке остается много продавцов и один или несколько покупателей, то цена товара снижается ввиду его обилия. Однако, чтобы цена не упала до уровня, ниже затрат, нужно установить ее на основе суждения честного человека. 2.3. Когда рынок состоит из одного покупателя и одного продавца, который продает, например, дом из-за нужды, то покупателю не дозволено покупать дом как угодно дешево, а нужно принять во внимание затраты продавца на приобретение дома, стоимость домов в данном городе и в соседних городах. Такое ценообразование, считал Витория, допустимо и справедливо при отсутствии обмана и хитрости, которые неизбежно присутствуют при монопольном сговоре продавцов, решивших продавать товар не ниже определенной цены, или покупателей, договорившихся покупать товар не выше какой-либо цены (Vitoria 1934, Q. 77, art. 1, par. 4, p. 121). В целом, согласно Витории, цена товаров, необходимых для потребления людьми, зависит от нужды, способа их продажи (большими или мелкими партиями, на публичных торгах и т.п.), их количества на рынке (обилия или редкости), числа продавцов и покупателей, полезности и качества (Vitoria 1934, Q. 77, art. I, par. 3, pp. 118-119, par. 14, p. 130, Q. 78, art. 2, par. 29, p. 195). А в случае малого числа продавцов или покупателей — еще и от других факторов, которые, как говорил он сам своим студентам, "вы можете найти у Конрада, в трактате "О сделках", вопр. 56, закл. 1 и 2, где он излагает пятнадцать соображений, на основе которых может быть определена и понята справедливая цена и справедливая ценность вещи" . Свободное ценообразование на предметы роскоши. В отличие от товаров, необходимых для потребления людьми, предметы роскоши, по мнению Витории, могут продаваться по любой цене, о которой договорятся продавец и покупатель. Хотя это противоречит тезису св. Фомы о том, что незаконно продавать дороже справедливой цены, Витория привел мнения Ангела и Сильвестра (см. выше), а также три аргумента, оправдывающих такую продажу. Во-первых, желание покупателя приобрести вещь, а продавца — продать ее, не может быть незаконным с точки зрения естественного права. Однако одного только добровольного согласия сторон не достаточно для уравнивающей справедливости, поэтому, во-вторых, должна быть исключена любая возможность вынужденного принятия цены любой из сторон. А для этого товар должен покупаться и продаваться не вследствие нужды или необходимости, а ввиду красоты или привлекательности, что характеризует предметы роскоши. Следовательно, заключил Витория, в согласии с естественным и церковным, но не с человеческим правом, такие вещи, не будучи необходимыми для потребления людьми, могут продаваться по любой цене (Vitoria 1934, Q. 77, art. 1, par. 5 et 6, pp. 122-123, par. 7, p. 126). Эта доктрина Витории была взята за основу большинством его последователей (Salas 1617, Tractatus de emptione et venditione, dubium V, pp. 10-11). Однако его теория о способах ценообразования на товары, необходимые для потребления людьми, не получила столь значительного распространения. По вопросу о включении затрат в цену товара многие испанские богословы придерживались традиционной доктрины, модифицированной одним из современников Витории францисканцем Хуаном де Мединой (1490-7/IХ/1546), разделившим участников рынка на три основные группы (продавцы, покупатели, товары), со стороны которых познаются факторы, определяющие рыночную цену . Среди тех, кто следовал виторианской доктрине субъективной ценности, был дон Диего де Коваррубиас-и-Лейва (25/VII/1512-27/IX/1577), выпускник Саламанкского университета, а впоследствии — председатель Кастильского совета. В "Различных выводах из церковного, королевского и императорского права" (1552 г.) он, в частности, писал, что затраты включаются в цену вещи лишь тогда, когда это согласуется со всеобщей оценкой ее людьми . Еще одним последователем Витории можно назвать доктора Сарабию-де-ла-Калье, который в "Очень полезном наставлении для торговцев", изданном в 1544 г. и 1547 г., наиболее убедительно доказал, что при наличии всеобщего оценивания товара не цена приспосабливается к затратам, а наоборот — затраты, связанные с трудом и риском торговца, должны приспосабливаться к цене . Свое дальнейшее развитие идеи Сарабии и Коваррубиуса получат в трудах саламанкских иезуитов конца XVI — начала XVII вв. и их собрата из университета Алкалы выдающегося испанского богослова Габриэля Васкеса (18/VI/1549-30/IX/1604) . С их доктриной справедливой цены мы познакомимся чуть позже, а сейчас обратимся к взглядам Витории и его учеников в области денежной теории, ибо в этот раздел экономической науки они внесли значительный вклад. Виторианская теория обмена денег По вопросу взимания процента Витория придерживался мнения св. Фомы, считавшего деньги в основном недоходным товаром, а ростовщичество — смертным грехом и сделкой, нарушающей естественное право (Vitoria 1934, Q. 78, art. I, pp. 153-158). К разряду ростовщических он относил и некоторые сделки, связанные с обменом и переводом денег: в частности, получение прибыли за перевод денег из одного места в другое, находящихся близко друг от друга и в пределах одного королевства (Vitoria 1934, Q. 78, art. 2, Materia utilis de cambiis, par. 69 et 70, pp. 229-230). Прибыль оправдана тогда, считал Витория, когда перевод денег связан с риском ввиду запрета их вывоза за границу, пусть даже на небольшие расстояния (например, из Медины в Валенсию), или сопряжен с высокими транспортными издержками из-за их перемещения на большие расстояния, пусть даже в пределах одного королевства (например, из Медины в Германию). Кроме того, дозволено получать прибыль тому, кто первый дает деньги: "Я даю тебе в Медине тысячу золотых, а ты мне в Риме — тысячу двадцать золотых" (Vitoria 1934, Q. 78, art. 2, Materia utilis de cambiis, par. 71, p. 230). Здесь Витория, вероятно, имел в виду то же, что Каэтан и Сильвестр: первый торговец, находящийся вместе со своими деньгами в Медине-дель-Кампо, ценит их выше, чем отсутствующие деньги, которые находятся в Риме, поскольку их доставка в Медину связана с риском и издержками. Однако может произойти и наоборот, если там, куда переводят деньги, в них имеется недостаток. Витория писал : "Иногда тот, кто отдает, теряет, — как обыкновенно происходило, когда император находился в Германии, испытывавшей большой недостаток денег. Тогда всякий раз как герцог Альба отдавал в Медине тысячу золотых, он не получал так много в Германии, и это было дозволено". Именно этот факт, подмеченный Виторией в 1535 г., дал начало теории паритета покупательной способности, которая через несколько лет будет развита его последователем Доминго де Сото . Таблица 1. Прибыли и убытки от перевода денег в Испанию и из Испании в 1569 г. Исходный-конечный пункты перевода денег Прибыль (+)/убыток (-), в % от переводимой суммы Севилья-Рим Рим-Севилья Севилья-Фландрия Фландрия-Севилья -8 или -10 +15 или +20, -5 или -6 +8 или +9 Источник: Mercado 1569, Opusculo de cambios, сар. IIII, f. 88. ДОМИНГО ДЕ СОТО К тому времени, когда профессор вечерней кафедры богословия Доминго де Сото (1495-15/XI/1560) читал в Саламанкском университете лекции "О справедливости и праве" (1540-1541 гг.), изданные в 1553 г., на рынке денежных переводов (обменов) сложилась следующая ситуация. Перевод денег из Испании не только в Германию (как указывал Витория), но и в другие страны Европы был убыточным, а обратная операция — прибыльной (см. табл. 1). Иными словами, большая сумма испанских денег обменивалась на меньшую сумму денег из любой другой европейской страны, отчеканенных из одного и того же металла (золота, серебра или меди) и имевших одинаковые вес и достоинство. Причем затраты и риск (если он вообще, по мнению Сото, существовал) были одинаковыми как при переводе денег из Испании, так и при обратной операции (Soto 1553, Liber 7, quaestio V, art. II, pp. 595-596; Grice-Hutchinson 1952, p. 54). Таким образом, поскольку причина такого обмена не могла быть объяснена объективными факторами — различиями в весе и достоинстве монет или в затратах и риске обмена (при учете последних перевод денег из Испании вообще должен был бы быть прибыльным, а не убыточным), необходимо было принять во внимание субъективные — обилие или недостаток суммарного количества денег в той или иной стране (Soto 1553, Liber 7, quaestio V, art. П, р. 596). Развивая мысль, высказанную Виторией по поводу убыточности перевода денег из Испании, с позиций доктрины обратно пропорциональной зависимости между ценностью денег и их количеством, известной уже и в теории, и на практике , Сото объяснил причину обмена больших денежных сумм на меньшие тем, что в Испании денег больше, чем в соседних государствах, ввиду чего испанские деньги ценятся ниже по сравнению, например, с фламандскими. Он писал: "Так, например, во Фландрии из-за войны, которая совсем недавно там велась, или в Риме существует более острый недостаток наличных денег, чем в Испании: из этого расчета там дукаты ценятся больше, чем у нас, — дозволено ли будет по этому расчету за эскудо, которые там уплачиваются, получить больше в Испании?" Проведя аналогию с товарами , Сото утвердительно ответил: "Так как обилие товаров уменьшает их цену, по этому расчету дозволено за один модий пшеницы там, где он ценится вдвое больше, получить два там, где продается вдвое дешевле. Так, следовательно, происходит и с деньгами. Именно по этой причине торговец, который отдает другому в Медине четыреста десять наших динаров, которые мы называем дупондиями, итальянцы — квадринами, галлы — туронами, получит во Фландрии не больше, чем триста шестьдесят. Таким образом, при переводе он теряет пятьдесят, тем не менее, как мы сказали выше, это — не убыток, а прибыль. С другой стороны, тот, кто, наоборот, перечисляет из Фландрии триста, получает в Испании триста семьдесят пять" (Soto 1553, Liber 7, quaestio V, art. П, pp. 594-595). Но какой смысл в том, чтобы переводить деньги из Испании в другие страны и при этом терпеть убытки? Только лишь ввиду острой потребности финансировать военные действия? Логично было бы предположить, что это делается с целью покупки более дешевых товаров и последующей их продажи в Испании, где цены выше ввиду обилия денег. Однако Сото не связал уровень цен с количеством денег и дал другое, довольно оригинальное, объяснение. Он утверждал, что прибыль от перевода денег в Испанию по абсолютной величине больше убытка от их перевода из Испании (см. табл. 1), поэтому люди перечисляют их в другие страны с целью накопления, чтобы затем снова перевести их в Испанию и получить прибыль, которая перекроет убыток . Тем самым Сото не только снял проблему вывоза денег за границу (ибо, по его мнению, они там долго не задерживаются и неизбежно опять возвращаются в Испанию), но и подготовил правовое основание для теории паритета покупательной способности денег, определяемого через их субъективную ценность. Ранний вариант теории паритета покупательной способности денег (1553 г.) В заключение Сото пришел к следующему выводу: "Таким образом, отвечаем на вопрос следующим заключением: дозволено обменивать деньги из одного места на деньги из другого, имея в виду избыток, который существует в одном, и недостаток, который существует в другом, а именно: в обмен на большее количество наличности там, где избыток, отдается меньшее количество там, где недостаток, — пока не принимается в расчет никакое другое время кроме того, которое необходимо для перевода расписки (в течение которого, как будет видно ниже, не сможет повыситься цена), и отсутствуют всякого рода обман и хитрость" (Soto 1553, Liber 7, quaestio V, art. II, р. 597). В такой формулировке доктрина паритета покупательной способности денег господствовала в Саламанкском университете вплоть до конца XVI в. Ее придерживались и развивали ученики и преемники Сото: Педро де Сотомайор (1511-21/Х/1564), Хуан Манено де Корпус Кристи (1504-8/VII/1576) и Бартоломé де Медина (1527-31/ХП/1580), объяснивший причину превышения по абсолютной величине прибыли от перевода денег из Фландрии в Испанию над убытком от обратной операции — то, что Сото и другие его последователи обошли молчанием . Между тем, в 1549 г. на американском континенте несколько иначе доктрину паритета покупательной способности денег сформулировал выдающийся выпускник Саламанкского университета, вице-король Перу дон Педро де Ла Гаска (ок. 1494 — 13/XI/1567). По приезде туда он писал Совету Индий: "То, что в Испании можно купить на реал, в Индиях нельзя купить на золотое песо" (Popescu 1997, ch. 5, pp. 61-62). Рост цен в Перу Гаска связал с открытием там в 1545 г. новых серебряных рудников. Он констатировал, что "с каждым днем растет дороговизна на этой земле по мере того, как растет ее богатство", которого "на этих землях ожидается такое изобилие, что скоро серебро вообще перестанет цениться" (La Gasca 1921, p. 214, Popescu 1997, ch. 5, p. 61). Таким образом, Гаска определил паритет покупательной способности денег не через их субъективную ценность (как Сото), а через их ценность по отношению к товарам, указав на причинно-следственную зависимость между увеличением количества драгоценных металлов и ростом товарных цен Однако то, что было ясно Гаске как практику, не было столь очевидным для многих академических экономистов, в том числе и для Сото Он не связал низкую ценность испанских денег, вызванную ввозом драгоценных металлов, с дороговизной испанских товаров, ибо вслед за большинством своих предшественников считал, что деньги, будучи мерой цен остальных товаров, не могут продаваться ни выше, ни ниже цены, установленной законом (Soto 1553, Liber 7, quaestio V, art. III, p. 600) Тем не менее правомерность такой точки зрения была поставлена под сомнение предшественником Сото на первой кафедре богословия Саламанкского университета Мельчором Кано. МЕЛЬЧОР КАНО До появления трудов кардинала Мельчора Кано (6/I/1509-30/IХ/1560), занявшего первую кафедру богословия после кончины Франсиско де Витории и, пожалуй, единственного, кто следовал его доктрине о рыночном и затратном способах ценообразования , существовало две точки зрения на ценность денег Как свидетельствовал его ученик Доминго де Баньес (Bañez 1594, p. 641), первая гласила, что нельзя обменивать деньги на товары или на другие деньги по цене большей или меньшей той, которая назначена государем, поскольку деньги — это мера ценности всех остальных вещей. Такого мнения придерживалось большинство богословов, в том числе Сото и Хуан де Медина. Другие, например Каэтан и Сильвестр, допускали свободный обмен денег лишь на другие деньги, но не на товары. "Третье мнение — это то, которое имел мой, предшественник Мельчор Кано, а именно: дозволено обменивать деньги не только на другие деньги, но также на остальные продаваемые вещи, т.е. получать в обмен на них большее количество какой-либо вещи, чем установлено законом" (Bañez 1594, pp. 641-642). Сам Кано в своем "Трактате о справедливости и праве" (1545-1546 гг.) довольно осторожно высказал эту мысль. С одной стороны, он говорил о том, что "монета введена для обмена других необходимых вещей, поэтому монета сама по себе не является ни оцениваемой, ни продаваемой, а, скорее, служит ценой других вещей" (Саnо 1545-1546, Q. 78, par. 38, f. 144v). Но с другой — он допускал, что тот уровень, на котором государство фиксирует ценность денег по отношению к товарам, является всего лишь одним из возможных. На вопрос о том, можно ли продавать деньги выше или ниже таксы, установленной государством, Кано дал следующий ответ : "На это отвечаем..., что одна и та же монета может цениться при одном употреблении больше, чем при другом, и цена монеты при обмене на другие вещи (но не при обмене на другие монеты), по крайней мере, определяется законом". Таким образом, Кано фактически снял последнее препятствие на пути к открытию количественной теории денег, которое принадлежит Мартину де Аспилькуэте Наварро.

georg: МАРТИН ДЕ АСПИЛЬКУЭТА НАВАРРО Расцвет научной деятельности Мартина де Аспилькуэты-и-Хаурегисара (13/ХП/1492—21/VI/1586), выдающегося ученого, известного своей праведной жизнью и огромной эрудицией, пришелся на середину XVI в. К этому времени цены на товары в Испании заметно повысились (см. табл. 2), что, как видно из сочинений его современников, могло быть вызвано различными факторами, главным из которых был ввоз на территорию Испании большого количества американского золота и серебра (см. табл. 2). Причины роста цен в Испании. Например, первый испанский меркантилист, счетовод Кастилии дон Луис де Ортис в своей памятной записке Филиппу П "Чтобы не уходили деньги из этих королевств Испании, пока другие не притекут в них" (1558 г.) назвал следующие причины роста цен: 1) поборы торговцев пожизненно назначаемыми городскими советниками, "стараниями которых дорожают вещи", 2) значительное число посредников, когда товар доходит до нуждающегося "через семь или восемь рук", 3) повышение спроса на испанскую продукцию со стороны американских колоний, куда "уходит большое количество товаров" (Ortiz 1558, cap. VII, ff. 30r, 33r, 34v). Дон Диего де Коваррубиас-и-Лейва в своем историческом исследовании "Сопоставление устаревших монет" (1556 г.) видел причину вздорожания товаров в снижении достоинства монет испанскими королями , которое, однако, затмило инфляционный эффект от ввоза драгоценных металлов лишь с начала XVII в. вследствие активной порчи медной монеты правительством Филиппа III, на что в своих трактатах указали Педро де Валенсия (17/ХI/555-10/IV/1б20) и Хуан де Мариана (2/IV/1536-16/II/1624) . А первый португальский меркантилист дон Дамиан ди Гойш (1502-1574), доведя до логического конца идеи Николая Коперника (см. ниже), в 1544-1549 гг. писал Жуану III, что "к дороговизне продовольствия и продуктов земли, внутренних и иностранных товаров" приводит чеканка большого количества монеты (Cardoso 2001, p. 150) . Тем не менее чеканка денег была, скорее, промежуточным фактором, ибо первопричиной роста цен был приток в страны Пиренейского полуострова большого количества американского золота и серебра — основных материалов, из которых производились деньги (см. табл. 2). Истоки количественной теории денег. Стоит заметить, что о фактах причинно-следственной связи между количеством драгоценных металлов и повышением товарных цен было известно еще из сочинений античных мыслителей, например Плутарха, Плиния и Светония (Bodin 1578, ff. f-fii). Один из таких фактов привел уже упоминавшийся ранее доктор Сарабия-де-ла-Калье, который напомнил, что "только множество торговцев и денег приводит к повышению цены вещи: как мы знаем, обилие денег и богатств, которые Октавиан Август привез в Рим, послужило причиной того, что вещи стали стоить вдвое дороже, чем раньше" (Saravia de la Calle Beronense 1547, Instrucion de los tratos del comprar & vender, cap. 2, f. xviii). Эта причина стала еще более очевидной в 1545-1558 гг., после открытия новых месторождений серебра на американском континенте (Hamilton 1934, р. 42), что следует из писем первых перуанских вице-королей, например Гаски (см. выше), а также из хроник некоторых испанских летописцев (Mancera Aguayo 1992; Carande 1943, cap. VI, p. 92). Так, преемник Гаски дон Андрес Уртадо де Мендоса, маркиз де Каньете (ок. 1500—30/III/1561) в марте 1556 г. писал королю из Лимы: "Поскольку эта земля очень богата, деньги почти ничего не стоят" (Рореscu 1997, ch. 5, р. 60). А служивший под началом Гаски солдат-летописец Педро де Сиеса де Леон (1521— VII/1554) в первой части "Хроники Перу" (1553 г.) отметил, что в этом вице-королевстве "дома и поместья имеют в данное время большую цену, вызванную богатством, которое было открыто на рудниках Потоси" (Cieça de León 1553, cap. СVII, f. cxxi). Несколько позже, в промежутке между 1556 и 1558 гг., когда это богатство уже достигло берегов Пиренейского полуострова, Франсиско Лопес де Гомара (2/II/1511-1565) в своей рукописи "Хроника императора Карла Пятого" объяснил рост цен в Испании притоком драгоценных металлов из Америки. Сравнив время правления императора Карла V (1516—1556) и первые годы пребывания на престоле его сына Филиппа П, он заметил: "Однако существует большое различие между тем временем и этим во многих отношениях — таких, как одежда, расходы и цены вещей, по причине, согласно моему мнению, множества золота и серебра, которые притекли к нам из Индий" (López de Gómara 1912, p. 162). Таблица 2. Индексы товарных цен и импорт драгоценных металлов в Испанию за период 1503—1549 гг. Годы* Индекс цен в испанских провинциях Импорт металлов, в кг Андалусия Новая Кастилия Кастилия-Леон Валенсия золото серебро 1503 1530 1549 65.84 122.45 152.20 68.88 117.95 170.09 76.84 106.64 128.28 85.16 109.81 120.78 нет данных 19007 39423 нет данных 149 263767 * Для импорта данные приведены за 1503—1530 гг. и 1531—1549 гг. Источник: Hamilton 1934, pp. 42, 189. Знал ли Аспилькуэта о сочинениях вышеуказанных авторов, свидетельствовавших о зависимости товарных цен от количества денег, — сказать трудно, ибо в его сочинениях мы не нашли никаких ссылок на них. Правда, в своем первом печатном труде "Три комментария о раскаянии" (1542 г.) Аспилькуэта довольно близко подошел к пониманию такой зависимости, утверждая вслед за Каэтаном, что "не способ продажи и не причина продажи уменьшает справедливую цену, а обилие или недостаток покупателей" (Azpilcueta 1542, cap. 'Qualitas', p. 108). О прямо пропорциональной зависимости между количеством денег и ценами товаров Аспилькуэта узнал из отрецензированного, а впоследствии доработанного, им самим "Научения для духовников и исповедующихся" ("Manual de confessores e penitẽtes", 1549 г.) португальского — священника Родриго до Порто (ок. 1485—ок. 1558) , который в качестве главных факторов, воздействующих на цену товара, назвал количество этого товара и количество денег : "По ходу изложения соображений, высказанных ранее по этому вопросу о покупке и продаже, должно отметить, что всеобщая цена, соответствующая ценности вещи, которая покупается и продается, не находится всегда в одном состоянии, а изменяется сообразно времени, редкости или обилию данного товара и денег, на которые он покупается, как происходит во времена неурожая, или благоприятствования, или смертно¬сти" . С другой стороны, как мы видели выше, пред¬шественникам Аспилькуэты (Каэтану, Сото и др.) была известна обратно пропорциональная зависи¬мость между количеством денег и их ценностью по отношению к другим деньгам. Выявлению та¬кой зависимости для ценности денег по отноше¬нию к товарам мешал постулат о постоянстве по¬следней, который подверг сомнению Кано. Таким образом, для открытия количествен¬ной теории увеличение количества денег пред¬стояло связать одновременно с их обесценивани¬ем и с ростом товарных цен (что в большей части уже было сделано Коперником и Гаской), оп¬ровергнув постулат о постоянстве ценности де¬нег по отношению к товарам. Это и сделал Мар¬тин де Аспилькуэта в своем "Заключительном комментарии по поводу обменов" ("Comentario resolutorio de Cambios"), написанном в 1556 г. вме¬сте с еще четырьмя комментариями в качестве приложений к "Научению". Развивая мысль Кано, Аспилькуэта писал, что закон фиксирует ценность денег лишь для их по¬купателей (продавцов товаров), но это не отно¬сится к продавцам денег (покупателям товаров), поэтому можно приобретать больше или меньше товаров в зависимости от имеющегося количества денег, не взирая на таксу . Следовательно, заключил он, ценность монеты "не только как металлического слитка, но и как денег и как цены всего остального может повышаться и понижаться", что, в свою очередь, происходит по восьми причинам, определяющим ценность монеты "как денег и как цены продаваемых вещей" (Azpilcueta 1556, § 57, р. 88). Среди этих причин Аспилькуэта особо выделил обилие и недостаток денег: "Мы скажем о седьмом пункте, касающемся того, что делает деньги дорогими или дешевыми, — это, если посмотреть, большой недостаток, потребность или избыток их — они ценятся больше там, где (или тогда, когда) имеется большой недостаток в них, чем там, где имеется их обилие так воспринимают это Кальдериниe, Лаврентий Ридольфиf и Сильвестрg, с которыми соглашаются Каэтанh и Сотоi. По их мнению, выходит первое то, что это есть общее суждение чуть ли не всех праведников и грешников во всем христианском мире, и поэтому оно считается словом Бога и природыk Второе и самое основное — то, что все товары дорожают из-за большой потребности, имеющейся в них, и малого их количестваl: и деньги, как только становятся вещью продаваемой, обмениваемой и обращающейся для совершения других сделок, т.е. становятся товаром, начинают дорожать так же, как сказано выше"m, — ввиду большой потребности и малого их количества" (Azpilcueta 1556, § 52, р. 84). Открытие количественной теории денег (1556 г.). В итоге Аспилькуэта заключил : "Третье — то, что (при прочих равных) на тех землях, где имеется большой недостаток денег, все другие продаваемые вещи, а также руки и труд людей покупаются за меньшее количество денег, чем там, где имеется обилие последних; как явствует из опыта, во Франции, где имеется меньше денег, чем в Испании, намного дешевле стоят хлеб, вино, ткани, руки и труд людей; и даже в самой Испании, во времена, когда было меньше денег, намного меньше платили за продаваемые вещи, руки и труд людей, чем потом, когда завоеванные ею Индии усыпали ее золотом и серебром. Причина этого заключается в том, что деньги ценятся больше там и тогда, где и когда они в недостатке, чем там и тогда, где и когда они в избытке; и, как говорят некоторые, то, что недостаток денег удешевляет все остальное, происходит из-за того, что их усиленное вздорожание вынуждает считать все остальное более дешевым равно, как невысокий человек возле очень рослого выглядит ниже, чем на самом деле". Если мы вчитаемся более внимательно в этот отрывок, то поймем, что Аспилькуэта не только открыл количественную теорию денег, опередив на 12 лет Жана Бодэна (Bodin 1568, ff. b4, d1-d2), но и синтезировал доктрины паритета покупательной способности Сото и Гаски, предвосхитив идеи английских авторов "Доклада о слитках" (1810 г.) и шведского профессора Густава Касселя (Grice-Hutchinson 1952, pp. 53, 62) . Действительно, поскольку различия в ценности денег в разных странах Аспилькуэта объясняет уже не их субъективной оценкой, как Сото, а их покупательной способностью по отношению к товарам, то становится ясно, что пропорция обмена денег из одной страны на деньги из другой должна определяться на основе их обилия и недостатка по отношению не друг к другу, а к товарам (Grice-Hutchinson 1952, р. 56; 1990, р. 46). Таким образом, Аспилькуэта заложил основы современной теории паритета покупательной способности денег, которая найдет свое продолжение в сочинении Томаса де Меркадо. ТОМАС ДЕ МЕРКАДО Популяризатора идей Аспилькуэты доминиканского священника Томаса де Меркадо (ок. 1523—ок.1575) можно назвать одним из первых меркантилистов, видевших в большем количестве денег процветание государства и активно выступавших против их вывоза за границу (Grice-Hutchinson 1993, ch. 4, pp. 58-59). Впрочем, в его труде "Дела и сделки торговцев и дельцов" (1569 г.), посвященном торговцам Севильи, содержится немало статистических данных об обмене денег между странами, некоторые из которых приведены в табл. 1. Оправдывая извлечение прибыли из денежных обменов, Меркадо объяснял межтерриториальные различия в покупательной способности денег и уровне товарных цен обилием и недостатком денег по отношению не к одинаковому (как Аспилькуэта), а к различному количеству товаров на разных территориях. Развивая доктрину Сото, он заменил прежнее разделение ценности денег — на внутреннюю (определяемую их металлическим содержанием) и внешнюю (устанавливаемую законом) — на новое, различающее стоимость (valor) денег (включающую в себя внутреннюю и внешнюю ценность) и оценку (estimaci6n) денег людьми, определяемую обилием и недостатком драгоценных металлов (Grice-Hutchinson 1952, pp. 50-51). Вот что писал Меркадо: "Третий довод, который иные считают основополагающим, — различное оценивание денег. И чтобы понять его (потому что это очень полезно), нужно заметить, что стоимость, или цена, денег и их оценка — не одно и то же. Ярчайший пример этому — то, что в Индиях деньги стоят столько же, сколько здесь: реал (как известно) — тридцать четыре мараведи. Один песо на рудниках -тринадцать реалов, и столько же он стоит в Испании, но хотя стоимость и цена одинаковые, оценка намного различается между двумя сторонами. Ибо намного меньше оценка в Индиях, чем в Испании. Статус той земли и ее расположение сами по себе рождают в сердце у любого, ступившего на нее, такую щедрость, что он оценивает дюжину реалов не больше, чем, скажем, тут дюжину мараведи. После Индий их имеется поменьше в Севилье, городе, который получает все то добро, что имеется там, а потом — во всех остальных частях Испании. Они ценятся больше во Фландрии, в Риме, в Германии, в Англии. Такая оценка и суждение вызваны первой причиной — наличием большого избытка или недостатка этих металлов, и поэтому в тех странах, где их находят и добывают, они оцениваются так дешево, что даже люди, согласно поговорке, не считают для себя честью обладать ими и обыкновенно не ценят их у себя на родине... Также будет очень кстати обилие того, что можно купить и продать, хотя первая причина является главной. Мы видим, что в Индиях есть много того, что можно купить, но покупается это по таким завышенным ценам, словно это вещь, которую привозят издалека; и, тем не менее, деньги ценятся меньше, потому что их обилие так велико, что оно затмевает ту, другую, причину, но в остальных местах, особенно там, где обыкновенно торговлю ведут иноземцы, деньги должны цениться больше. Потому что там покупается и продается не только то, что имеется внутри страны, но и то, что должно привозиться из других, как во Фландрии, куда все отправляются торговать, или в Риме..." (Mercado 1569, Opuscule de cambios, cap. V, f. 93). Идеи Меркадо получили свое дальнейшее развитие в трудах представителей валенсийской школы. Доктрину субъективной ценности денег довел до логического завершения профессор богословия Таррагонского университета Франсиско Гарсиа (1525—1585), который впервые применил предельный анализ для объяснения пространственно-временных различий в ценности денег как на микро-, так и на макроуровне . А студент из Талаверы Бартоломе де Альборнос вплотную подошел к одному из основных положений теории паритета покупательной способности денег, гласящему, что относительные цены (внутренние ценности) одноименных товаров в разных местах одинаковые, а абсолютные (денежные) цены различаются ввиду различного количества денег в них . Однако на этом основании Альборнос не сделал вывод о возможности равноценного обмена различных по размеру денежных сумм, ибо считал такие сделки, совершаемые как внутри отдельной страны, так и между странами, ростовщическими (Albornoz 1573, f. 132). Однако уже в конце XVI в. к данному выводу пришел профессор первой кафедры богословия Саламанкского университета Доминго де Баньес (Grice-Hutchinson 1952, р. 57). ДОМИНГО ДЕ БАНЬЕС Доминго де Баньес (29/II/1528-22/Х/1604), отличный знаток истории богословия, прекрасный лектор и толкователь идей св. Фомы, превзошел своих предшественников еще и в изложении доктрины паритета покупательной способности денег . Формулирование теории паритета покупательной способности (1594 г.) В "Разделах о праве и справедливости" (1594 г.) Баньес, синтезировав доктрины Сото и Аспилькуэты, поставил в основание денежных обменов покупательную способность денег по отношению к товарам и сформулировал доктрину, очень близкую к современной доктрине Густава Касселя: "Продаваемые вещи ценятся меньше там, где находится меньшее количество денег, чем там, где находится большее количество всех денег, следовательно, дозволено будет обменивать меньшую сумму денег из одного королевства на большую из другого королевства. Поскольку результат или первоочередная цель, для которой вводятся деньги, — это покупка продаваемых товаров; следовательно, там, где с точки зрения своего предназначения деньги ценятся выше, их дозволено менять на большую сумму денег, возвращаемую в другом королевстве, где они в соответствии со своим основным предназначением ценятся меньше" (Bañez 1594, Quaestio LXXVIII, De cambiis, art. IIII, p. 650). Продолжая эту мысль, Баньес заключил, что можно менять большую сумму на меньшую, если в каждой стране они обладают одинаковой покупательной способностью по отношению к товарам, т.е. каждый из участников обмена мог бы купить на свои деньги у себя в стране одинаковое количество товаров, если бы не участвовал во взаимном обмене денег: "Наконец, мы признаем, что дозволено получающему прийти к соглашению с отдающим о том, что первый возвратит больше денег — сумму, которая необходима для покупки такого же количества продаваемых вещей, которое второй намеревался бы купить, если бы не обменивал деньги" (Bañez 1594, pp. 650-651). Эта доктрина доминиканца Баньеса была полностью поддержана его богословскими оппонентами из ордена иезуитов Габриэлем Васкесом (Vazquez 1592—1604, De Cambijs, 4°, f. 141, De Cambijs per litteras, dubium 4m, ff. 142-143) и Луисом де Молиной (Grice-Hutchinson 1952, p. 58). ЛУИС ДЕ МОЛИНА Выдающийся испанский богослов и экономист Луис де Молина (IХ/1535—12/Х/1600), около года учившийся в Саламанке и преподававший в университетах других испанских городов, следовал учению саламанкских богословов и внес значительный вклад в теорию денег, банковского дела и справедливой цены (Rothbard 1999, cap. IV, p. 146; Huerta de Soto 2000, p. 55; Huerta de Soto 1998, pp. 470-471). Доктрина спроса на деньги (1601 г.) В своем "Рассуждении о сделках" (1601 г.) Молина, обобщая идеи своих предшественников, писал о том, что ценность денег определяется такими же факторами, что и цена любого товара: количеством и потребностью, числом покупателей и продавцов . Таким образом, при прочих равных увеличение количества денег приводит к росту товарных цен, а увеличение количества товаров — к их падению, т.е. к росту ценности денег. В этой связи он, пожалуй, впервые наиболее полно перечислил факторы, увеличивающие спрос на деньги: "Наконец, большая потребность в деньгах в одном месте, чем в другом, возникающая в данном месте либо из-за товаров, покупаемых там и перевозимых оттуда, либо из-за прочей торговли, либо из-за расходов на войну или на королевский сенат или на всякое другое, — делает деньги более ценными в данном месте, чем в другом" (Molina 1601, disp. 406, p. 412). Более четко эта доктрина была сформулирована через четыре года другом Молины бельгийским богословом Леонардом Лессиусом (1/Х/1554—15/I/1623) и получила свое дальнейшее развитие в "Рассуждении о справедливости и праве" (1642 г ) последнего выдающегося представителя саламанкской школы кардинала Хуана де Луго (25/XI/1583-20/VIH/1660). Луго назвал главным фактором, определяющим ценность денег, их полезность для человеческого употребления, которую в свою очередь поставил в зависимость от их редкости, т.е., по сути дела, он вывел ценность денег из их предельной полезности . Расширительная трактовка предложения денег (1601 г.) На два века Молина опередил английскую банковскую школу: он причислил к деньгам не только металлические монеты, но и банковские деньги, векселя и чеки, показав, что они обладают такими же функциями, как и монеты. Он писал, что "банкиры удостоверяют деньги двумя способами: одним — в форме наличности, которую они гарантируют, а другим — в форме письменного перевода или в форме любого иного письменного приказа, который они получают". Кроме того, "поскольку многие соглашаются оплачивать покупку необходимых для них товаров письменными переводами, дозволено удостоверять их часто наличными деньгами, но еще чаще — расписками, некоторыми платежными денежными расписками, которые обеспечивает банк и принимает к оплате". Ведь "в это время обращается очень много расписок, поскольку нет такого огромного количества денег, необходимого для столь большого количества товаров, которые продаются и постоянно приумножаются, а также поскольку, хотя на наличные деньги можно покупать твердо, в большом числе сделок они высвобождаются по обоюдному согласию сторон" (Molina l601,disp. 409, p. 419) . Теперь перейдем к доктрине справедливой цены Луиса де Молины. Способны ли люди познать справедливую цену? В своем сочинении "О справедливости" (1597 г.) Молина вслед за своими предшественниками различал два вида справедливой цены: законную, устанавливаемую государством, и естественную, не подконтрольную последнему . И хотя Молина соглашался с теми богословами, которые допускали некоторую степень свободы естественной цены в пределах ее верхней и нижней границ, все же он считал, что справедливое значение естественной цены является единственно точным (Molina 1597, disp. 347, p. 561). В связи с этим возник вопрос о том, может ли человек познать и рассчитать единственное значение справедливой, или уравнивающей, цены, которая, согласно Аристотелю (1998, гл. 5, с. 253-256), обеспечивает и покупателю и продавцу "воздаяние равным". Определенные сомнения на этот счет были у некоторых богословов даже по поводу безоговорочно считавшихся справедливыми государственных цен. Например, Хуан де Медина утверждал, что ввиду множества факторов, влияющих на цену товара, государство неизбежно может установить ее либо в пользу торговцев, либо им в убыток . В отношении же естественной цены такие сомнения были у последователя Молины профессора Саламанкского университета Хуана де Саласа (3/ХII/1553-20/IХ/1612), предвосхитившего доктрину Ф. фон Хайека о том, что рыночные цены подвергаются "непрерывным случайным колебаниям, которые нельзя предусмотреть и причины коих для большинства людей остаются непостижимыми" (Хайек 1992, гл. 6, с. 167; Huerta de Soto 2000, p. 56). В своих «Комментариях по поводу сделок ко "Второй из второй" небесного Фомы», опубликованных через пять лет после его кончины, Салас утверждал, что справедливая цена известна только Богу, который знает все обстоятельства, под влиянием которых она складывается, ввиду чего ее нельзя рассчитать математически точно на основе арифметической пропорций, а поэтому можно найти для справедливой цены только верхнюю и нижнюю границы . Такой же точки зрения придерживался и кардинал де Луго (Lugo 1642, tomus II, disp. XXVI, sectio IV, p. 312). Впрочем, в остальном взгляды Луго и Саласа по вопросу о справедливой цене совпадали с взглядами Молины (Lugo 1642, tomus П, disp. XXVI, sectio IV, pp. 311-313; Salas 1617, dubium XXV, pp. 32-34). Молина об установлении справедливой цены. Молина назвал заблуждением мнение Дунса Скота (Duns Scotus 1639, Distinctio XV, quaestio II, № 22-23, pp. 185-186) и Джона Майора о том, что "установление справедливой цены вещей находится в руках торговцев", которые включают в нее не только все издержки, но и вознаграждение за труд, усердие и риск, связанные с доставкой товаров оттуда, где их много, туда, где в них есть нужда. Следуя учению Витории и его последователей, Молина утверждал, что цена вещи устанавливается в соответствии не с прибылью или убытком торговца, а со всеобщим оцениванием товара в том месте, где он продается. Если же товар там продается в первый раз, то издержки учитываются настолько, насколько это позволяют редкость товара и множество тех, кто желает его купить (Molina 1597, disp. 348, pp. 566-567). Опираясь на труды своих саламанкских предшественников, Молина писал, что естественная цена товара зависит от нужды в нем, обилия и недостатка этого товара и денег, старинности товара, способа его продажи и числа конкурирующих покупателей (Molina 1597, disp. 348, pp. 563-565). Открытие принципа рыночной конкуренции между покупателями (1597 г.) Хотя мысль о том, что увеличение числа конкурирующих покупателей и усиление нужды в товаре повышает его цену, была высказана ранее Хуаном де Мединой , Молина связал эти два фактора воедино, объяснив, что неудовлетворенный спрос обостряет конкуренцию между покупателями, которая приводит к повышению цены товара. Он писал: "Многочисленность покупателей, конкурирующих сильнее в одно время, чем в другое, из-за большей неудовлетворенности вынуждает повышать цену вещи, малочисленность же покупателей вынуждает понижать ее" (Molina 1597, disp. 348, p. 564). Тем не менее, Молина не сказал, что во втором случае, при уменьшении числа покупателей, конкуренция между продавцами заставляет их понижать цены. По удивительному совпадению, в том же самом 1597 г. был открыт и принцип конкуренции между продавцами, но не Молиной, а другим знаменитым правоведом, выпускником Саламанкского университета — Херонимо Кастильо де Бовадильей (Popescu 1997, ch. 3, p. 28; Huerta de Soto 2000, p. 55). ХЕРОНИМО КАСТИЛЬО ДЕ БОВАДИЛЬЯ Главный труд выдающегося испанского адвоката и государственного деятеля Херонимо Кастильо де Бовадильи (1546/1547-1605) — "Политика для градоначальников" (1597 г.) — сочинение, в котором изложено искусство управления и судопроизводства, а также не оставлены без внимания и экономические вопросы. Открытие принципа рыночной конкуренции между продавцами (1597 г.) Говоря градоначальникам о необходимости удобного расположения торговых рядов и лавок в городах, Кастильо де Бовадилья заключил, что тогда "и покупатели, и жители, и чужеземцы находят быстрее то, что должны купить, зная, где это продается, и цены на это понижаются от изобилия, соревнования и конкуренции между продавцами, и то, что покупается, доставляет еще большее удовольствие, если выбирается и рассматривается и сравнивается одно с другим" (Castillo de Bovadilla 1597, tomo II, punto 49, pp. 100-101). Однако вместо того обилия товаров и понижения цен, которое представлялось испанскому юристу, в реальности наблюдалась иная картина: в конце правления короля Филиппа II (1598 г.) товары продолжали дорожать, а производство — падать (Литаврина 1991, с. 125-128). Упадок экономики Испании и растущая дороговизна товаров заставили некоторых усомниться в том, что деньги являются действительным богатством и их большее количество способствует процветанию экономики страны. Такой точки зрения придерживался адвокат королевской канцелярии и святой инквизиции в Вальядолиде Мартин Гонсалес де Сельориго (до 1577 — после 1611), символизировавший собой переход от доктрины денежного меркантилизма к доктрине активного торгового баланса , а вслед за ним — и другие, так называемые "радетели" (arbitristas), предлагавшие новому монарху, Филиппу III, различные меры по преодолению экономического кризиса (Grice-Hutchinson 1990, pp. 46-47). Однако это уже тема для другого очерка. КРАТКИЕ ВЫВОДЫ Итак, исходя из анализа сочинений испанских богословов XVI в. и опираясь на работы по исследованию их экономической мысли, мы можем выделить следующие важные составляющие их вклада в экономическую науку. 1. Разграничение рыночного и затратного способов ценообразования в соответствии с числом участников рынка (Франсиско де Витория). 2. Разделение участников рынка на три основные группы (продавцы, покупатели и товары), со стороны которых определяется рыночная цена (Хуан де Медина). 3. Формулирование теории паритета покупательной способности денег (Доминго де Сото, Педро де Ла Гаска, Мартин де Аспилькуэта, Томас де Меркадо, Доминго де Баньес). 4. Открытие количественной теории денег (Мартин де Аспилькуэта, Педро де Ла Гаска). 5. Открытие механизмов рыночной конкуренции между покупателями (Луис де Молина) и между продавцами (Херонимо Кастильо де Бовадилья). 6. Формулирование доктрины спроса на деньги и включение в предложение денег банкнот, чеков и векселей наравне с монетами (Луис де Молина). 7. Выведение ценности денег из их предельной полезности (Хуан де Луго, Франсиско Гарсиа). 8. Тезис о невозможности познания человеком справедливой цены товара ввиду множества факторов, ее определяющих (Хуан де Салас, Хуан де Медина).В заключение отметим, что с наступлением XVII в. начался длительный упадок экономического и политического могущества Испании (Литаврина 1991, с. 125-129), а вместе с ним — и экономической мысли саламанкской школы. И хотя из-за снижения статуса латинского языка, вызванного Реформацией, имена и трактаты большинства саламанкских богословов на долгое время были преданы забвению, их идеи прочно укоренились на практике и получили свое дальнейшее развитие в работах экономистов тех стран, где рыночные отношения продолжали активно развиваться (Grice-Hutchinson 1952, pp. 62-69,76-78). На смену экономической философии испанских богословов пришла политическая экономия английских, французских и итальянских меркантилистов (Левита 2001, с. 8-9). * * * Вот и закончилось наше путешествие по Саламанкскому университету XVI века. Если когда-нибудь кому-либо из нас случится оказаться в этом славном месте, он, быть может, проходя мимо доминиканской обители Сан-Эстебан, вспомнит об этих выдающихся испанских ученых, которым мы обязаны важными открытиями в различных областях экономической науки. С выдержками из их сочинений на английском языке можно ознакомиться в приложениях книг Марджори Грайс-Хатчинсон "Саламанкская школа" и "Экономическая мысль в Испании" (Grice-Hutchinson 1952, pp. 79-119; 1993, pp. 143-168), первая ...

georg: ... из которых имеется в ИНИОН РАН. Тот же, кто, говоря ее словами, пожелает "потратить немного времени на то, чтобы бегло просмотреть эти старинные трактаты", может найти их список в конце настоящего очерка. В заключение мне хотелось бы выразить сердечную благодарность и искреннюю признательность профессору Роману Яковлевичу Левите за большую помощь при написании этого исторического очерка, а также многим и многим испанским, португальским, итальянским, ватиканским, бельгийским библиотекарям, ученым и священникам, приславшим копии старинных книг, рукописей и другие материалы, — всем, кто помог нам узнать о выдающихся экономистах саламанкской школы. Экономика и математические методы, 2004, том 40, 4, с. 26-58

georg: В принципе ясно, во что грозит вырасти "Саламанкская школа" в условиях бурного экономического развится Испании. И главное - какие выводы будут делать из ее постулатов представители буржуазии - "монополии и привиллегии противоречат божественному праву и интересам развится страны". ИМХО кризис вспыхнет в 1670ых годах, при короле Карлосе. Неспособность его к правлению всем очевидна, и речь будет идти о том, чтобы "вырвать нашего доброго государя из-под власти дурных советников". В принципе "тень реальности" для данной АИ я вижу в РИ борьбе за власть при Карлосе между королевой-матерью и сыном покойного короля Филиппа от некой звезды Мадридского театра прославленным полководцем доном Хуаном Хосе Австрийским. В этой РИ наместник Африки дон Хуан Хосе оду так в 1674 высадится в Андалузии и объявит "пронунсиаменто". "Паритя грандов" будет разбита в короткой гражданской войне, а Хуан Хосе, поддержанный кортесами, станет первым министром, фактическим правителем при неспособном сводном брате и реформатором.

Крысолов: georg пишет: фактическим правителем при неспособном сводном брате и реформатором. Войну за наследство вычеркиваем?

serGild: А успеем всего за 40 лет довести ситуацию до столь глобального кризиса? Франции по моему больше времени потребовалось и проигранная 7-ми летняя. А по английскому варианту нужен мощный сектантский запал, чего тоже не наблюдается. Армия контролируется дворянством, т.е. партией грандов, и с чего она поднимется против себя совершенно не ясно. Кроме того, для нашей Испании есть очень большая опасность перерастания гр.в. в раскол по нац. признаку, потерю Египта, Италии, Португалии.

georg: Крысолов пишет: Войну за наследство вычеркиваем? Мария-Терезия пойдет не за Людовика, а за своего чешского кузена, сына Фердинанда и Теклы. Каковой и станет наследником испанской короны. Соответственно французские Бурбоны тоже будут альтернативные . serGild пишет: А успеем всего за 40 лет довести ситуацию до столь глобального кризиса? Вполне. Основной камень преткновения - это монополии, при которым все сливки от торговли с той же Америкой достаются узкой группе знати, основная же масса купечества от колониальной торговли устранена. И во вторых - налоговые и судебные привиллегии грандов и принятой в их среду финансовой олигархии генуэзского происхождения, уже превратившейся в обычных рантье. serGild пишет: Франции по моему больше времени потребовалось Но во Франции была еще и Фронда serGild пишет: А по английскому варианту нужен мощный сектантский запал Не нужен. Его роль сыграют католические же монашеские ордена и богословы Саламанки. А что касается запала - у испанцев он и без того взрывной. serGild пишет: Армия контролируется дворянством, т.е. партией грандов Причем там гранды? В РИ в XVII веке грады служили в испанской армии в очень ограниченных количествах, и на их пренебрежение службой постоянно жалуются своременные источники. Большинство принимало участие в управлении и (подобно римской сенатской аристократии) налаждалось всеми благами, что дало возможность марсксистским историкам назвать их "утопающими в роскоши паразитами". Армию "контролирует" голоштанное дворянство, живущее жалованием и добычей от заморских авантюр, которое к высшей аристократии не малейшей симпатии не испытывает. Плюс еще африканцы - профессиональные воины с детства, которые ко второй половине XVII века будут занимать основные посты в испанской армии, но "знать второго сорта", которым нужно, чтобы африканские провинции стали полноправной частью Испании. serGild пишет: Кроме того, для нашей Испании есть очень большая опасность перерастания гр.в. в раскол по нац. признаку, потерю Египта, Италии, Португалии. Ну как раз таки Португалия станет оплотом Хуана Хосе - лиссабонской финансовой элите позарез нужно оттестнить с командных позиций "генуэзцев".

serGild: Значит английский вариант в испанской обработке. Кстати, каково будет влияние революции британской? И не отпугнет ли печальный пример Карла I всех роялистов и лоялистов от подобных «защитников короля от недостойных советников»? Да и пример Кромвеля настораживает идеологов. Да, Ультракатолическая революция - спешите видеть . Интересна роль во всем этом папы римского.

Сталкер: serGild пишет: И не отпугнет ли печальный пример Карла I всех роялистов и лоялистов от подобных «защитников короля от недостойных советников»? До Кромвеля (начала его диктаторства целых 17 лет еще. Кромвель сначала использовал Длинный парламент против короля, а потом разогнал последовательно сначала его, а потом и его обрубок в виде Малого Парламента. Я уже не помню всех перепитий политики Стюартов в этом мире, в изложении георга, но мне кажется, что здесь Кромвель к власти не придет. Но это стоит отдельного рассмотрения.

Dorei: serGild пишет: Значит английский вариант в испанской обработке. Там еще фактор морисков всплывёт. Их не изгнали вроде. Значит в промышленной буржуазии должна быть нехилая арабская прослойка. ДЖумаю на сторону революции она встанет 100%.

georg: serGild пишет: Кстати, каково будет влияние революции британской? И не отпугнет ли печальный пример Карла I всех роялистов и лоялистов от подобных «защитников короля от недостойных советников»? Да и пример Кромвеля настораживает идеологов. Сталкер пишет: Я уже не помню всех перепитий политики Стюартов в этом мире, в изложении георга, но мне кажется, что здесь Кромвель к власти не придет. Но это стоит отдельного рассмотрения. У меня такое ощущение, что в Англии революция начнется как в РИ. После поражения в войне и мира с Испанией король попытается сохранить все полномочия и налоги, доставшиеся ему во время войны, и так же распустит парламент. Далее реал. А вот Кромвель у власти действительно не придет. Ибо к 1648 году окончится война на континенте, и интервенционная армия из ветеранов 20-летней, собранная племянниками Карла - курфюрстами Карлом Людвигом Голландским и Рупертом Пфальцским, высадится в Йоркшире и соединится с наступающей с севера шотландской армией Гамильтона. Т.е. получится альтернативная битва при Престонпенсе, где "железнобоких" вырежут, а Кромвель сложит буйну голову. Почему я решил переиграть именно Престонпенс: а) "Долгий парламент" к этому времени готов был уже увидеть в короле избавителя от "настоящих буйных" - отмороженных круглоголовых кальвинистов. б) Оные курглоголовые к этому моменту осточертели подавляющему большинству населения доброй старой Англии, так что солдаты Кромвеля, мотивируя свой отказ подчинится приказу парламента о роспуске армии, даже говорили "если мы разойдемся, крестьяне нас перережут". И в то же время когда короля конвоировали в Лондон, народ в градах и весях встречал его верноподданническими процессиями. в) Как Гамильтон и шотландцы, так и братья-курфюрсты со своей матушкой Елизаветой Стюарт - сторонники конституционной монархии, и прибегнут к союзу с соответсвующими силами. Долгий парламент будет распущен, назначены новые выборы, новый парламент, исходя из настроений в стране на тот момент, представит собой что-то вроде первого парламента КарлаII - и получаем "режим Реставрации" на 11 лет раньше. Проигравшими оказываются отмороженные пуритане, которым придется от греха подальше массово эмигрировать в Америку. Dorei пишет: Там еще фактор морисков всплывёт. Их не изгнали вроде. Значит в промышленной буржуазии должна быть нехилая арабская прослойка. Они к 1670ым практически полностью ассимилируются. Но мощная шелко- и хлопко- прядильная промышленность Андалузии практически целиком в их руках. К сожалению болею, и таймлайн на этих выходных продолжить не могу

georg: А это, как выражался коллега Дорей "орел наш Хуан Хосе". Только совсем юный, в первом своем походе - а к 1670ым ему будет за 40.

Dorei: georg пишет: Они к 1670ым практически полностью ассимилируются. Но мощная шелко- и хлопко- прядильная промышленность Андалузии практически целиком в их руках. Выходцы из Аль-Андалуса в Марроко обособлены до сих пор. ЕМНИП мориски некоторое время существовали обособлено и от местных, и от прочих анадалусцев, а потом перешли обратно в ислам и вполне спокойно слились с предыдущими группами выходцев из Анадалуса (но не с местными). Здесь будет тоже самое, но на испанской почве. То есть говорить эти арабы, вполне возможно, будут по испански, но вот помнить, что они не испанцы, а арабы -- будут вполне. georg пишет: массово эмигрировать в Америку. В какой именно район?

georg: Dorei пишет: То есть говорить эти арабы, вполне возможно, будут по испански, но вот помнить, что они не испанцы, а арабы -- будут вполне. Говорить будут по испански, исповедывать католичество. Ну а что касается помнить - так ведь каталонцы помнят, что они каталонцы, галисийцы - что галисийцы, о басках - вообще не говорю. Потомки французских и итальянских гастрбайтеров - и те помнят о своих корнях, что не мешает им быть добрыми испанцами. (Шепотом) возможно даже что финансовые магнаты Лиссабона, финансирующие дона Хуана Хосе, и те помнят, что они хотя и католики, но евреи . И что из того? Смешаные браки приобретают массовый характер. Dorei пишет: В какой именно район? Все же в Новую Англию. (То, что мы с вами чертили на листочке на последнем слете - не окончательно. Окончательный вариант определится по ходу событий).

Dorei: georg пишет: И что из того? Смешаные браки приобретают массовый характер. Прогнозирую вспышки кастильского национализма. Ибо насколько понимаю, вся промэлита не кастильская по происхождению. Кстати, мориски ЕМНИП это еще и интенсивное сельское хозяйство с искуственным орошением. Здесь могут попробовать восстановить в объемах времен аль-Андалуса. georg пишет: Все же в Новую Англию. Суверенитет англиский (ИМХО вполне могут под испано-голландский в такой ситуации)?

georg: Dorei пишет: Прогнозирую вспышки кастильского национализма. Ибо насколько понимаю, вся промэлита не кастильская по происхождению. Да оные вспышки и так идут время от времени - наплыв иностранцев их стимулирует. Но: а) Часть промэлиты все же кастильская - именно представители кастильской городской буржуазии держат в руках всю собственно в Кастилии и зародивщуюся суконную промышленность, вырасшую из мастерских Толедо, Сеговии, Авилы и пр. Да и в городах Андалузии у них влияние не мальенькое. б) Национализм сей стремительно теряет под собой почву. Ибо кастильское крестьянство быстро сокращается - на плоскогорьях Кастилии и без того условия для земледелия зело не благоприятные, а тут еще Места сохранила все свои привиллегии, и превратила сельские местности обоих Кастилий и Эстермадуры в свою вотчину, где огромные стада овец, шерсть с которых идет на кастильские суконные мануфактуры, пожирают что ни попадя. Кастильское крестьянство масово эмигрирует в Америку и Африку. В городах же Кастилии население чем дольше, тем смешанней. Dorei пишет: Суверенитет англиский (ИМХО вполне могут под испано-голландский в такой ситуации)? Имхо все же английский. В РИ КарлI, преследуя пуритан в Англии, в каких-нибудь Массачусетсах или Коннектикутах давал им весьма либеральные хартии, предоставляя полное самоуправление и не вмешиваясь во внутренние дела этих общин.

okami: georg пишет: ИМХО кризис вспыхнет в 1670ых годах, при короле Карлосе. Неспособность его к правлению всем очевидна, и речь будет идти о том, чтобы "вырвать нашего доброго государя из-под власти дурных советников". В принципе "тень реальности" для данной АИ я вижу в РИ борьбе за власть при Карлосе между королевой-матерью и сыном покойного короля Филиппа от некой звезды Мадридского театра прославленным полководцем доном Хуаном Хосе Австрийским. А не состоится здесь бархатная революция, вообще без гражданской войны? georg пишет: Мария-Терезия пойдет не за Людовика, а за своего чешского кузена, сына Фердинанда и Теклы. Каковой и станет наследником испанской короны. Ура!!! Габсбурги остаются на троне Испании. georg пишет: У меня такое ощущение, что в Англии революция начнется как в РИ. После поражения в войне и мира с Испанией король попытается сохранить все полномочия и налоги, доставшиеся ему во время войны, и так же распустит парламент. Далее реал. Не приведёт это к более ожесточённому противостоянию короля и пуритан, и более репрессивной политике Карла I? georg пишет: Ибо к 1648 году окончится война на континенте, и интервенционная армия из ветеранов 20-летней, собранная племянниками Карла – курфюрстами Карлом Людвигом Голландским и Рупертом Пфальцским, высадится в Йоркшире и соединится с наступающей с севера шотландской армией Гамильтона. Поддержат ли твёрдокаменные кальвинисты голландцы Карла I в войне с их единоверцами? georg пишет: Т.е. получится альтернативная битва при Престонпенсе, где "железнобоких" вырежут, а Кромвель сложит буйну голову. Не приведёт ли поражение пуритан при Престоне, особенно в случае гибели Кромвеля, к их большей радикализации. На лидирующие роли выйдут левеллеры – Лильберн, Овертон, Уолвин, и, по моему, даже бархатные индепенденты будут вынуждены пойти на союз с ними, из опасения, что крестьяне их перережут. В таком случае гражданская война может затянутся. georg пишет: Проигравшими оказываются отмороженные пуритане, которым придется от греха подальше массово эмигрировать в Америку. Давно хотел увидеть Американскую Республику в 1700 году, а то и раньше. И скорого Вам выздоровления.

georg: okami пишет: А не состоится здесь бархатная революция, вообще без гражданской войны? Возможно и так, но в этом случае потом придется подавить несколько мятежей, особенно в Арагоне - заповеднике махрового феодализма - и раскрыть пару заговоров okami пишет: Не приведёт это к более ожесточённому противостоянию короля и пуритан, и более репрессивной политике Карла I? Не вижу особых отличий от РИ. okami пишет: Поддержат ли твёрдокаменные кальвинисты голландцы Карла I в войне с их единоверцами? Твердокаменные погибли в 20-летней, а сама Голландия на втором этапе оной великой войны уже выступает как союзник Габсбургов против Франции и Швеции А в данной экспедиции от самих голландцев много зависеть не будет - она будет направлена от имени Империи, а войска навербованы на испанскую субсидию. okami пишет: Не приведёт ли поражение пуритан при Престоне, особенно в случае гибели Кромвеля, к их большей радикализации. На лидирующие роли выйдут левеллеры – Лильберн, Овертон, Уолвин, и, по моему, даже бархатные индепенденты будут вынуждены пойти на союз с ними, из опасения, что крестьяне их перережут. Перережут Ну а радикализация - пускай. Это окончательно вытолкнет всех умеренных на сторону короля. Давить "радикалов" будет Ферфакс собственной персоной.

Dorei: georg пишет: Перережут Ну а радикализация - пускай. Это окончательно вытолкнет всех умеренных на сторону короля. Давить "радикалов" будет Ферфакс собственной персоной. Чую здесь вместо социал-демократии будет мировой лейборизм.

okami: georg пишет: Не вижу особых отличий от РИ. В этой АИ, как я понял, у Карла больше полномочий и он сможет больше гнобить пуритан. georg пишет: Перережут Ну а радикализация - пускай. Это окончательно вытолкнет всех умеренных на сторону короля. Давить "радикалов" будет Ферфакс собственной персоной. Перерезать, то конечно, перережут, но этот процес может сильно затянутся. Они могут привлечь на свою сторону множество недовольных как королём, так и парламентом - анабаптистов и других сектантов, городскую и крестьянскую бедноту, диггеров и т.п. И учтите у них будет в руках хорошообученная Армия Новго образца, ещё и скованная фанатичной дисциплиной georg пишет: Твердокаменные погибли в 20-летней, а сама Голландия на втором этапе оной великой войны уже выступает как союзник Габсбургов против Франции и Швеции. А зачем это Франция и, особенно, Швеция в Нидерланды полезут?

georg: okami пишет: В этой АИ, как я понял, у Карла больше полномочий и он сможет больше гнобить пуритан. Да нет, сравними с реалом. Просто пока идет война - у него поддержка парламента. После поражения и мира - конфликт. okami пишет: Они могут привлечь на свою сторону множество недовольных как королём, так и парламентом - анабаптистов и других сектантов Их не так много, и главное - в глазах основной массы населения они уже скомпрометированы по самое некуда. Массовой поддержки у них не будет, а стало быть и войне затянутся несчего. okami пишет: И учтите у них будет в руках хорошообученная Армия Новго образца, Это которую при Престоне в капусту покрошили? Учтите, что не смотря на весь пиар "железнобоких" армия Кромвеля ни шла ни в какое сравнение с армиями Тридцатилетней, сражавшимися на континенте. Единственый род войск, который был у круглоголовых на европейском уровне - это кавалерия. Серьезной артиллерии было мало, пехота - вообще полнейший отстой, и ни в одном сражении гражданской войны никогда не дейсвовала активно, ибо не имела необходимой подготовки, выполняя роль пассивной опоры боевого порядка. В столконовении с армией, составленной из ветеранов войны на континенте, соответсвенно снаряженной и обладающей толковым, прошедшим школу той же войны командующим - у железнобоких нет шансов. Так что на последнем этапе гражданской войны стороникам короля придется иметь дело не с " хорошообученная Армия Новго образца, ещё и скованная фанатичной дисциплиной", а с ее остатками, рассеянными и деморализованными разгромом. okami пишет: А зачем это Франция и, особенно, Швеция в Нидерланды полезут? Обычная логика событий. На текущий момент таймлайна Франция занимает позицию "третьего радующегося", исподтишка подерживая шведов и меж тем прибирая к рукам Лотарингию. Цель французской политики известна - вернуть себе то преобладание в Германии, которое она имела при ГенрихеIV. При этом необходимый союзник для Франции - Швеция, Нидерландам же отводится роль вассала. Но непосредственно вмешаться в войну Франция сейчас не готова. После очередных испано-австрийских побед в Германии будет заключен при посредничестве Франции мир, по которому Фердинанд признается императором, церковные земли, захваченые протестантами за время последних войн, возвращены, Голландия сливает все свои восточные колонии кроме Моллукских островов, а Швеция удерживает Померанию, признав Фердинанада императором. Положение Голландии при этом незавидно. Положение центра мировогот рынка она утратила, Вест- и Ост- Индские колонии потеряны, и нужно удержать хотя бы доминирование на Северно-Европейском рынке. Но там Густав-Адольф строит Шведскую торговую империю, вытесняя голандцев. Франция - союзник шведов, мало того, пытается навязать Голландии свой протекторат, следовательно Голландия начинает искать сближения с Габсбургами. В начале 1640ых Густав Адольф предпримет завоевание Дании, что для Голландии означает крах и Северно-Европейской торговли. Эскадра Тромпа приходит на помощь датчанам, не позволив шведам вторгуться на Зеландию. Франция, считающая что уже готова к войне за "естественые границы", требует отзыва эскадры, Голландия взывает о помощи к императору, который двигает войска против шведов в Померанию и Ютландию, Густав Адольф разбивает их, Франция объявляет войну императору, двинув армии во Фландрию и Эльзас, Испания вмешивается на стороне империи - и пошел "второй этап".

serGild: Как я понял, даже при живом Северном Лове мы скатываемся к реалу. Не есть гуд. Да и сомнительно. Скорее равновесие сил и раздел по линии перемены веры. С какой стати сдавать своего императора тоже непонятно. В условиях же продолжающегося доминирования Габсбургов неизбежно образуются коалиции против сильнейшего, как было в реале против Франции ЛуиXIV. Причем с каждой победой растут опасения соседей. По поводу Престона - какие ветераны, если у нас «второй этап».

georg: serGild пишет: Да и сомнительно. Скорее равновесие сил и раздел по линии перемены веры. Равновесия сил как раз и нет. serGild пишет: Как я понял, даже при живом Северном Лове мы скатываемся к реалу. В чем здесь реал? serGild пишет: С какой стати сдавать своего императора тоже непонятно. Не забывайте, что Фридрих Пфальцский в 1633 году того, благополучно помре. И после победы испанцев над шведами при Нордлингене у его сыновей не будет никакой охоты продолжать борьбу за корону империи, тем паче что Голландия истощена до предела, а шведы внаглую отбивают у союзника балтийскую торговлю. serGild пишет: В условиях же продолжающегося доминирования Габсбургов неизбежно образуются коалиции против сильнейшего, как было в реале против Франции ЛуиXIV. В данном случае исход "второго этапа" решит Россия, которая нападет на Швецию с целью возврата Ливонии. serGild пишет: По поводу Престона - какие ветераны, если у нас «второй этап». Он в 1647 закончится. Разгромом Швеции и миром с Францией (у нее Фронда).

okami: georg пишет: Это которую при Престоне в капусту покрошили?... В столконовении с армией, составленной из ветеранов войны на континенте, соответсвенно снаряженной и обладающей толковым, прошедшим школу той же войны командующим - у железнобоких нет шансов. Так что на последнем этапе гражданской войны стороникам короля придется иметь дело не с " хорошообученная Армия Новго образца, ещё и скованная фанатичной дисциплиной", а с ее остатками, рассеянными и деморализованными разгромом. Ну, как я понял, здесь Англия тоже активно участвовала в войне, отсюда и ветераны. К тому же, наверника, из Нидерландов недовольные союзом с Испанией недобитые твердокаменные кальвинисты побегут к пуританам, вот Вам ещё ветераны. А поражение может наоборот сплатить Армию, останутся только самые упёртые, все умеренные сбежали или убиты - вот они предатели дела революции! В открытом бою у них конечно нет шансов, но попартизанить, и хорошо попить кровь у королевских войск вполне получится. И не стоит недооценивать превлекательность лозунгов левеллеров для крестьян, мсредних буржуа и т.д. Dorei пишет: Чую здесь вместо социал-демократии будет мировой лейборизм. Левеллеризм.

Dorei: okami пишет: Левеллеризм. Не именно лейборизм.

okami: Dorei пишет: Не именно лейборизм. Почему?

georg: okami пишет: Ну, как я понял, здесь Англия тоже активно участвовала в войне, отсюда и ветераны. Один ньюанс. Если вы внимательно читали таймлайн - английские армии, участвовавшие в военных действиях на континенте, в Голландии и Португалии, вербовались в основном из шотландцев. Ну так традиционно сложилось - народ бедный и охотно нанимался на военную службу (РИ). Командующие - Гамильтон и Гордон - так же шотландцы. А за кого бишь сражались шотландцы при Престоне? okami пишет: из Нидерландов недовольные союзом с Испанией недобитые твердокаменные кальвинисты побегут С чего? Голландцы народ практичный, и к союз с Испанией подходят так же. В РИ Голландия из политических соображений в 1660ых-70ых находилась в тесном оборонительном и наступательном союзе с Испанией, де Рюйтера с эскадрой даже посылали на помощь испанцам, а голландские войска зашищали для испанцев от французов бельгийские крепости. Никакого "недовольства союзом с Испанией" не наблюдалось. "После Вестфальского мира начинается стремительное сближение Голландии и Испании. С 1650 торговые обороты Испании Голландией принимают огромные размеры. Голландцы везут с севера зерно, рыбу, лес и корабельные материалы, закупают шерсть, оливы, масло, вино и соль. Голландцы поставляют капиталы для финансирования работорговли с Америкой. «Все английские купцы на побережье» - жаловался английский чиновник в 1660ых – «на пристрастие испанцев к голландцам сетуют». Это РИ. Здесь так будет тем более Да и вообще вы сильно преувеличиваете "твердокаменность" голландского кальвинизма. В отличии от отмороженных английских пуритан, голландцам не приходило в голову скажем запрещать театры, балы и развлечения. Кстати полная свобода оправления католического культа в РИ в Голландии введена еще в конце 1620ых . okami пишет: но попартизанить, и хорошо попить кровь у королевских войск вполне получится. Англия уже устала от войны, и народ жаждет порядка и стабильности. Так что шансов для "партизан" не вижу.

okami: georg пишет: Это РИ. Здесь так будет тем более. Да и вообще вы сильно преувеличиваете "твердокаменность" голландского кальвинизма. В отличии от отмороженных английских пуритан, голландцам не приходило в голову скажем запрещать театры, балы и развлечения. Кстати полная свобода оправления католического культа в РИ в Голландии введена еще в конце 1620ых. Так то в РИ, а здесь, насколько я помню, Вы сами писали, что после разгрома арминиан курфюрст опирался именно на "твёрдокаменных" гомаристов. georg пишет: Англия уже устала от войны, и народ жаждет порядка и стабильности. Так что шансов для "партизан" не вижу. В реале ещё больше устала, но бунты периодически вспыхивали. Здесь же будет обьединяющая сила, которая может сплотить разрозненых сектантов, бунтовщиков и т.д. Сомневаюсь, что в этой АИ король и новый парламент будут проводить политику отмены огораживаний (вот и повод для крестьянства), или отмены патентов и монополий (вот повод для мелкой буржуазии), а для нищих и бездомных и повод не нужен. Вы представте как новая политика будет выглядеть с их точки зрения: "тиран" король мало того, что объединился с "шайкой грабителей" парламентом и уже грабят их вместе, так ещё и призвал в страну войска "папиского" императора. А левеллеры постараются развить и распостранить эту точку зрения.

georg: okami пишет: Так то в РИ, а здесь, насколько я помню, Вы сами писали, что после разгрома арминиан курфюрст опирался именно на "твёрдокаменных" гомаристов. Ну так и в РИ Морис Оранский, а затем его преемник Фридрих Генрих опирались на "твердокаменных гомаристов", которые в свою очередь поддерживали дом Оранских. Что ничуть не помешало тому же Фридриху Генриху без всякого ущерба для своего авторитета скажем ввести свободу оправления католического культа. Мало того, исполняя обязательства по союзу с Францией, он еще и послал голландскую эскадру для блокады Ла-Рошели (то есть на помощь папистам против единоверцев). Правда эскадра отказалась атаковать единоверцев, но никаких возмущений протв власти штатгальтера, или там бегства "твердокаменных" за пределы страны это не вызвало. Достаточно? okami пишет: В реале ещё больше устала, но бунты периодически вспыхивали. А вы посчитайте, какой процент из них был радикальных, а какой - роялистских . okami пишет: Сомневаюсь, что в этой АИ король и новый парламент будут проводить политику отмены огораживаний (вот и повод для крестьянства), Такую политику в РИ проводил Иаков, так что ожидать таковой политики от короля все же логичнее, чем от "джентльменов-кальвинистов". okami пишет: или отмены патентов и монополий Патенты и монополии уже отменены Долгим парламентом, и идиота их восстанваливать нет. Тем более в "новом парламенте". okami пишет: так ещё и призвал в страну войска "папиского" императора. Войска эти стопроцентно состоят из протестантов, и возглавляются популярными в стране сыновьями Елизаветы Стюарт (кстати кальвинистами по вероисповеданию) и шотландскими лордами (пресвитерианами). Сейчас далеко ходить за матчастью, посему спорить дальше не буду, пока таймлайн не подойдет к данным событиям. Но вообще - чем больше индепендентов и прочих сектантов порежут - тем лучше.

sas: georg пишет: В РИ Голландия из политических соображений в 1660ых-70ых находилась в тесном оборонительном и наступательном союзе с Испанией, де Рюйтера с эскадрой даже посылали на помощь испанцам, а голландские войска зашищали для испанцев от французов бельгийские крепости. Никакого "недовольства союзом с Испанией" не наблюдалось. Так это был тот самый союз "Против гегемона", то бишь Франции, о котором уже писалось выше...

georg: sas пишет: Так это был тот самый союз "Против гегемона", то бишь Франции, о котором уже писалось выше... Голландии было по большому счету плевать на чей-либо гегемонизм. В том союзе при его возникновении - Франция и Англия желали раздавить Голландию, уничтожив торгового конкурента, и если не уничтожить Голандию совершенно, то навязать ей такие условия, при которых голландцам пришлось бы забыть о доходах от внешней торговли и заниматься ловом трески в Северном море. В ситуации этого мира - ситуация аналогичная, с той лишь разницей, что подобные условия голландцам навязывают Франция и Швеция. Голландия борется за свое выживание как торговой морской державы. И как для имперского курфюршества, для нее естественно прибегнуть к помощи императора.

okami: georg пишет: Достаточно? Вы меня в общем убедили. Но, что в Нидерландах вообще не найдётся недовольных такой политикой? georg пишет: А вы посчитайте, какой процент из них был радикальных, а какой – роялистских. Роялистскими они были по форме, а по требованиям очень даже радикальными. georg пишет: Такую политику в РИ проводил Иаков, так что ожидать таковой политики от короля все же логичнее, чем от "джентльменов-кальвинистов". Вся эта политика при Карле свелась к взиманию штрафов с огораживателей, которые те потом, путём увеличения ренты, взимали со своих держателей. Именно при Карле, и при его непосредственном участии, начало осушение болот при котором огромные территории общин перешли к частным владельцам. Историк цен Торольд Роджерс говорит об периоде правления Карла I следующее: "Сравнение заработной платы, рент и цен убеждаем меня в том, что это был период крайней нищеты народных и крестьянских масс, период, когда небольшая группа, может быть, и обогатилась, но большинство попало в безнадежную и почти постоянную нужду" georg пишет: Патенты и монополии уже отменены Долгим парламентом, и идиота их восстанваливать нет. Тем более в "новом парламенте". Извините здесь я протупил. georg пишет: Войска эти стопроцентно состоят из протестантов, и возглавляются популярными в стране сыновьями Елизаветы Стюарт (кстати кальвинистами по вероисповеданию) и шотландскими лордами (пресвитерианами). Я говорю о пропаганде. georg пишет: Сейчас далеко ходить за матчастью, посему спорить дальше не буду, пока таймлайн не подойдет к данным событиям. Но вообще - чем больше индепендентов и прочих сектантов порежут - тем лучше. Полностью с Вами согласен, сам подучу матчасть и продолжим спор когда будете писать про Английскую революцию.

serGild: Вернулся после чтения Дельбрюка и Лиддел-Гарта. Пусть даже придут войска из германии - все равно будет победа искусства над боеспособностью (Дельбрюк о Брейтенфельде). Будет Данбар, только на 2 года раньше. Там тоже были шотландские ветераны, опытные полководцы с опытом евровойны и двойное превосходство в силах. Чем кончилось - известно. Засим, до встречи при Нейсби и Марстон Муре через 15 лет

georg: serGild пишет: Пусть даже придут войска из германии - все равно будет победа искусства над боеспособностью Абсолютно согласен - искусства немецко-голландских войск над боеспособностью круглоголовых. Кромвелю совершенно нечего противопоставить той комбинации действий пехоты, кавалерии и артиллерии в едином боевом порядке, которая в совершенстве отработана на континенте. Кавалерийские атаки железнобоких отобъют картечью и последующими контратаками конницы на расстроенного огнем противника. А пехота Кромвеля в ближнем бою совершенно небоеспособна в сравнении с "войсками с континента". serGild пишет: Там тоже были шотландские ветераны, опытные полководцы с опытом евровойны и двойное превосходство в силах. Там был понейший бардак, каждый лорд и клан сами по себе, и Лесли напрасно пытался навести хоть какой-то порядок. А ветераны там - это группы бывших наемников, разбросанные среди ополченцев, никакой дисциплине не поддающихся. Генералы да, там тоже были опытные, но их никто не слушал. Если бы слушал - никакой битвы при Денбаре вообще небыло бы, англы передохли бы с голоду в том ущелье, где Лесли их заблокировал. serGild пишет: Лиддел-Гарта. Фтопку. serGild пишет: Дельбрюка Честно говоря не читал его работ о гражданской войне в Англии. Ориентируюсь на более современных исследователей (Свечин, Разин, Гутри). "Пехота играла жалкую роль в сражениях гражданской войны Она была бессильной развить какой-либо удар. Пехотные массы обеих сторон, образовавшие центр армий, останавливались в нескольких шагах друг от друга и вели нервный и не слишком убийственный огонь из мушкетов. Пика совершенно не применялась в бою и к концу войны была выброшена из вооружения пехоты. При таких жалких тактических достижениях пехоты, центр тяжести армий, как это является нормальным в гражданских войнах, был перенесен на конницу, достигавшую часто половины состава всей армии. Пехота на полях сражений выжидала исхода боя конных крыльев. Презрительное отношение к пехоте отразилось на кампании графа Эссекса в Корнвалиссе в 1644 году: когда граф Эссекс почувствовал себя стесненным в этом роялистском гнезде, он поручил своей коннице прорваться из Корнвалисса, оставил парламентскую пехоту на произвол судьбы и сам с двумя офицерами уехал на судне из Плимута. Пехота погибла или рассеялась, но о ней никто особенно не сожалел."

georg: Нет, эта дискуссия меня положительно завела. Идем убивать еретиков Итак, начинается новый, 1632 год Успехи шведского оружия спутали все расчеты Ришелье. Пока неприятным соседом Франции были Габсбурги, кардинал всячески помогал их противнику — Швеции. Водворение на месте Габсбургов Густава Адольфа также мало устраивало руководителя французской политики. Когда французский посол потребовал от Густава Адольфа оставить Баварию в покое, король, вспылив, ответил, что может прийти со своими 50 000 человек и в Париж. Ришелье предложил Максимилиану Баварскому защиту от шведов при условии, что тот откажется от союза с Испанией и признает главой Лиги короля Франции. Этот маневр также не удался, так как баварский курфюрст отклонил французские предложения. Итак, стать верховным арбитром в спорах между немецкими католиками и протестантами, изолировать Габсбургов и держать в руках шведов Ришелье не сумел. Напротив, изоляция угрожала самой Франции. В сложившейся обстановке Ришелье решил занять французскими войсками пограничные немецкие крепости, подчас перед носом у наступающих шведов и голландцев, не прекращая предлагать помощь и дружбу католическим князьям Германии. Одним из первых отдался под покровительство Франции архиепископ-курфюрст Трирский. Как только овладевшие в апреле 1632 года Кельном голландцы, подойдя к Триру, потребовали от него капитуляции, он, не теряя времени, передал свои крепости французам. Его примеру последовал епископ Страсбургский. Дело дошло до нескольких столкновений между французами и голландцами, однако грозные известия с востока заставили голландцев быть более сговорчивыми. Фридрих Пфальцский, не желая конфликта с Францией, официально согласился на оккупацию этих территорий французами. Меж тем зимой 1631-32 годов войска Австро-Венгрии, отозванные с восточной границы, концентрировались в Моравии и Силезии. Обращаясь к королю Чехии с просьбой возглавить армию, венский двор заранее готовился услышать самые непомерные требования, однако условия, поставленные Валленштейном, превзошли все предположения. Он желал полной власти над всеми вооруженными силами Империи с правом награждать и наказывать солдат и офицеров, права самостоятельно вести переговоры с противником, взимать контрибуции, конфисковывать имущество на отвоеванной территории. Чтобы избежать вмешательства в руководство войсками со стороны жаждущего военных лавров энергичного эрцгерцога Фердинанда, сына императора, Валленштейн настоял на запрещении кому-либо из Габсбургов появляться при войсках. В армии распоряжался только Валленштейн, и даже император не мог отдавать приказы генералам.

georg: Кампания 1632 началась на севере. Здесь после поражений при Вотльфенбюттеле и Шпейере католики удерживали территорию Вестфальских епископств, где Альдригнер перед Вольфенбюттелем оставил сильные гарнизоны. Готфрид Генрих фон Паппенгейм получил назначение главнокомандующим армии Католической Лиги в Вестфалии в декабре 1631 года. Прославленный австрийский генерал добровольно вызвался возглавить Вестфальский корпус, когда на эту должность не нашлось других желающих. Все силы католиков на севере состояли из нескольких деморализованных гарнизонов, раскиданных по городам Вестфалии. Сколько-нибудь боеспособные части были отозваны на юг для восстановления разбитой армии Альдрингера и обороны Баварии. Паппенгейм тоже смог привести с собой только 3 гусарских и 2 драгунский полка из Венгрии и незначительную сумму денег. В Вене уже списали Вестфалию со счета, но Паппенгейм не считал дело потерянным. Стратегическая ситуация рисовалась безнадежной – силы католиков были разбросаны от Магдебурга на Эльбе до Северного моря и Кельна (вскоре капитулировавшего перед голандцами). Все вместе они не превышели 5-10 тыс., в то время как против них стояло около 50 тыс. протестантов, разделенных на 5 армий: с юга ландграф Гессен-Кассельский угрожал Падеборну; на севере командовал герцог Георг Брауншвейг-Люнебургский; на Балтике Тотт осаждал Висмар; на востоке Банер и Вильгельм Саксен-Веймарский блокировали Магдебург. Таким образом, Паппенгейм находился в кольце врагов, угрожавших ему с трех направлений. Он устроил передовую базу в Хамельне на Везере, стратегически важном пункте находившимся между Георгом, Банером и Гессеном. К 1 января 1632 в распоряжении Паппенгейма находилось только 3000 пехотинцев и 5000 кавалеристов. Не имея возможности превзойти противника в численности и ресурсах, он решил отбросить заботу об обозах, линиях коммуникаций и обеспечении. Его войска обеспечивались припасами, захваченными у врага, а свои базы он защищал, атакуя неприятельские. Замысел заключался в том, чтобы мобильность возместила недостающую численность, а рейды завершались раньше, чем противник узнал бы о его приближении. Первым объектом, в направлении которого Паппенгейм нанес удар стал Магдебург в котором засел генерал Лиги Флик с 3000 солдат – беглецов из под Вольфенбюттеля. Они рассчитывали организовать очаг сопротивления, с опорой на Магдебург, но попытка с самого начала потерпела неудачу – кавалерия Флика была разбита шведским генералом Банером, который с 11 тыс. начал осаду города. Паппенгейм умело распускал слухи, что его армия насчитывает от 10 до 20 тыс. чел. Настоящая численность скрывалась за счет передвижений ночью и отдельными подразделениями. В населенные пункты на пути Паппенгейма были отправлены гонцы с приказом заготовить все необходимое для 10-15 тыс. армии. Банер считал, что у противника около 18000 солдат – почти вдвое больше, чему него. Кроме того, Паппенгейм распускал ложные слухи о цели своего похода – все города между Эрфуртом и Балтийским морем попеременно объявлялись его целью. В результате, Банер предполагал, что первый удар Паппенгейма придеться на Хальберштадт. Он имел строгий приказ короля – при приближении равного противника попытаться перехватить его на марше, а перед превосходящими силами отступить за линию р. Заале (которая находилась на Нижней Эльбе и прикрывала Саксонию). Паппенгейм прошел Вольфенбюттель 12 января. Банер, устрашенный распускаемыми слухами отошел на Заале, к деревням Кальбе и Гросс-Зальц. 14 января Паппенгейм успешно освободил Магдебург от осады и вышел из города с большей армией, чем была у него вначале. Тем временем Банер, вообразивший, что он находится в страшной опасности, рассылал союникам панические просьбы о помощи. Тотт, стоящий в Висмаре, ответил прямолинейным отказом, саксонцы, услышав о Паппенгейме, озаботились прикрытием собственного герцогства, а Вильгельм Саксен-Веймарский пообещал помощь «скоро». Только ландграф Гессенский предпринял настоящие действия, дважды атаковав Падеборн, чтобы отвлечь имперцев с Эльбы. В результате Банер топтался за Эльбой и бездействовал, наблюдая, как кавалеристы Паппенгейма методично опустошают всю территорию восточнее Вольфенбюттеля, сжигая все, что не могут унести с собой. В этом районе шведам не осталось даже крошки. Паппенгейм не собирался удерживать Магдебург. Это была сильная, но очень большая крепость – для ее защиты требовался слишком многочисленный гарнизон. Кроме того, она слишком далеко вдавалась в земли, контролируемые противником. Паппенгейм решил, что его восточным форпостом станет Вольфенбюттель – такая же сильная крепость, но меньшая и потому не нуждающаяся в таком крупном гарнизоне. 17 января имперская армия (12000) отправилась в обратный путь по направлению к Вотыенбюттелю. Перед маршем все награбленное, не имеющее непосредственной военной ценности погрузили в повозки, а что не поместилось сбросили в Эльбу на глазах местных жителей. Этот наглядный пример стратегии выжженной земли, часто практиковавшейся Паппенгеймом, укрепил его репутацию безжалостного человека. Католики вернулись в Вольфенбюттель через 6 дней, Банер их не преследовал. Хотя Вильгельм Саксен-Веймар, наконец, пришел на помощь шведам, соединение двух армий произошло только 27 января. В результате Паппенгейм 28 января вернулся в Хамельн.

georg: Из-за сильного снегопада Паппенгейму пришлось отложить операции, запланированные на февраль – как оказалось, к счастью. Густав готовился к новому вторжению в Баварию и сосредотачивал все свободные полки. Бездействие Паппенгейма навело короля на мысль отзвать в главную армию Банера и Вильгельма, оставив вместо них Кагге с несколькими тысячами человек. У Тотта, Кагге, Георга Брауншвейгского и гессенцев вместе было 30 тыс. солдат – более чем вдвое больше, чем у Паппенгейма. Тотт и Георг Брауншвейгский осадили Штаде – столицу архиепископства Бременского, а Кагге объединился с гессенским генералом Усларом для угрозы Падеборну с юга. Кагге и Услар встали лагерем вокруг небольшого города Хёкстер на Везере. Т. к. они не ожидали нападения противника в зимнее время, то войска были расположены на зимних квартирах согласно стандартной практике – небольшая часть в городе, а основная масса в окрестных деревнях. 16 марта в 3.00 утра Паппенгейм проскользнул в расположение противника под прикрытием ненаблюдаемого леса. Неожиданность была полной. Целые полки были захвачены, разогнаны и бежали за Везер. Католики захватили 1000 пленных, войсковую казну и массу снаряжения с минимальными потерями. Не теряя времени Паппенгейм атаковал ближайшую деревню, где располагалась артиллерия гессенцев и захватил их лошадей и обоз. Армия противника была рассеяна, а угроза Падерборну - ликвидирована. Развивая свой успех, Паппенгейм перешел Везер в Хекстере 23 марта и бросил свои войска на северо-запад. Уже 25-го он взял Марк-Олдендорф, через несколько дней венгерские полки обратили в бегство кавалеристов Георга Брауншвейгского у Хильдесхейма. Потерявший самоодладание Георг заперся в Хильдесхейме, а Паппенгейм продолжал движение в сторону Альфельда, закончив свою операцию взятием Эйнбека. Паппенгейм задержался на месте лишь для того, чтобы собрать контрибуцию (38000 талеров), после чего покинул город (12 апреля) и вернулся в Хамельн. На севере Тотт осаждал крепости католиков на берегу Северного моря. Самой большой крепостью был Штаде, столица архиепископства Бременского. В конце апреля Паппенгейм направился на север. Тотт, парализованный распущенными Паппенгеймом слухами о враждебности датчан, проявлял неуверенность и никак не мог решиться ни преградить противнику путь, ни своевременно отступить. В серии мелких боев, произошедших 26-28 апреля Паппенгейму удалось изолировать и разбить часть сил Тотта. Католики перерезали дорогу на Штаде. У шведов еще сохранялось численное преимущество, но их командир полностью утратил волю к борьбе и приказал отступать в Гамбург. Паппенгейм поступил так же, как и в Магдебурге – эвкакуировал крепость, присоединив ее гарнизон к своим войскам и вернулся в Хамельн во второй половине мая, беспощадно разорив по пути владения Георга Брауншвейгского. Совсем павший духом и смертельно больной Тотт сдал командование Баудиссену (10 мая). Баудиссин и Георг выдвинулись в Бремен, но не осмелились вступить в бой с Паппенгеймом. Теперь единственным угрожаемым пунктом в Вестфалии оставался Мюнстер, осажденный голлансдкими войсками графа Сольмса. Для деблокады Мюнстера Паппенгейм использовал относительно простой маневр – со своим «корволантом» он в июне 1632 ворвался на территорию самой Голландии, в Гельдерн и Овериссел, оставляя за собой пожарища и трупы. Появление «паппенгеймеров» на голландской териитории вызвало панику, усугублявшуюся слухами, многократно преувеличивающими силы Паппенгейма. Сольмс немедленно был отозван. Австрийский полковник Гелен пополнил гарнизон, запасы проиванта и боеприпасов в деблокированном Мюнстере.

georg: Сам Валенштейн начал военные действия только в мае 1632 года, закончив реорганизацию полученной под командование австро-венгерской армии. Саксонцы не осмелились противостоять ей и без сражения оставили Верхнюю Франконию. Однако Максимилиан Баварский, укрывавшийся от шведов в крепостях, напрасно ожидал, что теперь имперские войска придут к нему в Баварию. Валленштейн не торопился и, несмотря на то, что император слал ему одно за другим распоряжения отправиться в Баварию, собрался в поход лишь в июне 1632 г. Густав Адольф, между тем, прекратил безуспешные попытки овладеть Ингольштадтом, где под ним убило 24-фунтовым ядром лошадь, и принялся опустошать баварскую территорию. Крестьяне, озлобленные разбоем шведов и подстрекаемые католическим духовенством, поднялись на партизанскую борьбу и причинили королю немало хлопот. Генералиссимус Империи считал, что лучшим средством заставить шведов уйти из Баварии является нажим на Саксонию: Густав Адольф ни в коем случае не мог допустить разгрома саксонцев. Поэтому Максимилиану самому пришлось выбираться из Баварии на границу Чехии и Саксонии. Здесь в г. Хеб (Эгер) состоялась встреча обоих имперских курфюрстов. Вдоволь насладившись унижением своего злейшего врага — Баварского герцога, Валленштейн милостиво согласился принять верховное командование над войсками Католической Лиги. Густава Адольфа соединение неприятельских войск застало врасплох. На тот момент войска протестантов были разделены на семь отдельных армий, разбросанных по всей Германии и действующих против обрывков армий Лиги: Бернгард Саксен-Веймарский в Франконии (осада Вюрцбурга), маршал Горн в Швабском ландграфстве, рейнграф Отто-Людвиг с голландской армией на Рейне, Вильгельм Саксен-Веймарский в Тюрингии, Георг Брауншвейг-Люнебургский в Вестфалии и Арним в Саксонии, не считая сети гарнизонов от Дуная до Балтики. Он попытался было предотвратить его, пустившись с 18 000 человек в погоню за баварцами, но опоздал. Валленштейн перешел в наступление во главе сорокапятитысячной армии, и шведы предпочли отступить к Нюрнбергу. Сдача этого города нанесла бы серьезный ущерб политическому влиянию Густава Адольфа, поэтому он приготовился к упорной борьбе и разослал приказ своим генералам, действующим в разных частях Германии, спешить на помощь. Валленштейн, обнаружив, что шведские позиции хорошо укреплены, предпочел взять шведов измором, отрезая их от источников снабжения. Вскоре, впрочем, его собственные войска стали терпеть чувствительный недостаток в провианте, так как окружающие районы были обобраны а осенние дороги раскисли. Не меньше страдали и шведские войска, голодные солдаты набрасывались на зеленые фрукты, и распространившаяся вскоре дизентерия косила ряды обеих враждующих армий. В августе Бернгард Веймарский и рейнграф Отто-Людвиг привели на помощь Густаву Адольфу немецко-голландские части, ранее действовавшие в Рейнланде и Франконии. Густав Адольф получил большое численное превосходство и 24 августа перешел в наступление. 10 часов подряд бросал он свои полки — сперва немецкие и голандские (чтобы сберечь кровь соотечественников), затем отборные финляндские, лифляндские и шведские — по склонам холмов, опоясанным рвами, палисадами и окопами, ощетинившимся стволами десятков пушек и тысяч мушкетов. Стойкость обороны не уступала ярости атаки, командиры и солдаты соревновались друг с другом в отваге. Под Валленштейном убило лошадь, Густаву Адольфу ядром оторвало подошву сапога. Мушкетной пулей был ранен в руку Банер, в плен к имперцам попал Торстенсон. Бернгарду Веймарскому (под которым тоже застрелили коня) удалось овладеть высотой, господствующей над всеми позициями Валленштейна. Однако склоны были так скользки из-за прошедшего ночью ливня, что втащить пушки сюда не удалось. К ночи шведские войска были настолько измотаны, что король прекратил бой и вернулся в нюрнбергский лагерь, оставив на поле боя тысячи убитых. Друзья и почитатели Валленштейна могли по праву сказать, что их кумир оправдал возлагавшиеся на него надежды: шведскому завоевателю наконец-то была поставлена прочная преграда. Шведская армия не была разгромлена, но бои под Нюрнбергом показали, что пришел конец громким победам Густава Адольфа. От Нюрнберга Густав Адольф повернул в глубь Баварии, совершая крупную стратегическую ошибку. Валленштейн снова начал опустошать Саксонию, чтобы заставить Саксонского курфюрста порвать со шведами. В этом случае армия шведского короля оказалась бы отрезанной от Швеции, а ее базы на балтийском берегу попали бы под удар. Несмотря на позднюю осень, Густав Адольф был вынужден поспешить на помощь курфюрсту Иоганну Георгу.

georg: В Вестфалии Баудиссен в то же время решил нанести удар в направлении Падеборна. Обойдя позиции противника в Херстелле и Дрингенберге он с 5000 чел. обложил город (11 августа). Но когда он узнал, что Паппенгейм возвращается, немедленно снял осаду и отступил в Хекстер, призывая Георга Брануншвейгского на помощь. Впечатленный успехами Паппенгейма, Валленштейн начал проявлять интерес к Вестфалии. Он послал подкрепления (которые Паппенгейм принял с радостью) и распоряжения (которым Паппенгейм был совсем не рад). В начале сентября в Вестфалии появился генерал Мерод с 4 пехотными и 4 кавалерийскими полками, который 15 сентября соединился с Паппенгеймом в Падеборне. Баудиссен, узнав о подходе Мерода, отступил в Мюнден. Хекстер сдался. Кавалерия Паппенгейма переправилась через Везер вброд, а пехота по наплавному мосту, построенному Баудиссеном и неосмотрительно неуничтоженному в ходе отступления. Затем Паппенгейм разделил свои силы – Мерод с 1400 кавалерии был направлен в Вольфенбюттель, а с главными силами Паппенгейм гнал Баудиссина до Мюндена, захватив еще 150 пленных и убив 400 солдат. Герцог Георг Брауншвейгский все же отправил 2000 солдат на помощь Баудиссину, но слишком поздно и в результате они не помогли ни Баудиссину, ни Георгу. 4 октября Мерод соединился с Геленом. В 6.00 утра 5 октября их объединенные силы (1400 кавалерии и 1200 пехоты) атаковали и разбили Георга Брауншвейгского, нанеся ему потери в 1500 чел. и взяв 12 знамен. В результате осада с Вольфенбюттеля была снята. В начале сентября Валленштейн стал требовать, чтобы Паппенгейм обратился на другой фронт Сейчас генералиссимус решил зажать армию Густава между своими войсками и Паппенгеймом. Далее, Валленштейн хотел, чтобы Паппенгейм оставил Вестфалию и присоединился к его армии в Саксонии. Понятно, что сам Паппенгейм не пришел в восторг от этих планов, которые лишали его самостоятельности, но и уклониться от их выполнения он не мог. Однако, перед маршем на юг он решил нанести еще один удар по противнику, взяв Хильдесхейм. Паппенгейму опять удалось обеспечить внезапность – Георг и Баудиссин совершенно не ожидали нападения. 5 октября кавалерия Паппенгейма окружила стены, 6-го прибыли главные силы. Т. к. протестанты в панике отступили, город защищало только ополчение из 500 человек. К 7 числу все подходы к городу были захвачены и начался обстрел из мортир. Уже 8-го город запросил условия капитуляции, которая была подписана 9-го (контрибуция в размере 200000 талеров и полное содержание постоянного гарнизона в 2000 человек). Католики вошли в город 10 октября, после чего Паппенгейм потратил еще 11 дней на приведение дел в порядок и отдачу последних распоряжений. Флик был оставлен против Георга, а Мерод – против Баудиссина. 22 октября Паппенгейм с 8-9 тыс. выступил на юг, навстречу смертельному ранению в разгар кавалерийской атаки в битве под Лютценом. Кампания в Вестфалии была закончена. Лишь Баудиссин попытался совершить нападение на Гамельн в декабре, но устрашенный преградившим ему дорогу Меродом, отказался от своего намерения.

georg: Шведский король, прибыв в Саксонию, сначала поколебался в решении наступать. Приближалась зима, а обе армии оставались в полевых лагерях, не осмеливаясь напасть друг на друга. Валленштейн первый обеспокоился создавшимся положением. Его солдаты, при недостаточной по сравнению со шведами привычке к зимним холодам, могли не выдержать тяжелой жизни под открытым небом в разгар зимы, и имперской армии грозили значительные «небоевые потери». Имперский главнокомандующий стал разводить войска на зимние квартиры в Саксонии. Он не хотел отводить армию в Чехию, чтобы не обременять свои земли содержанием войск. Расквартировываться в Саксонии было рискованно, но Валленштейн надеялся, благодаря внимательному наблюдению за противником, избежать внезапного нападения с его стороны. Едва только Густаву Адольфу стало известно об этом решении, он бросил имевшиеся у него под рукой 16 000 человек в наступление. «Я начинаю думать, что Господь отдал врагов в мои руки»,— сказал при этом король. Однако прежде чем шведы успели подойти вплотную, Валленштейн успел собрать 14 000 солдат неподалеку от Люцена за сильными естественными и искусственными препятствиями, рвами и окопами, вырытыми тут же в ожидании шведов. Он построил свою пехоту в десять шеренг, придал пехотным полкам полковую артиллерию, а коннице — стрелков. Но шведская артиллерия – и тяжелая, и легкая - была значительно более многочисленной. Утренний туман задержал начало атаки шведов, и это дало возможность подойти некоторым валленштейновским отрядам. Наконец, король, обнажив шпагу, приказал начать атаку, и трубачи сыграли воинственный лютеровский гимн «Господь — наша сила». Первой же мощной атакой шведская пехота выбила имперских мушкетеров, засевших в окопах вдоль дороги, проходившей перед фронтом армии Валленштейна. На правом фланге Густав Адольф лично повел в атаку финляндских кирасир. Легкая венгерская и хорватская конница не выдержала удара закованных в латы финляндцев, но в центре Валленштейн организовал контратаку и отбросил шведскую пехоту с большими потерями на исходный рубеж. Густав Адольф поспешил сюда. Шведская армия с новой силой устремилась в атаку, имперцы на обоих флангах обращаются в бегство, шведы сосредоточивают свои усилия опять в центре, овладевают стрелковыми окопами и артиллерийскими позициями, которые уже дважды переходили из рук в руки. В тылу имперцев взрываются боеприпасы, и валленштейновская пехота, охваченная смятением, начинает отступать. Беспорядок все увеличивается, шведы неотступно преследуют. Казалось, что Валленштейн бесповоротно проиграл битву. В этот момент подошел из Галле, в четырех милях (30 км) от Люцена, корпус Паппенгейма, поднятый по тревоге в ночь накануне сражения. Пехота безнадежно запаздывала, и пылкий фельдмаршал устремился вперед с конным отрядом, чтобы успеть принять участие в битве. Горя желанием сразиться с Густавом Адольфом лицом к лицу, Паппенгейм рвался в самую гущу врагов, пока не упал, сраженный пулей в бедро. (Через два дня Паппенгейм скончался. Со студенческих лет (когда в одной из уличных стычек на ночных улицах Падуи Паппенгейм уложил шпагой трех напавших на него итальянцев и обратил в бегство четвертого) он постоянно ставил свою жизнь на карту. Удивительно лишь, что смерть настигла его так поздно, когда ему было 38 лет. На теле этого «храбрейшего из храбрых», как оценил его в свое время Густав Адольф, обнаружили более ста старых боевых ран.) Смелая атака конницы Паппенгейма заставила шведов остановиться, а Валленштейн получил возможность привести в порядок расстроенные ряды своих войск и перейти в общую контратаку. Шведы еще раз отброшены к своим первоначальным позициям, они оставляют пушки и устилают поля своими телами. Надвигается вечер, когда Густав Адольф выстраивает полки для новой атаки. Людей осталось так мало, что приходится обычные две линии батальонов свести в одну. Однако и имперцы понесли ужасающие потери, они измучены до крайности, их командиры едва держатся на ногах. Валленштейн жестоко страдает подагрой и его несут в носилках, его ближайший помощник Альдрингер получил уже в этом бою шесть ран, хотя и не вышел из строя. Вновь разгоревшееся сражение прервано темнотой. Шведы опять отходят на исходные позиции, чтобы возобновить бой попозже. Они ждут подхода шеститысячного отряда из-за Эльбы, но Валленштейн, подсчитав свой урон, предпочел ночью отступить, покинуть Саксонию и перебраться в Чехию. Шведы так же встали на зимние квартиры в Саксонии. Зимой обе обескровленные армии не предпринимали активных боевых действий, восстанавливая силы. Кампания 1632 года в Германии завершилась.

georg: В то время как в Германии кипели сражения, испанские армады, пополненные новопостроенными кораблями, пересекали Атлантику. В начале 1632 года испано-португальская Армада из 96 кораблей с 12500 солдат на борту (три четверти испанцы и четверть португальцы) под личным командованием адмирала Эспиносы отплыла из Лиссабона. Армада показалась перед Байей 30 марта, накануне Пасхи, и заставила город с гарнизоном в 6000 человек под голландским командованием сдаться в 4 недели. Подкрепление из Голландии во главе с Тромпом прибыло лишь в начале мая, и лишь затем, чтобы уплыть обратно, увидя испанский флаг, реющий над городом, и потрясающий строй из 96 кораблей в заливе. Отвоевание столицы Бразилии не без основания отпраздновали в Испании, и Оливарес заказал огромное полотно художнику Хуану Батиста Майно, позаботившись о том, чтобы его собственная персона была выпукло представлена на картине, которая была вывешена в королевском дворце Буэн-Ретиро. Победа в Байе оказалась возможной благодаря плодотворному сотрудничеству португальцев и испанцев, великолепному примеру имперского партнерства. Особенно из ряда вон выходящим было число и воодушевление принявшей участие в деле португальской знати – как из старых сторонников Филиппа, водшевленных победами на Востоке, так и из раскаявшихся мятежников, спешивших доказать свою преданность королю Филиппу. Жуан де Браганса вынужден был бежать на юг, в Рио-де-Жанейро. Корпус макриза Торделагуны двинулся вдоль побережья на юг, поддерживаемый эскадрой Алмейды, меж тем как войска гуарани из Парагвая атаковали Бразилию с запада, нанося удар по Сан-Паулу – оплоту ненавистиых бандеррайтес. Браганса стремительно терял почву под ногами. Оставив Алмейде примерно половину флота для действий у побережья Бразилии, Эспиноса отплыл в Карибское море. Тромп крейсировал у Рио-Де-Жанейро, оказывая посильную поддержку Брагансе, но избегая сражения с Алмейдой. Испанцы имели явное превосходство, а на большинство его капитанов все еще действовал «синдром Лиссабона». Да и инструкции Адмиралтейства, изданные под впечатлением прошлогоднего, требовали от Тромпа «не рисковать эскадрой».

georg: В июне Эспиноса прибыл к берегам Ямайки. На острове тем временем сложилась парадоксальная ситуация - в Сан Хаго Де Ла Вега сидели англичане, но их власть была ограничена радиусом 10 миль от города, в то время как в остальных местах хозяевами ситуации были испанские партизаны. Англичане несли большие потери от их нападений, но самое печальное было то, что испанцы перед отходом уничтожили все поля, засеянные пшеницей и рожью. Англичане мучались от отсутствия пищи, были пойманы и съедены дикие животные, вплоть до ящериц, и в итоге к январю 1632 года от восьмитысячной армии англичан осталось всего две с половиной тысячи человек.Уорвик вынужден был признать, что захват Ямайки провалился, и, после поражения при Лиссабоне избавившись от ответсвенности перед пайщиками компании, отплыл в Лондон. Оставленный им гарнизон вскоре эвакуировался на Барбадос, бросив Ямайку. Остров Барбадос меж тем был превращен английскими «частными предпринимателями» в базу для пиратских набегов на побережье. Осенью 1631 года английские корсары с Барбадоса совершили поход к побережью Венесуэлы, где захватили и разграбили Куману, Пуэрто-Кабалос и Коро. В качестве добычи ему досталось почти 400 фунтов серебра в слитках, общей стоимостью более четверти миллиона английских фунтов. Весной 1632 года было предпринято нападение на Сантьяго-де-Куба, но кубинские гарнизоны, ежечастно ожидающие атаки, были начеку, и отбили нападение. Тогда они отправились к Юкатану, где, высадив тысячу человек, мартовским утром атаковали спящий Кампече. Толпы флибустьеров набросились на город, испанская охрана подняла тревогу, но было уже поздно. 150 солдат гарнизона отважно сражались против превосходящих сил противника, и капитан Мансвельд отдал приказ поджечь город с двух сторон. К вечеру Кампече превратился в факел, но гарнизон удержал оборону, а утром губернатор Антонио де Альдана предложил начать переговоры. Мансвельд распорядился отпустить четверых высокопоставленных испанцев в обмен на воду и провиант для своих людей. Забрав в качестве приза корабли, стоявшие в гавани и получив выкуп, англичане в феврале отправились на Барбадос, но из-за встречного ветра прибыли туда лишь к июню. Здесь Мансвельду и компании пришлось пожалеть о том, что они заранее не позаботились о кренговании судов. Что Барбадос захвачен испанцами, злосчастные флибустьеры поняли лишь когда целый рой испанских фрегатов устремился за ними в погоню. Ускользнуть удалось лишь одному кораблю, экипажи остальных либо погибли, либо были по приказу Эспиносы развешены на реях собственных кораблей.

georg: Известие о появлении Армады вызвало массовое бегство англичан с Малых Антил. Все острова были ими очищены, и все поселенцы бежали на Багамы, в Провиденс, который англичане решили защищать. Превращенный к этому времени в мощную крепость, с защищенной фортами закрытой гаванью, Провиденс остался едиственной опорой англичан в Вест-Индии. Эспиноса отдал приказ блокировать его и начать осаду. Меж тем в Бразилии наступление Торделагуны продвигалось не очень успешно. Генерал, получивший опыт в европейских войнах, желал вести войну как в Европе, однако ерропейская тактика была бессильна в тропических джунглях, где патризанские действия легких стрелков имели явный перевес. Гораздо большим успехом пользовались гуарани, опустошавшие юг страны. Это опустошения, отсутсвие активной помощи со стороны голландских союзников, отказ в помощи со стороны Франции – все это заставило бразильских землевладельцев разочароваться в Брагансе. В августе 1632 против него возник заговор бразильских плантаторов, во главе которого встал крупнейший землевладелец Бразилии граф Салвадор Коррейя де Са. В Сан-Паулу заговорщики предприняли попытку арестовать «короля Жуана», который был убит в начавшейся перестрелке. Его тело было выдано герцогу Алмейде, а бразильцы присягнули Филиппу. В октябре под ударами флота и десантных войск капитулировал Провиденс. Гарнизон напрасно ждал помощи – англичане после лиссабонской операции надолго зареклись рисковать флотом ради спасения гарнизонов. Впрочем Эспиноса позволил английскому гарнизону эвакуироваться на родину. Провиденс, переименованный в Нуэва-Пальма, был занят и заново укреплен испанцами. Американская кампания завершилась. В Африке испанские армии в 1632 году начали концентрическое наступление с 3 направлений, выходя к столице Марокко Фесу. Город был взят и разграблен в сентябре 1632 года (от этого разорения Фес уже не оправился). Султан осенью 1632 согласился на предъявленные Испанеий условия мира – он уступал Испании города Лараш, Ксар-эль-Кебир и Мезгар, составивишие теперь передовую линию испанских крепостей в Марокко, признавал присоединение к Испании Тлемсена и уплачивал контрибуцию.

georg: И наконец в Азии в 1632 адмирал Манассес осуществил давнюю португальскую мечту – отвоевание Малакки. В начале 17 в. гегемония в Малайзии перешла к суматранскому султанату Аче. Султан Искандар Муда (1607–1636) разгромил Джохор, захватил Паханг, Кедах и Перак, а в 1629 пытался взять штурмом Малакку. На сей раз голландцам помогли войска Джохора и Патани, и силы Аче были разбиты. Джохор вернул себе независимость, а суматранский султанат утратил все владения на полуострове, кроме Перака. В сложившейся ситуации султан Искандер Мурад принял предложение Манассеса о союзе против голландцев и Джохора. В начале июня 1632 армия султана Аче и высаженный на побережье португальский десантный отряд осадили Малакку. Коэн не мог более отступать, и вынужден был дать решительное сражение. 10 июня 1632 года в Малаккском проливе разразилось сражение итало-протугальского флота с флотом Ост-Индской компании. Португальцы, с новыми кораблями «испанского стандарта», наступавшие фронтом и имеющие решающее превосходство по весу залпа и абордажным командам, достаточно легко отбросили голландцев от Малакки. В то же время армия султана Искандера и португальцев подверглась атаке союзников голландцев - джохорцев. У стен Малакки разыгралось сражение между малайскими сюзниками голландцев и португальцев. Впрочем джохорцы оставили поле боя, увидев поражение голландского флота. Через 2 недели голландский гарнизон, понимая безнадежность ситуации, сдал Малакку, выговорив себе свободную эвакуацию в Батавию. «Жемчужина Востока» вернулась под власть португальской короны. В Лиссабоне это было отмечено не менее пышными торжествами, чем отвоевание Байи.

georg: Итак, на конец 1632 года Испания ликвидировала американский и африканский фронты. В то же время в Германии ставка на Валленштейна не оправдалась полностью – он сумел остановить наступление шведов, но не смог добится решительной победы. Поэтому в декабре 1632 в Синтре под Лиссабоном, где в это время пребывал двор короля Филиппа, начал разрабатываться план нового похода испанских армий в Германию. На роль командующего был намечен брат короля кардинал-инфант Фердинанд.

georg: Внимание. Раз уж "по просьбам читателей" я оставил в живых Густава Адольфа, стало быть в праве по таким же просьбам отменить и смерть Паппенгейма. Его ранение при Лютцене будет не смертельным.

serGild: А вот таких просьб я и не помню

okami: Великолепно georg. Вот только Жоана жалко, королевство Бразилия, как звучит. Да, и Вы про Анголу забыли, как там дела у голландцев?

georg: serGild пишет: А вот таких просьб я и не помню Высказаны на "раскольничьем" форуме. okami пишет: Да, и Вы про Анголу забыли, как там дела у голландцев? Не забыл. Но в 1632 значительных изменений там нет. Португальцы держатся в Массангано, голландцы занимают Луанду, а на остальной территории резвится Нзинга. Анголой займутся в следующем году. Бразильские бандеррайтес - великолепные мастера войны в джунглях - должны будут отслужить перед королем Филиппом за участие в мятеже Браганса

okami: georg пишет: Анголой займутся в следующем году. Бразильские бандеррайтес - великолепные мастера войны в джунглях - должны будут отслужить перед королем Филиппом за участие в мятеже Браганса. А не займутся они заодно Капской колонией, помнится Вы писали, что голландцы её уже основали?

georg: okami пишет: А не займутся они заодно Капской колонией, помнится Вы писали, что голландцы её уже основали? Основали. Как небольшую базу подскока, где идущие из Индонезии корабли могут запастись водой и провизией, починится, переждать благоприятный момент для прорыва через Атлантику мимо испанских рейдеров. Гавань, укрепленное поселение и склады. Испанцам в сущности абсолютно не нужна - разве что сжечь и разрушить.

georg: Восток. 1632 год. Поражение при Нигде вызвало в Иране шок. Персы давно не терпели столь сокрушительного разгрома – советники шаха с полным основанием сравнивали Нигде с Чалдыранской битвой, в которой Селим Явуз разгромил Исмаила Великого, и ожидали таковых же последствий. Две грозные вражеские армии надвигались на Иран с севера и запада. В декабре Скопин-Шуйский взял Сивас, после чего ромейские армии вышли на Ефрат, осадив Малатью. Князь Черкасский подошел к Гяндже и взял город в осаду, меж тем как Измайлов на Самуре наголову разбил лезгин, уничтожив их окруженные отряды поголовно. К весне даргинцы, а затем и лезгины изъявили покорность, и действовавший в Дагестане корпус Измайлова двинулся к Баку. В сложившейся обстановке шах по совету старых военачальников решил прибегнуть к традиционной для Сефевидов в войнах с Османами тактике «выжженной земли». Из районов верхнего Ефрата и из Карабаха и Мунгани население эвакуировалось (что было несложно, так как данные области были в основном скотоводческими), уничтожались посевы, угонялись стада. Коннице было приказано непрерывно тревожить противника, не ввязываясь в решительный бой. Данный тактический ход, испытанный первыми Сефевидами, дал ожидаемый эффект. Овладев Марашем ромейская армия вышла на Ефрат, но тут, оторвавшись далеко от баз снабжения и оказавшись в начисто опустошенной стране, осталась без пищи. Император, посоветовавшись с приближенными, решил свернуть наступление на восток и перенести военные действия в Киликию, где можно было снабжать войска морем. Не очень успешно разворачивалось и русское наступление в Закавказье, где после капитуляции персов в Тбилисской цитадели между союзниками вспыхнули распри. Черкасский, стремясь обеспечить русские интересы на Каспии, настаивал на взятии Гянджи и дальнейшем наступлении в Карабах и Ширван, меж тем как царь Давид и Саакадзе настаивали на овладении Карсом, который грузины намеревались оставить за собой. Царевич Иван Васильевич, заболевший и лечившийся в Поти, не мог оказать влияния на события. В результате те и другие стали действовать самостоятельно – Черкасский с главными силами русской армии осадил Гянджу, а Саакадзе обложил Карс. В то же время Измайлов комбинированным ударом с суши и моря вторично захватил Баку. В этой ситуации Сиявуш-хан выставил толпы иррегулярной кавалерии в Карабах, приказав им тревожить войска Черкасского, а сам с лучшими силами быстрыми переходами двинулся к Карсу. В августе Сиявуш, расплагая значительным превосходством, атаковал Саакадзе под Карсом и разбил его. Грузины были отброшены в Самцхе. И наконец внезапно у России в этой войне появился еще один фронт – степной. Калмыцкая орда Хо-Урлюка, подстрекаемая персидскими посольствами, вышла на Волгу.

georg: Собственно конфликт с калмыками тлел давно. О первых контактах России с калмыками, занявшими степи у границ Западной Сибири по Иртышу и верхнему Тоболу, мы уже писали. Но в начале 1620ых кочевья калмыков придвинулись вплотную к верхнему Яику, где вскоре вспыхнула ожесточенная война между калмыками и подданными России – башкирами. Объектом конфликта были земли по верхнему течению Яика, по рекам Илеку, Ори, Киилу, Сакмаре. Для бакшир, кочевавших ближе к Уфе, эти земли не были жизненно необходимыми, они там только сезонно охотились, но считали эту территорию своей и упорно отстаивали. Между башкирами и калмыками разгорелась война, сопровождавшаяся захватом пленных и скота. Башкиры, как подданные, обратились к русским властям, прося зашиты от калмыков. Правительство князя-регента Василия Ивановича без колебаний поддержало башкир. Уже в первом посольстве, которое было отправлено из Уфы в 1623 г. в калмыцкие улусы, дворянин В.П. Волков потребовал от тайши немедленной откочевки обратно за Иртыш и прекращения набегов на башкирские волости. Однако защита башкирского населения не ограничилась только дипломатическими протестами. Уже в 1626 г. отряд уфимских дворян и стрельцов, бывший в проезжих станицах на Сибирской дороге, решил не отклоняться от сражения с передовым разъездом калмыков. В 1628 г. за разбитых «калмацких воинских людей» жалованы были придачами по 1 рублю к окладу уфимские дворяне Е.Й. Совин, А.И. Ураков, В.И. Третьяков, В.И. Аничков и К.С. Лопатин. Именно под влиянием этих событий при основании Уральского горнозаводского округа было предпринято в конце 1620ых строительство линии крепостей и Сибирской засечной черты от Кунгура до Тобола, и создание «сибирских разрядных полков» из драгун и казаков. В конце 1620ых Хо-Урлюк нанес сокрушительное поражение Большим Ногаям, оттеснив их за Яик и захватив кочевья по Эмбе до берегов Арала. Большая Ногайская Орда, до этого ведщая себя независимо по отношению к России, теперь, прикочевав на Волгу, попросила покровительсва и защиты. Разрядные воеводы Казани и Сибири, Дмитрий Пожарский и Иван Годунов, отлично видели нарастающую угрозу. Они слали донесения в Москву, Федор Романов – из Москвы в Константинополь, однако император, занятый приготовлениями к египетской экспедиции, отмахивался. В те же 1620ые годы победонсные походы Аббаса Великого ввели Среднюю Азию в состав Великого Эраншахра. Хива была обращена в «вилайет Хорезм», управляемый персидским наместником, правившие же в Бухаре Аштарханиды стали вассалами Ирана. Новым завоеваниям Ирана угрожали казахи, хан которых Есим удерживал Ташкент и претендовал на Хиву. Посему калмыки естественно стали «друзьями и союзниками» Ирана.

georg: Гром грянул в том самом 1630 году, когда император Иоанн объявил войну Габсбургам, и русские войска маршировали к Карпатам. В августе уфимский воевода Н.Д. Вельяминов получил известие от разъезжих станиц о намерении калмыков направить большие военные силы под Уфу с целью ее сожжения. Воевода не стал ждать непосредственного подступа и осады города, решив выслать навстречу неприятелю практически все наличные военные силы. Это было сделано несмотря на то, что осадная тактика была бы более эффективной при неспособности калмыцкой конницы брать даже укрепления из тележных городков. Но опытный воевода пошел на значительный риск, поскольку одна из его главных задач состояла в том, чтобы предупредить и защитить башкирское население от неизбежного разорения. Так, в наказе Н.Д. Вельяминова командиру авангарда капитану Ф.И. Каловскому предписывалось: «...выслать башкирцов по сю сторону Урала в крепкие места, чтоб башкирских волостей повоевать не дать... чтоб башкирцев побивать, а их жен и детей в полон имать не дать» . Всего у Вельяминова было 56 уфимских дворян, полк драгун с 3 полковыми пушками, присланный Пожарским из Казани по «калмацким вестям», 4 сотни уфимских городовых стрельцов. В караулах и сторожах были задействованы башкирские ратные люди. В случае сражения намечалось взаимодействие уфимцев и башкирской конницы. В наказе воевода строго предупредил Ф.И. Каловского: «...чтоб башкирцам от ратных русских людей насильства и грабежу нигде не было». Вельяминов расположил свои силы в 15 верстах от Уфы в единственно возможном для переправы конницы месте. В итоге, калмыки не смогли форсировать Белую без столкновения в узком месте берега, где конница противника была лишена маневра. Строй из стрельцов и спешенных драгун обрушил на калмыков залповый огонь из мушкетов и пушек, после чего башкиры произвели «напуск». Калмыки были отброшены, и вскоре ушли за Яик. Неудача заставила Хо-Урлюка вступить в переговоры о «вечном докончанье». Но тут началась война России с Ираном и в дело вступила персидская дипломатия. На хана и кочевую аристократию дары посыпались караванами, персы предлагали огнестрельное оружие, порох и инструкторов из гулямов. В свою очередь русские приняли меры предосторожности. Воевода Казанского разряда князь Дмитрий Пожарский прибыл в Уфу со всеми оставшимися в его распоряжении силами (впрочем небольшими), Иван Годунов мобилизовал полки на Сибирской черте. Но калмыки ударили в другом месте. В самый разгар боевых действий между Россией и Ираном в истекшем 1631 году Хо-Урлюк перешел Яик и обрушил свою конницу на Больших Ногаев. В 2 месяца Большая Ногайская Орда прекратила свое существование. Часть ее улусов покорилась Хо-Урлюку, часть бежала на западный берег Волги (где вошла в состав подвластной России Малой Ногайской Орды). Зиму 1631-32 годов Хо-Урлюк провел в Заволжье, расположив свою ставку на Узенях. В сложившейся ситуации часть русских войск предназначенных к переброске в Закавказье, была зимой 1632 остановлена в Азове и двинута в Астрахань. Поковнику Плещееву было приказано с «драгунами и стрельцами» плыть Волгой в Самару. 18 мая 1632 года, значительные силы калмыков вместе с алтыульскими ногаями подошли к реке Балде. Астраханский воевода Иван Трахниотов, не дожидаясь идущих на помощь Донских казаков и кабардинцев, соединился с Малыми Ногаями и вышел навстречу противнику. Ожесточенное сражение произошло на реке Кутумовке. Бой длился всего один день, и калмыки отошли за Бузан. Траханиотов не преследовал. В то же время сын Хо-Урлюка Йелден с значительным отрядом из калмыков и мангышлацких туркмен напал на Яицкий городок, захватил пасшихся под городком лошадей, рыболовные снасти и держал городок в осаде полтора месяца, пока на помощь не подошел из Самары воевода Плещеев «с драгунами, стрельцами и касимовскими татарами».

georg: В июле 1632 года князь Алексей Никитич Трубецкой был назначен воеводой Астраханского разряда с широкими полномочиями и правом вести переговоры. Трубецкой прибыл в Астрахань со значительным корпусом войск, отозванных с кавказского фронта. В данных ему полномочиях предлагалось либо позволить калмыкам занять бывшее земли Больших Ногаев до Волги, но при условии вассальной присяги калмыцких тайшей России (и во исполнение данной присяги – поставки вспомогательных войск против персов), либо требовать откочевки калмыков обратно за Яик. И уж во всяком случае – отказа от посягательств на Башкирию. В случае, если соглашения достичь не удастся – «промышлять» над калмыками. Хо-Урлюк отверг поставленные условия. Тогда Пожарский выступил из Уфы, и в конце июля соединился с Плещеевым в Яицком городке. После чего Трубецкой из Астрахани и Пожарский из Яицкого городка двинулись в степь, рассчитывая соединится на Узенях. С Пожарским шли Яицкие казаки и башкиры, с Трубецким – Малые Ногаи, Донские и Волжские казаки. Движение войск производилось согласно «уставу польной службы», составленному для военных дейсвий в степи. Для обеспечения войск на походе и ведения разведки высылались отряды конницы. При расположении на отдых каждый корпус, авангард и арьергард устраивал лагерь, окруженный рогатками, артиллерией, готовой к открытию огня, и повозками, за которыми размещались пехота и конница. Для охранения высылались конные сторожи с легкими пушками, выделявшие из своего состава малые сторожи, каждая из которых также имела пушку (при этом в составе сторожи высылали как драгун и казаков, так непременно и кочевых союзников – башкир и ногаев). От малой сторожи выставлялись парные посты. Таким образом, сторожевое охранение состояло из трех линий обеспечения. В сложившейся ситуации калмыки обрушили главный удар на слабейшее войско Пожарского. 15 августа во время движения войска Пожарского от Яика к Узеню показались значительные силы калмыков, атаковавшие авангард. Атаки противника были отражены, и войско продолжало марш. На другой день крупные силы калмыков повели атаку на тыл походного войска. Пехота и конница укрылись в обозе (вагенбурге), артиллерия же открыла огонь и отбила нападение противника. Вслед за этим калмыки атаковали левофланговый разряд, нанеся значительные потери яицким казакам. Артиллерия опять не дала возможности врагу развить успех и отразила атаки противника. Учтя опыт боя, Пожарский и Плещеев произвели перегруппировку родов войск. Конницу разместили теперь внутри обоза, за пехотой и артиллерией. 17 августа противник атаковал авангард Трубецкого на Узени. «Жестокие напуски неприятеля» успешно отражались огнем артиллерии и спешенных драгун. В конечном итоге калмыки вынуждены были отойти к Яику. Соединившиеся группировки Трубецкого и Пожарского вышли к Гурьеву, где уже ожидали подошедшие из Астрахани корабли с провиантом и прочими припасами. Здесь, в Гурьеве, воеводы вновь приняли послов Хо-Урлюка. На этот раз высокие договаривающиеся стороны быстро пришли к взаимопониманию. Русские понимали, что выгнать калмыков за Яик – означает утратить все рычаги воздействия на них, тогда как калмыки, кочующие в Заволжье, почти автоматически оказывались в экономической и военной зависимости от России. Поэтому от Хо-Урлюка потребовали вассальной присяги (шерти), отказа от посягательств на башкирские земли и «службы великому государю» против персов. В обмен на это Россия передавала калмыкам под кочевья степи между Волгой, Самарой и Яиком, ранее занимаемые прекратившей свое существование Большой Ногайской Ордой, и немедленно открывала торговые сношения с калмыками, предоставляя им все те права по торговле в России, коими пользовались в периоды своей лояльности Большие Ногаи (гонявшие табуны и отары к самой Москве). В конце сентября 1632 года «шертная грамота» Хо-Урлюка была отослана императору Иоанну в Киликию, а сын Хо-Урлюка Йелден уже готовился следующим летом к набегу на Хорезм.

georg: Меж тем на основном фронте военные дейсвия шли ни шатко ни валко – персидская тактика «выжженной земли» оказалась вполне эффетивной против вторжения не только Османской, но и Российской империи. В августе Черкасский взял наконец сильно укрепленную Гянджу, а так же Шеки и Шемаху, но держался границ Грузии из-за невозможности прокормить войска в начисто разоренных Карабахе и Ширване. Десант, высаженный Измайловым в Гиляне, был сброшен в море многократно превосходящими силами персов. Не очень успешно шли военные действия и южнее. На Ефрате Вишневецкий осаждал Эрзинджан. Сам же император двинулся в Киликию, рассчитывая на поддержку основной массы населения края – армян. Здесь императора ожидало разочарование. Во все правление Аббаса армяне пользовались не только полной свободой в религиозном плане, но и значительными привилегиями в городах (где их деятельность по развитию торговли и ремесла оценивалась шахом). Но армяне Киликии и Сирии пользвоались особыми выгодами – именно армянские купеческие компании держали в своих руках всю морскую торговлю Ирана с Европой. Завоевание Киликии и Сирии Российским императором грозило крахом этой торговли. Поэтому киликийские армяне самоотверженно сражались за шаханшаха и выставляли ополчения для защиты городов. Именно в Киликии император столкнулся с ожесточенным сопротивлением. Тем не менее имперская идея-фикс вела его в наступление на восток, к стенам «великого града Божьего» - Антиохии. Зима застала ромейское воинство за осадой Аданы. Здесь на армию империи обрушился один из тех гибельных бичей, которые истребили столько русских армий в южных походах – эпидемий холеры, тифа и дизентерии. Мор в войсках открылся в конце ноября. Скопин предложил отвести войска, одако василевс настаивал на продолжении наступления – Антиохия близка. 21 ноября 1632 года император после объезда лагеря почувствовал себя плохо, а на утро слег с сильнейшим жаром. Военачальники тут же вспомнили смерть его отца, царевича Юрия Ивановича при осаде Адрианополя. Словно гибельный рок тяготел над старшей ветвью славной династии. Но в данном случае ситуация усугублялась еще и отсутствием прямого наследника….

okami: georg пишет: В обмен на это Россия передавала калмыкам под кочевья степи между Волгой, Самарой и Яиком, ранее занимаемые прекратившей свое существование Большой Ногайской Ордой А кому тогда достались земли Больших Ногаев за Яиком?

georg: okami пишет: А кому тогда достались земли Больших Ногаев за Яиком? Как были у калмыков, так и остались. Но на земли за Яиком руский сюзерентитет никогда не распространялся, почему в договоре с Россией они и не упоминаются. Восточные границы калмыцкого ханства доходят до Тургая и верхнего Тобола.

okami: georg пишет: Восточные границы калмыцкого ханства доходят до Тургая и верхнего Тобола. Ого, немало. Буддисты возвращаются в Среднию Азию. Так, как я понял, калмыки стали буфером между Россией и казахами, и заняли будущие земли Младшего и половину Среднего жузов? И не оттеснят они казахов на юг в Хивинское и Бухарское ханства?

Сталкер: georg пишет: Уже 8-го город запросил условия капитуляции, которая была подписана 9-го (контрибуция в размере 200000 талеров и полное содержание постоянного гарнизона в 2000 человек). Я пока не успел наверстать все, что не успел дочитать за последнюю неделю, но вот возник технический вопрос: нолик в сумме контрибуции не лишний ли? Ни много, ни мало, а это ок. 6 т. серебра с небольшого городка? Посреди большой войны, заметьте. Или это уже "порченные" немецкие талеры?

georg: Сталкер пишет: нолик в сумме контрибуции не лишний ли? Ни много, ни мало, а это ок. 6 т. серебра с небольшого городка? Посреди большой войны, заметьте Цифра взята из цитирования на форуме Камши Истории Тридцатилетней войны славного американского военного историка Гутри. Ежели он (или интерпретатор) на нолик ошибся - не обессудьте. Сталкер пишет: Я пока не успел наверстать все, что не успел дочитать за последнюю неделю Вот оно как - эту тему даже модераторы не читают, в полной увереннности что в ней тишь да гладь... Чего бы такого флеймократического замутить, дабы модераторам жизнь медом не казалась? А, знаю - по поводу статуса Малой Руси при грядущем разделе Империи

Сталкер: georg пишет: Вот оно как - эту тему даже модераторы не читают, в полной увереннности что в ней тишь да гладь... Дорогой георг, Вы несправедливы ни к цеху модераторов вовобще, ни ко мне в частности. Это я один такой - неделю обсуждения пропустил, потому как вообще сейчас времени нет ни на какое чтение. Думаю, в ближайшем будущем, положение выправится. georg пишет: А, знаю - по поводу статуса Малой Руси при грядущем разделе Имерии Ню-ню!

georg: okami пишет: Так, как я понял, калмыки стали буфером между Россией и казахами, и заняли будущие земли Младшего и половину Среднего жузов? Ага. okami пишет: И не оттеснят они казахов на юг в Хивинское и Бухарское ханства? Тема зело обширна. Увидим .

Amio: georg Сударь!Сколько можно издеваться над преданными поклонниками Когда продолжение?

Руслан: Полностью присоединяюсь. Пассионарная Византия - это конечно хорошо - но АВИ-16 забывать не стоит. Уж очень мир замечательный получился. PS. А может не будем делить Империю.

georg: Amio пишет: Когда продолжение? Руслан пишет: Пассионарная Византия - это конечно хорошо - но АВИ-16 забывать не стоит. Видите ли коллеги.. У меня ведь ещеи профессиональная деятельность есть. Времени особо не выкроить. Что же касается Возрожденной Византии - там у меня прилив интереса и вдохновения. Грубо выражаясь - "прет". В АВИ16 оное вдохновение на текущий момент временно отхлынуло. А писать нехотя - вам самим не интересно читать будет.

Amio: Ну так,ежели работа мешает,ну и далее по тексту

Mukhin: Сим выражаю Возродённой Византии гнев и презрение! Свободу Георгу! Долой византийские оковы! Да здравствует АВИ-16!!!! Всё, как один! Стальной стеной! Ура, товарищи!!! АВИ-16 - арриба!!! И на обломках византизма - взойдут АВИ-16 семена!!!!

georg: Mukhin пишет: Сим выражаю Возродённой Византии гнев и презрение! Я разозлился. Мораторий на АВИ16 продлевается .

Руслан: О Великий! Отринь обиду на недостойных сих, не поражай их стрелами гнева своего, избавь нас от моратория своего- ибо слово сие зело обидное и в тоску нас ввергающее. Уважаемый Георг! Если возможно, пишите и о Византии и об АВИ-16, хотя бы изредка.

georg: Руслан пишет: Если возможно, пишите и о Византии и об АВИ-16, хотя бы изредка Коллеги, вам в любом случае придется подождать еще месяц. Я ведь не забросил АВИ, я пытаюсь придумать оптимальный и реалистичный вариант продолжения... в свободные минуты.

Руслан: За то, чтобы их было больше - минут этих!

полная версия страницы