Форум » Главный Форум Альтернативной Истории » Роман "Война за Небесный Мандат" Мир без Чингисхана (Cборник) » Ответить
Роман "Война за Небесный Мандат" Мир без Чингисхана (Cборник)
Magnum: Глава 1. За морем, в далеком Китае, и рядом -- в степях травяных -- тангуты, кидани, бохаи и сотня народов других, в тулупах и белых перчатках, одеты в броню и халат, сходились в бесчисленных схватках за вечный Небесный Мандат. Войну прекращали на время - торговцы, используйте шанс! И только монгольское племя нарушило этот баланс, когда воплощение духа, китайцам и туркам назло, бесстрашный воитель Джамуха все кланы собрал под крыло. Разбивший своих антиподов, носивший кинжал в башмаке, он звался "Владыкой народов" -- "гурханом" на их языке. Слагавший печальные вирши, любимец монгольских мужчин, любимого брата казнивший -- как звали его, Темуджин? Теперь неприятностей ждите, граница -- тончайшая нить, а этот степей повелитель задумал весь мир покорить. Тогда в поднебесном Пекине, владевшая Севером всем, сидела династия Цзиней, не ждавшая этих проблем. -- Совсем обнаглели араты, нелегкая их принесла! -- с тоской приказал император отправить к монголам посла. Зависнуть в гостях у гурхана, пожалуй, на месяцев пять, расстроить монгольские планы и тщательно все разузнать. Кобылки, жевавшие травку, и в небе паривший орел, не знали, что в ханскую ставку приехал пекинский посол. Он был полководец известный, сразивший немало врагов, их души отправивший в бездну! Воспитан, умен и толков. Рожденный для вечного боя, до гроба любивший войну... -- А как называли героя? -- Пусянь из семейства Ваньну. Но раз приказал император, Пусянь отказаться не смел -- оделся в костюм дипломата и прибыл в монгольский удел. Сначала прохладно и сухо, на что-то обижен при том, Пусяня встречает Джамуха. Но после, забыв обо всем, в шатре, что натянут упруго, и ночью, и в солнечный день, обнявшись, как два старых друга, сидели монгол и чжурчжень. И там они спорили долго, скрепившие тайный союз. Не двинуть ли сразу на Волгу? Кому угрожает индус? Быть может, горит император желанием тайным давно разрушить державу Ямато и к черту отправить на дно? Запутавшись в картах и планах, сменили тональность речей. О славе и доблестях бранных, о крепости острых мечей, о шлемах из бронзы и меди, о звоне пластинок и шпор, о том, как сражались соседи -- об этом пошел разговор. Пусянь возмущается глухо: -- Мой друг, разберемся в конце... Тогда отвечает Джамуха с усмешкой на темном лице: -- Сильны и могучи чжурчжени, но в яростной битве одни монголы не знают сомнений, не ведают страха они. Живот, словно бочка раздулся, горит от похлебки гортань -- под самое утро вернулся в палатку посольства Пусянь. Но в этих бессмысленных спорах добыл информацию он. Услышал таинственный шорох. Подумал: "Убийца, шпион! Наверное, враг недобитый мне шлет из Китая привет", -- решил полководец сердитый и выхватил свой арбалет. Раздался чудовищный выстрел! Упал чернокнижный колдун, убитый стрелой из баллисты посланник империи Сун. -- Измена! -- Пусянь догадался. -- Нам в спину направили нож! Монгольский подлец собирался продать нас китайцам за грош! И вот, под прикрытием жатвы, убийцу ко мне подослал! А как же священные клятвы и дружба, что он обещал?! Я больше не жду ни минуты! Достала меня болтовня! В удобные туфли обутый садится Пусянь на коня. Готовый скакать без оглядки до самых пекинских ворот. Однако бежит из палатки Джамуха и громко орет: -- Откуда такая обида?! Зачем ты сидишь на коне? -- Заткнись, подколодная гнида. Ты братом не можешь быть мне! На миг онемевший от гнева, Джамуха кричит, возмущен: -- Потомок ходившей налево, проклятый пекинский шпион! Рожденный в смесительном браке, пропивший наследство отцов! -- Ты сын желтоухой собаки, пожравший своих мертвецов! И так они долго ругались, забыв про войну и любовь, потом наконец-то расстались и больше не встретились вновь. ========== Главы с 1 по 34 одним файлом: http://zhurnal.lib.ru/m/magnum/pu2006.shtml
Magnum: В.Лещенко пишет: Вместо того чтобы пойти га юг Франции На Францию идет другая волна. поперлись через Пиринеи Эти холмики для монголов плюнуть и растереть.
Илья: Magnum пишет: Эти холмики для монголов плюнуть и растереть. Самое забавное, что ландшафт в Испании для монголов вполне подходящий - так что могут и обосноваться. Но, ИМХО, их слабость вскроется уже через пару сотен лет - и Реконкиста!
Роберт: Пусть лучше захватят Испанию с юга, через Африку.
Читатель: Роберт пишет: Пусть лучше захватят Испанию с юга, через Африку. третий вариант - Хулегу построил "самый большой в мире флот". На Средиземном море.... И высадил десант в Каталонии....
Magnum: Илья пишет: их слабость вскроется уже через пару сотен лет Мне бы ваш оптимизм! Пусть сотню лет продержатся... Роберт пишет: Пусть лучше захватят Испанию с юга, через Африку. Можно и так, только с мамлюками надо разобраться. Гранадцы сами на помощь позовут. Читатель пишет: Хулегу построил "самый большой в мире флот". Отключите машинку. С одной стороны, по суше проще. С другой стороны, надо еще Три Острова и Балеары покорять, так что флот все равно понадобится и пригодится.
tewton: Это результат успешного жёлтого крестового похода, монголы взяли Египет, разграбили Мекку и Медину и пошли дальше добивать мусульман - как по морю так и по суше. Папа призвал к войне с еретиками (большая часть монголов - несториане) и монголам пришлось прогуляться и в Италию и в Испанию и в Португалию. На Пиренейском полуострове им понравилось...
Han Solo: Magnum пишет: С одной стороны, по суше проще Проще ли? Сначала нужно покорить всю остальную Европу, а это даже в случае большого везения задача мягко говоря нетривиальная и потребует колоссальных ресурсов всей Империи, а отнюдь не только улуса Джучи. Нет, пожалуй последний регион, где монголы могут появиться - это Испания. Вот Италию захватить реально.
Magnum: tewton пишет: большая часть монголов - несториане Папа призвал к войне с еретиками С евразийцами. Han Solo пишет: Сначала нужно покорить всю остальную Европу Необязательно. В свое время даже Китай в тылу оставили... Он и сейчас не покорен. Можно идти в три волны. Вот Италию захватить реально. Или в две. Вот итальянская волна (потому что Италия все равно что уже завоевана) займется Испанией. А можно и ход конем сделать. Завоевать Италию, построить флот, высадиться в Тунисе и оттуда пойти на запад и в Испанию. А Египет оставить в тылу.
Лин Цезарь Август: Пока прочитаны лишь два стиха, один Magnuma, второй Hcube… Конечно, с эффектами звуковыми еще не все нормально (мягко говоря). И с дикторскими способностями тоже. Но мы (я и NNV) стараемся. Только не лопните от смеха: http://www.cyberdesign.ru/muhaha.mp3 http://www.cyberdesign.ru/dolg.mp3
Magnum: Одни задавали вопросы, другие вели протокол, и падали горькие слезы на кровью заляпанный пол. :sm55
Крысолов: Magnum пишет: Угедей-хан в очередной раз не умер Может не Угэдэй, а Монкэ?
Magnum: Крысолов пишет: Может не Угэдэй, а Монкэ? Смутно помню, что мы его обсуждали... Это опять "арабский маршрут" выходит, через Египет, Северную Африку и Гибралтар.
Нава: Есть у меня рассказец на эту тему... см. сборник "Явление хозяев".
Magnum: Нава пишет: см. сборник "Явление хозяев". Надо будет проверить обязательно.
Крысолов: Magnum пишет: Это опять "арабский маршрут" выходит, через Египет, Северную Африку и Гибралтар. Да-да... Сегодня была бессоница, так я этот момент опят вспоминал. Монофизитский Египет, вторжение в Магриб... красивый мир.
Magnum: Глава 31. Продолжим раскладывать пазл на карте войны мировой. В тот год не прошел Камикадзе над желтой японской землей. Посланцы страны Кампучии, ступив на ее берега, японскую гордость лечили, и пачкали кровью снега. Несущие мудрость Бхарата, которой не знал Шаолинь, шагают по землям Ямато жрецы идуистских святынь. Держав и народов убийцы, как страшный потомок - Пол Пот, за ними идут камбоджийцы и крошат японцев в компот. Кто вдов и сироток утешит? В богами отмеченный срок -- слоны, воплощенье Ганеши, зароют японцев в песок. Не ждите теперь Хубилая, на запад направивши взор, нарушил покой самурая другой победитель - Ангкор! Разрушил японцев заставы, от моря страну заслонив, рассеял пески Окинавы и выпил Цусимский пролив! От бедствий народных растроган, кричал, одевая доспех, последний Японии шогун: -- Ступайте, убейте их ВСЕХ! Но надо ж такому случится -- пока он об этом вопил, снаряд, угодивший в ключицу, все кости ему раздробил. Захватчик прицелился точно, подносит к затвору запал -- второй угодил в позвоночник, а третий мозги расплескал. А два элефанта на пару, как монстры из древних легенд, топтали его ашигару и всех закопали в цемент. Везде вырастают цилиндры, порядка новейшего знак. Во славу могучего Индры погибнет японец-простак. Весьма покрасневшие кхмеры заменят в Ямато режим. Растет Процветания Сфера -- но только под флагом другим! А вот полководец красивый, что гордо сидит на седле, он стал разрушителем-Шивой и богом-царем на Земле! Великий король Джаяварман, страну превращая в пустырь, направил один из ударов на скромный в горах монастырь. Был штурм неудачным, однако -- бойницы метнули огонь. Здесь где-то зарыта собака -- какая ужасная вонь! Тогда отвели на равнину -- так быстро, как будто в бега -- свою боевую машину и там поджидали врага. Готовы к победе и плахе -- итогам военной игры, сошли боевые монахи к подошве высокой горы. Не зная других эволюций, японцы сгрудились в толпу. Монахи владели ниндзюцу, и в каждой руке по серпу. Японцы напялили ведра, они называются "шлем". У кхмеров повязки на бедрах, тела не прикрыты ничем. И это монахов смущает, они ожидают подвох. За ними идут самураи, издав удивления вздох. А следом, исполненный злобы, оставил недавно престол, шел сам император Го-Тоба, одетый в роскошный камзол. Он был властелин вне закона, но власть не хотел оставлять -- его с Хризантемного Трона спихнула мятежная знать. Когда же других полководцев сразит побеждающий кхмер -- Го-Тоба за дело возьмется на свой необычный манер. Аналог британских эсквайров, раздоров отбросили груз, за ним Минамото и Тайра, на время скрепили союз. В вендеттах участвовать пошло -- над всем государством гроза! Кто нынче напомнит о прошлом -- тому выбивают глаза. Кто станет владыкой Вселенной? Кого отдадут палачу? Стоят Девараджа и Тэнно, и в каждой руке по мечу. Гигантский шагающий робот сжимал в глубине кулаков мечи, отрубавшие хобот десяткам несчастных слонов. Таким предстает император под маской, закрывшей лицо. Конец кампучийским пиратам наступит в конце-то концов. Выходит на битву спокоен, простой император-солдат, как Вейдер из "Звездные войны". В броне отразился закат. Закат Восходящего Солнца, что много столетий, давно так ярко светило японцам, но утром взойдет ли оно? Итоги окутаны тайной, финал не включили в напев. Но скоро почуствуют айны Камбоджи неистовый гнев! Как дикие львицы из прайда, как хищник суданских равнин, ворвутся они на Хоккайдо и даже возьмут Сахалин! Свои демонстрируя силы -- им море до самых колен, вулканы взорвут на Курилах и Землю вернут в плиоцен! Всегда приготовлены к схватке, о прочем пока умолчу, пройдут по холодной Камчатке, где все поклонится мечу. Путь пройден совсем не короткий, и сколько еще предстоит! Пылают яранги Чукотки, на берег набросился кит. И только на самой Аляске, пока неизвестной для карт, мелькнули журченьские каски и древний бохайский штандарт. В руках по трофейной катане, и каждый из них узкоглаз. А там повстречались с Пусянем, но это отдельный рассказ.
Magnum: Альтография. Накануне: Расцвет первой империи: После киданьского восстания: В настоящий момент:
Magnum: А рмия конунга Дании, Р езво на берег спешившая -- К ак бесконечно страдание О тнятых силами высшими! Н адо - поклонятся Одину, А втор потряс произволами, С евера люди -- за родину Н орманы бьются с монголами! О рды царя монголоидов В сех потрясают вниманием, А рмию выпустить стоило? П лачет погибшая Дания! О гры мадьярские бравые, Г унны, сменившие лежбище, И щут добычу кровавую -- Б ыстро найдите убежище! Л ечь на безледном побоище, А рмия наша - изменница! Ч есть в человеческом стойбище Т ысяч на десять не ценится... О строе очень оружие -- Б ронь пробивает безжалостно, У голь чернеет от ужаса! Д верь открывается фаллосом... Е ллинг могилами братскими Т урки покрыли отчаянно, З апад за градами датскими А хтунг!" -- вопит неприкаянно. В от и свершилось возмездие, Т е, кто грешили -- ответили, Р юген, уплывший в безвестие А томным взрывом столетия...
Читатель: Magnum пишет: Накануне: в печку
Magnum: Читатель пишет: в печку Собственно, именно это великий завоеватель и проделал! П.С. Я так понимаю, разные евразийские меркиты на карте неправильно расположены?
Читатель: Magnum пишет: П.С. Я так понимаю, разные евразийские меркиты на карте неправильно расположены? ага, якуты на Урале, татары под Иркутском, плюс непонятно откуда взявшиеся в 13 веке тувинцы. ЗЫ. А еще там есть какие то кхакха-жопы
Magnum: Читатель пишет: якуты на Урале, татары под Иркутском Это все пыль под копытами коней. кхакха-жопы Оригинальный дословный перевод. :sm18
Magnum: Этап бесконечного марша татаро-монгольских солдат лежит за полоской Ла-Манша -- на карте военной квадрат. Узнавшее множество бедствий и смуты гражданской пургу, лежит англичан королевство совсем на другом берегу. Там кЕльты, одетые в кИльты, всегда нарушают закон, и Стивен дерется с Матильдой за древний Британии трон. И богу, и черту противен подобный порядок вещей, но временно выиграл Стивен -- он всех победил вообще, войну завершил на исходе двадцатой холодной зимы. Матильду закрыли навроде в подвале дворцовой тюрьмы. И вот победитель-проказник, разбивший противников всех, устроил торжественный праздник, желая отметить успех. Пошарил в казне разоренной, и важных гостей пригласил, оставил в ломбарде корону, но все понапрасну спустил. Недолго играли оркестры, недолго бренчал музыкант. К нему, после бурной фиесты, явился железный гигант, уже покоривший полмира (три четверти, если точней), герой бесконечных турниров, услада для дамских очей. Пусть чайка на голову гадит, он ищет в морях красоту. Плывет на трофейной Армаде, добытой в голландском порту. Мечта полководца другого (известный в Европе чудак), Морской исполняется Лева для всех кабинетных вояк. Расправив штандарт восьмихвостый, немало увидевший тайн, Пусянь прибывает на остров -- загадочный остров Придайн. Выходит на берег песчаный, на грязью украшенный пляж, где воздух пропитан туманом, и очень противный пейзаж.
Magnum: -- Попробуй в ближайших абзацах герою, поэт, объяснить, что стоит за это сражаться и голову даже сложить! -- Пусянь, постояв у колодца, сказал, допивая арак. -- Как это местечко зовется? -- Курган называют Сенлак. Деревня -- по-моему, Гастингс. Шесть миль расположен отсель. И здесь восхождение к власти когда-то затеял Вильгельм. Его называли Бастардом. Он был проиграть обречен. Но флаги его с леопардом накрыли потом Альбион! Король, избежавший постромок, ушел за английский пролив. Здесь правит Вильгельма потомок, наследник по имени Стив... -- Довольно. В рассказе о длинной борьбе за британскую власть, все также не вижу причины здесь тело и голову класть! Вот скалы, покрытые мелом, вот бледный кустарник зачах. Зачем бронебойные стрелы тащил на уставших плечах? Ты принял меня за болвана и держишь меня в дураках?! Не лучше ли в теплые страны вернуться, не поздно пока? Сражаться за это болото у дальнего края земли?! -- Ты должен понять - для чего-то здесь сотни героев легли! На остров британский стремили своих кораблей паруса. Тащились несчетные мили, чтоб эти увидеть леса. Я тоже не знаю, по правде, что здесь потеряли они, но Цезарь, Септимий и Клавдий не даром потратили дни на острове этом холодном, пытаясь его захватить. Лишь север остался свободным, его невозможно сломить. (Допустим, пока невозможно -- ты можешь создать прецедент... И пикты с раскрашенной кожей тебе поклонятся, и Кент!) Где в полночь летят метеоры из черной космической тьмы, стоят Граупийские горы (по-моему, просто холмы). Те горы не знали монголов, но много столетий назад там бились Калгак с Агриколой, герои шотландских баллад. Король гунниварский, к примеру, на остров вторгался порой -- суровые волны Хамбера накрыли его с головой. А в битве, для римлян позорной, где бился Валузии царь, вожди короля Бран Мак Морна однажды прославились встарь. В Ривайне кричал император, и топал ногами, как слон, когда истреблялся Девятый Испанский его легион. Другие уйти не хотели, пусть лиха познавшие фунт, и вместо удобной постели ложились в Британии грунт. Воспеты и в рифму, и в прозе на все континенты вокруг, сражались Аврелий Амброзий, Руфин, Велизария друг... -- Здесь помнят о добром французе?... -- Он был не французик, а галл! А звали его Караузий, он саксов еще убивал. Что с нашею памятью стало?! Вдыхая болотистый мох, здесь козни творил Каракалла, а Север и вовсе издох. Не где-то в дунайских долинах, а тут, где британская тишь, подняли на щит Константина, узнавшего "Сим победишь!" Стратклайд, каледонцы и даны метали свои топоры в бойцов короля Ательстана, в другие отправив миры немало саксонских хускарлов - гордился победами дан, и все скандинавские ярлы, и каждый в Шотландии клан. Водицей пропитана куртка - той самой, что хлещет из жил. Кто был у ворот Брунанбурга, тот многих, наверно, убил. В начале десятого века, A.D. 937, я ночью убил человека -- он рухнул на землю ничем. Он был синеглазым блондином, и память о нем не паскудь. Немного левей середины мечом пробуравлена грудь. Когда-то сидевший на веслах, он вел не драккар -- пироскаф. Он храбрый был парень и рослый, из славного рода Анлаф. Его не дождется подруга, в предутренней дреме одна. Убит под стеной Брунанбурга, и будет постель холодна. Кричит в поднебесье журавль, в нем жалости нету на грамм. Его не доставит корабль, бегущий по желтым водам. -- К чему ты загадочно клонишь? -- Я строчки слагающий бард. Я струны терзал при Малдоне, когда наступал авангард безумных норвежских пиратов, воителей очень лихих. Ты слышал про них, император? Расслабься, их нету в живых, загнулись в поганом болоте, где Эльма Святого огни, и черные воды Блэквотер о них вспоминают одни. За эти гнилые болота, за этот ненужный курган сражались язычники-готы и толпы свирепых датчан. Их вел Бородатые Вилы, тот самый чудовищный Свен. Забыли о доме, громилы, а что получили взамен? Датчане искали уюта, но им не совсем повезло. Распалась империя Кнута, и только осталась Данло. -- Не стоит жалеть об утрате, -- спокойно заметил Пусянь. -- Кто Дании дань не заплатит, тот платит Империи дань! -- Туманами остров окутав, забытых эпох короли земли получили семь футов -- холодной английской земли. За эту вонючую жижу однажды упали с моста и сдохли под Стамфордским бриджем герои, что вам не чета -- сложили скелетные кости в тени деревянных стропил и Харальд-Жестокий, и Тостиг, и Гарольд, что их победил -- на трупе зеленая змейка свернулась. (Гадюка, гюрза?) Эдит Лебединая Шейка ему закрывает глаза. Тот Харальд, товарищ Филиппа, что русского конунга зять -- с ним было три сотни лонгшипов -- вернулось домой двадцать пять. И где-то на краешке света, глотая молитвы слова, рыдала в ночи Лизавета, его молодая вдова. А рядом, у ног королевы, свои вспоминая грехи, рыдали норвежские девы -- домой не придут женихи. Английское войско разбито, и тоже повержено в прах. И плачет красавица Гита, и с ней муженек-Мономах. В азарте, неистово диком, сразив чужаков наповал, здесь мчалась на бой Боудика, и Артур на битву шагал... Под нам неизвестным девизом, три века почти напролет, норвежцы, вандалы и фризы людей убивали и скот! Быть может, не триста, а меньше -- две сотни и тридцать еще, детей убивали и женщин. Ты чем-то внезапно смущен? -- Артур?! Вот знакомое имя. Мне кто-то о нем рассказал... -- При бритто-романском режиме он был боевой генерал! На фоне других персонажей он просто горящий фитиль! Любой англичанин расскажет о нем анекдот или быль. Саксонцы не ведали спуска, бежал от него браконьер. Он был, как идущий в Блефуско гора-человек Гулливер! Смотрю удивленно на карту: Владыка, исполненный сил, Построил империю Артур От Ганы до самой Бразил. Король обеспечил кредиты - Империи будущий рост - В Испании северной бритты Поставили мощный форпост. В Гренландии снежные нарты Гоняют ленивых моржей, Строительством заняты Артур И Мерлин, седой ворожей. Проносятся ветром по льдине, На запад идут неспроста - Любимец кровавой богини, А также поклонник Христа. Доверившись местному гиду -- Преграды ему нипочем! -- Британцы пришли в Атлантиду, Ее покорили мечом. На берег сошли легионы -- В блестящей кольчуге и без, Бежали на запад гуроны, За ними бежал ирокез. И там же герой-император, Вдыхая трофейный косяк, Построил для будущих Штатов Столицу и порт Эборак. Свирепствуют грозные бритты - На пленных рисуют клеймо, Пропали в снегах иннуиты, За ними ушли эскимо. Разбив северян-дровосеков, В броне, порождающей шум, Британцы идут на ацтеков И разных других Монтесум. Пройдя мексиканские чащи, Упал в океанскую соль Наш Артур, король в Настоящем -- И в Будущем тоже король... -- Я, кажется, вспомнил долины, где имя его долотом навеки забито в руины пустых крепостей и фортов. В Канаде, у синего моря, где чаек пронзительный клич, латинские буквы "АРТОРИЙ" хранил обожженный кирпич. Ну что ж, я весьма очарован. А что приключилось потом? -- Над ним опустились покровы. Король удалился тайком на остров, скрываемый тайной от всех человеческих глаз. На остров дорогу не знает никто из живущих сейчас. Тот остров зовут Авалоном, туда не дотянется враг. Его охраняют драконы. Хрустальный висит саркофаг, где дремлет, уставший от стычек великий британский король. Таков европейский обычай, и с ним согласиться изволь. Покой властелина не вечен. Как только начнется война, примчится с посланием кречет его пробудить ото сна. Тогда призовут полководца вести кавалерию в бой -- и Артур для битвы проснется. Быть может, для битвы с тобой. Как прежде восстал Барбаросса, как завтра проснется Бору. Еще остаются вопросы? -- Неважно. Продолжим игру! А вот англичане. Ублюдки! Собаки! Нормандские псы! Шотландцы -- напялили юбки, но вновь не одели трусы. А в этих костюмах, наверно (таких постесняется пикт), наемники гэльские - керны - вступают в грядущий конфликт. Увешанный связками гривен, в привычном своем амплуа, красавчик по имени Стивен, что родом из графства Блуа, ведет разномастное войско навстречу монгольской орде. Какое пустое геройство, его не оценят нигде. Увидев бохайских шакалов, заметив монгольских верзил, его испугались вассалы, и многие бросились в тыл. Сверкали не пятки, а шпоры, струились потоки мочи. Король повернулся с укором и вслед дезертирам кричит: -- Бегите, предатели, к черту -- вас ждет в преисподней котел! Мы сами раздавим когорты, которые дьявол привел! Погибнем -- клянусь громовержцем, для родины хватит потерь, а если победу одержим, тогда полководцу поверь -- чем меньше на поле кровавом пойдет на бохайцев ножи, тем больше достанется славы тому, кто останется жив! И я не желаю в подмогу бойцов для грядущей войны, клянусь олимпийскому богу -- за счет королевской казны всяк может отлично покушать, и даже одежды носить -- я к благам таким равнодушен, но славу не стану делить! К любой равнодушен награде, к блестящим доспехам вождей, и только до славы я жаден, как больше никто из людей! Мы славу ни с кем не поделим -- вставайте, товарищи, в строй! Напишем на мраморной стелле о тех, кто сражались со мной! Нас было четырнадцать тысяч, китайцев - почти миллиард. И стеллу приходится высечь объемом в кубический ярд -- в четыре кубических ярда, сплошной каледонский гранит! Сражайтесь под флагом Бастарда - не-будет-никто-не-забыт!!! Спасем христианские храмы от черта, что небом гоним, и сможем показывать шрамы на зависть соседям своим! Врагу не показывай спины -- и сможешь потом рассказать, как в праздник святого Криспина разбил азиатскую рать! На нас наступают с востока и голод, и мор, и чума -- под флагом Багрового Ока сама беспросветная тьма! Давайте, незванные гости! Вы здесь показались зачем? Вас встретят Уорвик и Глостер, ударит стрелой Эрпингем! Хотите остаться в легендах? Прекрасных легендах при том? Целуйтесь с мечом Вестморленда, с его беспощадным мечом, что вас раскурочит на части! Чего же вы ждете, козлы?! Готовы и Йорк, и Ланкастер, в атаках отчаянно злы! Уже, недостойные прозы и взглядов презренной толпы, их Алые с Белыми розы свои раскрывают шипы! Вставайте, английские таны! Смелее, за Англию в бой! Сойдемся на поприще бранном с проклятой монгольской ордой. Вы с нами, шотландские лорды? А с кем, как не с нами вам быть?! Не время для ложности гордой -- вас тоже хотят истребить! Оставим семейные споры (наш Остров - большая семья), ведь скотт не пойдет в компрадоры?! Ведь скотт не предаст короля?! Валлийцы, и саксы, и норсы! Мы вместе, мы братья сейчас! Наследники Ролло и Хорсы! -- Надвинул повязку на глаз. -- Британия ждет, джентельмены, что каждый свой выполнит долг! Ничтожный и всеми презренный, монгольский попятится волк! Мы движимы помыслом чистым очистить от дьявола мир! Бросайтесь, потомки Хенгиста, в мечей опьяняющий пир! От предков своих не отстать бы, круша монголоидов лбы, сыграем кровавую свадьбу, положим подонков в гробы! Не думай о времени суток, пусть день или темная ночь, получит по морде ублюдок, погоним захватчиков прочь! Пусяню как следует врежем -- пускай не промажет пушкарь, и там, на камнях Стоунхенджа поставим победный алтарь! Прошу, передайте Пусяню, к нему повернувшись лицом -- не будет рабом англичанин, шотландец не будет рабом! По лезвию бритвы, по иглам, но мы не допустим инцест! The sun never sets on my England, the sun never sets on the west! Мы Светлого Запада люди, от зла защищаем добро! И в жилах не сок, и не студень, а просто горячая кро...!!!
Magnum: (Сторонники множества версий твердят -- не теряя лица, "No mercy, my brothers, no mercy!" -- английский король восклицал). Пусянь, не дослушав те речи, но цели желая достичь, расправил могучие плечи и выдал свой собственный спич: -- Простите, но в этом вопросе я вам наступлю на мозоль. Нам вызов осмелился бросить... который по счету король? Нам вышло с германцами биться, мы их побеждали не раз! Так что, слизнякам бледнолицым уступим победу сейчас?! Поставим во вражеском стане, порезав британцев серпом, Бохайской империи баннер на фоне горы черепов! Разложим трофеи на глине, у Дувра белеющих скал. Зачем мне холодный Лондиний? Я замок другой подобрал. Ведь я превзошел Ланселота, при этом не ранен и цел. Я сяду на трон Камелота, где Артур когда-то сидел. Истерлась брони позолота, но помнит расчетливый ум, война - это наша работа, доспехи - рабочий костюм. Остались на наших тотемах дракон, волкодав и медведь. Но перья не носим на шлемах -- так мы не собрались лететь! -- А если провалим задачу, падем под английским мечом? -- Коль им улыбнется удача, они пожалеют о том! Пускай наступают на грабли и вечно блуждают впотьмах -- их воздух навеки отравлен, ведь мы превратились в нерях. Мы долго идем из Китая, и нас донимала жара. Мы так беспощадно воняем, что им задохнуться пора!!! ...Все прежние битвы ничтожны пред этой у Гастингс-села. Ее описать невозможно -- настолько ужасной была. Все слилось в убийственном вихре, дорог и веков поворот, но слава о ней не утихнет, и память о ней не умрет. Но в песнях никто не услышит, как трупы за Черной Рекой клевали летучие мыши -- стервятник не самый простой. Ее описать не сумеют, хоть будут пытаться не раз. Все прежние битвы бледнеют... А впрочем, продожим рассказ. Виновный в чудовищном сливе толпе азиатских племен, король из Нормандии Стивен на склоне холма погребен. Был Рыцарь Столешного Круга прекрасной Матильды кузен. Погиб - небольшая заслуга, зато не отправился в плен, и даже не бросился в бегство -- он жить не хотел в нищете. "Отдам за коня королевство" - слова на могильной плите. Чуть ниже приписка Пусяня: "Покойся, мой царственный брат. Магистры Подвязки и Бани посмертно тебя наградят". Других не оставив известий, иных не достигнув высот, живет он в легендах и песнях, и в сказках народных живет. А рядом, укрытый халатом, залитый в бальзам-канифоль, покоится Генрих Девятый, последний английский король. Недолго стояли на месте, где трупы лежат до сих пор. Бохайцы вступают в Винчестер, идут в христианский собор. Там ждут англиканские братья, лежит золотая печать. И все представители знати -- Пусяня решили признать. Пусть их уцелело немного, но каждый отчаян и крут. Решили довериться Богу, и Божий устроили Суд. Решение приняли скоро, немало потратили сил, победу в войне приговором Приватный Совет объявил. Пусянь приближается к трону (большой золотой унитаз) и ждет от британцев корону, в которой индийский алмаз. Законный властитель последний, сидевший на стульчике том - король Эдуард Исповедник - давно повстречался с Христом. Не знавший подобного риска, зеленый - как твой купорос, совсем престарелый епископ озвучил опасный вопрос: -- Ты веришь в Христа, император? -- Я что, мусульманская дрянь?! Я даже крестился когда-то, -- пытается вспомнить Пусянь. -- Был старец по имени Нестор, смешной и забавный дедусь. Болтал об угрозах инцеста... Да, Кришной и Буддой клянусь! Он тоже любил синкретизмы. Два Рима под властью моей -- отменим расколы и схизмы! -- и выпил из банки елей. Его приближенные славят, и все англичане кричат: -- Гип-гип! Императору аве!!! Ваньсуй! Император виват! -- Венера, Плутон и Юпитер!!! -- упали церковники ниц. -- К британцам вернулся Пресвитер с далеких восточных границ! И в общем послышалось шуме: -- Тебе поклониться позволь! Король, к сожалению, умер. Да здравствует новый король! Елей растекается клейкий, летят с потолка конфетти. Протектор Уорвик Кингмейкер корону спешит поднести. И все поздравляют Пусяня с успешным восходом на трон. (Зовется в крещении Ваня, Ваньну или попросту Джон). Он будет Защитником Веры, простой азиатский монгол! Решили английские пэры права закрепить на престол. Как стало недавно известно, епископ один, мракобес, нашел для Пусяня невесту из гордых английских принцесс. На жаркие ласки обильна, и очень приятна лицом, она прозывалась Матильда -- и Стиву являлась врагом, смертельным и очень опасным, пыталась его погубить. Пусяня в объятиях срастных стремится навек заключить. Ее отпустили на волю -- сменился в стране властелин. Как пела воздушная Долли, никто не сравнится с Джолин -- но в мире войны нестабильной за вечный небесный мандат, никто не сравнится с Матильдой, прекрасной с макушки до пят. Ей мил англичан император, Матильда в него влюблена, и в мутные воды разврата спешит погрузиться она. В ее королевской усадьбе такая стоит кутерьма! Служанки готовятся к свадьбе, желая поесть задарма. От разных сословий и гильдий, от всех иностранных послов в подарок приносят Матильде игрушки и белых слонов. Она одевается стильно, расшив белоснежную гладь. Никто не сравнится с Матильдой умением пенки снимать! Покуда снимаются пенки, и всякая прочая муть, дрожат у Матильды коленки, и шумно вздымается грудь -- казалось, зима на прощанье, за день до прихода весны, холмы раздувает дыханьем - до снежной своей белизны. Она возбуждается очень, краснеют подушки ланит, блестят синецветные очи, навстречу Пусяню бежит. Парик шелковистый приглажен, особой становится стать, и если Матильда прикажет, не сможет герой отказать. Но в небе сгущаются тучи, вот-вот разразится гроза. Пусянь улыбается скучно, отводит смущенно глаза и смотрит куда-то налево. -- Меня женихом не зови. Я старый солдат, королева, но знаю слова о любви. Я мог бы рассказывать сказки, но слыть не хочу болтуном. Не строй победителю глазки, нет смысла в строительстве том. Твою красоту не заметит лишь только несчастный слепец. И больше чем кто-то на свете тебя повести под венец хотел бы, но... будь мне сестрою. Я буду твой названный брат. -- Печаль охватила героя. -- Пусянь вообще-то женат. -- На стерве, противной и древней?... -- в вопросе Матильды укор. -- На гордой колхидской царевне, с далеких заснеженных гор, что Ричарду Львиное Сердце была как приемная дочь... -- Засунь себе в задницу перца и выйди, пожалуйста, прочь! -- Моя дорогая миледи... -- совсем растерялся Пусянь. -- Что скажут друзья и соседи?! Заткнись, косоглазая рвань! Противный монгольский захватчик, ублюдок инцеста, монгрел, ты видишь, как девушка плачет, ты, сука, совсем охренел?! Не знала подобного срама до встречи с тобой, козопас! -- вопит благородная дама - богатый словарный запас! Язык, что привык к сквернословью, не может сдержаться уже, и ненависть рядом с любовью давно затаилась в душе. Ужасна в ревнивом угаре, как самый чудовищный враг, Кровавая Мата (не Хари)! Пусянь отступает на шаг... Она обхватила бутылку -- зеленый осколок стекла, на гостя набросилась пылко и бровь пополам рассекла. Удар оказался несильным, но стены от воплей дрожат, и вновь атакует Матильда, наткнувшись на острый кинжал -- Пусянь отражает угрозу. В глазах у Матильды темно. -- Да чтоб ты подох, китаеза, -- и с треском упала в окно. Пусянь посмотрел ошалело, а там, за окном, в конопле, ее обнаженное тело лежало на голой земле. На фоне зеленой дубравы, где травкой украсился луг, как будто одетая в саван, она успокоилась вдруг. Болтали, что доброе сердце, что просто искало любви, имела Матильда The Empress, но мир утопила в крови войны бестолковой гражданской (смотрите в начале главы), где дважды терпела фиаско, и ей не сносить головы. Вернулся на трон, опечален, убийца английских принцесс. Все дело поспешно замяли, списали на пьянку и стресс. Но после удачного старта ему преградили проход. Лежит на столе "Магна Карта", где список гражданских свобод. Рукой Безземельного Джона начертано: "Рекс Иоанн. Земным и небесным законом мандат на правление дан. Забудем безумные споры, на длинный, без давности, срок". И подпись Симона Монфора, изящный такой завиток. -- Вы что, очумели, бароны?! -- растет повелителя гнев. -- Меня перепутали с Джоном? Ступайте, навозники, в хлев! Есть новый у вас император, пусть Джон, но под номером Два! Я вас научу, демократы, качать у короны права! -- Он взял с "Магна Картой" пергамент, добавил ненужных бумаг и бросил в горячее пламя, в ближайший пылавший очаг. -- Мы можем тебя урезонить, -- Монфор отвечает ему. -- Ты держишься твердо на троне? Уверен? Скажи, почему? Ты клялся на хлебе и чаше, просил богородицу-мать, старинные вольности наши отныне и впредь уважать! В кольчуге своей монолитной, -- кричит вольнодумец Симон, -- ты был как свободы защитник, когда поднимался на трон. А где основание трона? -- Монфор в правоте убежден. -- Не в силе, а в силе закона -- таков непреложный закон! -- Пусть в Англии каждый узнает закон непреложный один -- Свобода приходит нагая, приходит в броне - Господин! Вам стоит напомнить, наверно (сразит аргумент наповал) рассказ о судьбе Вортигерна -- он тоже свободу искал. Вы сами признали Пусяня, бароны, не кто-то другой! "Не будет рабом англичанин"? Неважно, пусть будет слугой. Я - Царь, Император, Пресвитер, Каган и Начальник Работ! Коль вы проиграли - терпите, свободу сменив на живот! -- Но ты поступаешь бесчестно, и вносишь в державу раскол! -- Я в Англии вашей проездом, всего лишь порядок навел! Вы вспомнили поздно о чести -- оставьте мечей рукоять, снимите трусы или крестик. А можно и голову снять!!! Поставить на площади плаху! Палач, никого не жалеть! Сюда пригласите монахов -- покойников надо отпеть. За наглые мысли ответят - и мне, и себе, и тебе - я лично мятежников этих повешу на каждом столбе! Никто самодержцев не дразнит, здесь только один сюзерен! -- Оставь беззаконные казни! -- пытается лорд-чемберлен его успокоить. Напрасно! Плаща королевского ткань разорвана с треском ужасным - к нему повернулся Пусянь. -- Чиновник из Звездной Палаты?! К индейцам отправишься вплавь! Я сам автократ - император! Мне право казнить предоставь!
Magnum: В тот день было много казненных, их трупы на кольях торчат. Однако, с десяток баронов сумели спастись от меча. Последние в этой державе, кто вызов осмелился бро--сить гаду, что землю возглавил. Они - резистанса ядро. Их кони не знают нюансов на морду надвинутых шор. А стал во главе резистанса не кто-то, а Саймон Монфор. Прошедший суровую школу мясник, офицер, джентельмен. С ним Ричард, король Корнуолла, и Магнум, что с острова Мэн. Граф Лестер по имени Саймон собою хорош и богат. Скрывает источники найма военной удачи солдат. Известен в тиши будуаров, любимец мадам Помпадур, рубил альбигойских катаров, потом штурмовал Монсегюр. И темного прошлого грузы носил как терновый венец, забыв у сгоревшей Тулузы добытый в Юссоне ларец... -- Катаров? А может, карматов? -- решил уточнить, на коне сидевший Пусянь-император, готовясь к тотальной войне за власть над английским доменом, над всеми британцами власть. Привыкла к подобным изменам его поглотившая страсть. -- Я видел карматов упорных. Они возвели унитаз, отделанный камешком черным, что с неба когда-то на вас едва не обрушился штормом, но в желтой пустыне упал. Кто был метеору покорным -- тот пищей для воронов стал, когда, победивший Джелаля, я шел из Ориссы в Дамаск. Мои багатуры страдали, лишенные девичьих ласк; доспехи наполнились потом, терялась трофейная кладь, но мы над врагом желторотым победу смогли одержать. Жемчужные пляжи Бахрейна, что помнят влюбленных акул, сравнишь ли с истоками Рейна, где мрачный стоит Ирминсул?! -- Сравнения быть и не может, -- ответил гвардеец-крепыш, -- однако сомнение гложет - о чем ты сейчас говоришь?! Смотри -- развеваются стяги вождей, что Монфор приволок! Они изменили присяге, их надо стереть в порошок! Десятки мятежных бароний... -- Как жаль, что их мало казнил... Но Лондон готов к обороне? -- И Лондон тебе изменил! Ты видел девизы Симона? -- Не помню. Их там дочерта. -- На старых английских знаменах он эти слова начертал: "Пусянь никакой не Пресвитер -- простой самозванец и псих! Врагов без раздумий рубите -- Всевышний узнает своих!" -- Любитель напыщенных здравиц! Он бредит уже наяву! За это заплатит, мерзавец -- я руки ему оторву! ...Развеялся пепел над морем, расстаял мятежник и граф. На память о смелом Монфоре стоит небольшой кенотаф. На том небольшом кенотафе короткая строчка. Одна из самых простых эпитафий: "Так Саймон сказал". Тишина хранит о Монфоре сказанья, и песни звучат партизан, о том, кто сражался с Пусянем за всех островных англичан... -- В лесах завелись партизаны?! На Страшный записаны Суд! Кто в банду вступил? -- Марианна и вольный стрелок Робин Гуд. Известный ухмылкою жуткой, стреляет на запах и звук, с ним Джонни по кличке Малютка и братец по имени Тук. Ломает людей об коленку Малютка по имени Джон. А доблестный рыцарь Айвенго... -- Я снова врагом окружен! Я мог бы спросить с интересом веселых его молодцов, зачем пробираются лесом, скрываются в зоне холмов? Но прочно сидит диадема, и снова свой меч обнажу! Где подлый шериф Нотингема? -- Он тоже примкнул к мятежу. Он предал владыку Бохая, в леса убежал и ты ды, и кельтов, и Гисборна Гая поганец поставил в ряды. -- Я был добродушным и нежным, но хватит, довольно с меня! Поставить над осью тележной!!! Не будет ни ночи, ни дня, ни верха, ни дна, ни покрышки, на камня на камне стоять! Повесить ублюдков на вышке и в землю живьем закопать!!! Распять на столбах эшафотных любое в стране существо, людей и домашних животных -- не смейте щадить НИКОГО!!! Ахейцы и Троя не знали, а также Тартар и Аид подобных таких вакханалий, тотальный такой геноцид. Едва одолевший Монфора, десяток племен истребив, вступает в шотландские горы Британии новый шериф. Но там, не страшась геноцида, застыли, как каменный тролль, шотландские скотты Давида (так звался шотландский король). -- Подумай, пришелец, о боге -- на шее твоей голова! Мы Эдварду Длинные Ноги ломали не раз, и не два! Мы горцы, а вовсе не трусы -- ты нас понапрасну не зли! Шотландцы, мы бились за Брюса, мы вместе с Уоллесом шли! Холодный, как боа-констриктор, Пусянь отвечает скотАм: -- Вы были безжалостны к пиктам -- я буду безжалостен к вам! Напрасно в британской глубинке, напевом растянутых жил, гудели шотландцев волынки -- Пусянь никого не щадил. Отправились скотты в нокаут, на поле остались -- мертвы, и даже бессмертный Маклауд лишился навек головы. В их гибели страшной уверясь, на поле, на том, боевом, цветет опьяняющий вереск -- на мертвом цветет и живом. По трупам несчастных ублюдков отважно шагая вперед, бредут пивовары-малютки, готовят таинственный мед. В обломках стены Адриана, где дышит болотная гать, лежат перебитые кланы -- и тем, и другим не восстать. Быть может, в далеком Уэльсе, за скромной цепочкою гор, ученый по имени Цельсий составит шотландский фольклор. По воле Уильяма Пэта (кумир у него - Бафомет), погибли потомки Макбета, и этот оставили свет. Скакавший от самой Коломны, гуляет монгольский нукер в лесах Каледонии темной. Так месть совершил тамплиер. Еще не закончилась пьеса! На племя людей обозлен, на пляже пустынном Лох-Несса напал на Пусяня дракон! С тяжелым хвостом, одноглавый, зубами наполнена пасть, из прежних времен динозавр собрался поужинать всласть. Но схватка закончилась быстро -- не точным ударом меча. В ушах оглушительный выстрел до самого утра звучал. Железом не выиграть в спорах, мечом не сравнять крепостей, китайский убийственный порох -- таков аргумент королей. Не ждя подходящего галса, отбросив подальше мушкет, в драконьей крови искупался как Зигфрид, что в сагах воспет. И руки омыв в Мори-Ферте, где бьется о камни прибой, воскликнул: -- Теперь я бессмертен! -- великий бохайский герой. Устав от усилий батальных (не с точки моральной, отнюдь), монголо-татарский начальник немного решил отдохнуть. Поставил над озером лагерь, добился в шатре чистоты, развесил доспехи и краги, и взялся проверить посты. -- Ты видишь?! -- спросил часового. -- Империю топчут мою! Но только солдат бестолковый не сразу ответил вождю. -- Цветисто одетые бабы, палатки, колеса телег... Цыганских кочевников табор опять совершает пробег. -- Цыгане? Пойду, поболтаю. Обратно вернусь на заре. Надеюсь, меня не узнают - доспехи остались в шатре. А если узнают цыгане? Какая, прости, ерунда. Наверно, полюбят Пусяня -- я их не губил никогда. И вот новоявленный хунну в цыганском поселке бродил. Бренчали гитарные струны, а кто-то медведей водил. Звучали любовные стоны за тонким навесом шатра. А наш победитель дракона внезапно присел у костра. -- Кто песню сыграет сначала? Хочу отдохнуть от войны. Мне так одиноко, ромалы, вдали от родимой страны! Арийцев наследники древних, успели весь мир прошагать. Друзья, я ведь тоже кочевник, но только устал кочевать. -- Завыл от тоски император, печаль захлестнула глаза. Стекла по щеке бородатой совсем не скупая слеза. -- Поймите, ромалы, мне тяжко! Я душу желаю излить! -- разорвана с треском тельняшка, повисла на поясе нить. -- Тангуты, кидани, журчени, Матильда, Пусянь и Даши. Кто больше истории ценен - о том рассказать поспеши, с особым певучим прононсом, вещей раскрывающим суть, мужчинах из камня и бронзы -- и женщин воспеть не забудь. Покуда гудели шарманки, а кто-то на скрипке играл, в объятиях знойной цыганки уставший Пусянь задремал. В покое ночном разгляделся чудесный и сказочный сон. Как будто в Машине Уэллса вернулся к началу времен. На карте волшебной Пусяню тогда рассмотреть довелось ландшафты иных очертаний, другую небесную ось. Пасутся быки-минотавры, не знают двора и кола. Там в небе парят птерозавры, пугая размахом крыла. Зубастый дельфин волоокий -- моря бороздит зевглодон. Скользят над землей диплодоки - все стадо пятьсот килотонн. Свои проявляя рефлексы, зубов обнажая клыки, из джунглей выходят ти-рексы, бегут аллозавров полки. О них не расскажут Плутархи и сам Геродотос-отец, но жрут черепах эндрюсархи -- волчата в одежде овец. Забавны, как древние мопсы (но клюв попугайский у них), гнездо стерегут цератопсы, когда нападет дейноних. Элита кошачьих народов (Пусянь красотой поражен), несутся в степях махайроды, за ними бежит смилодон. Убийцы, стервятники, воры - добыча прилипла к когтям - зловещие Птицы Террора за ними идут по пятам. У быстрой речушки на склоне, где ящер едва не погиб, следит за водой барионикс и быстрыми стайками рыб. Неважно, восток или запад, куда б не направился вождь - земли освежающий запах, и теплый, и ласковый дождь. Стрижей оглушающий щебет звучит от зари до зари. Травою украшены степи - ее не топтали цари, ведущие толпы номадов, лишь дикие звери бегут. Лягушек ночные рулады разбудят болотистый пруд. Лесов неприступные стены, где с кедром соседствует ель; цветение слив белопенных, прекрасной малиновки трель в ушах сладкозвучие точит и звонкий рисует узор. Слетит огнегрудый комочек на трав полноцветный ковер. И в небе погаснет не скоро Луна, где живет селенит -- она освещает просторы, лучами в ночи серебрит. Весна перед новым рассветом моргает ресницами век, не зная, что с этой планеты исчез навсегда человек... Во рту с отвратительным вкусом, едва оценив красоту, владыка державы тунгусов проснулся в холодном поту. Подругу решил не тревожить... Сбежала! Пусянь возмущен. Цыгане убрались в Камбоджу, а может куда-то еще, в индийские джунгли и кущи, где Новый не знают Завет. Вернемся к проблемам насущным. Пусянь собирает совет. -- Британцев осталось немного. -- Довольно. Щадить христиан. Живых приготовить в дорогу. Приказ -- переплыть океан. И в новом особом законе об этом сказать напрямик: "Рабов для бохайских колоний послать на другой материк". Пускай ужаснут океаны, где чайка над морем кричит, английских рабов караваны! Для спин приготовьте бичи! Остатки мятежников горных в колодки забить молотком. Работайте, саксы, упорно -- ведь солнце еще высоко! Пусть каждый узнает -- отныне, навеки, почти навсегда Британия стала пустыней, в руинах лежат города. Как будто на теннисном корте последний закончился сет. Ослепшие глазки Линортис глядят с укоризной в ответ. Спросите у волка на пашне, что скоро отходит ко сну -- спросите у мертвых и павших, кто выиграл эту войну?! Он выпил три бочки кумыса, и снова забрался в седло. У самого Ратского мыса строительство долгое шло. Там памятник мощный построил, на нем начертал манифест: Britannia can be destrоyed -- Delenda Britannia est! Печать властелина Бохая -- Орленок, Змея и Квадрат. И так завершилась Большая Война за Британский Мандат. -- Что дальше? Гебриды? Фареры? Опять Мексиканский залив? -- Неважно. Готовьте галеры. НИКТО НЕ ОСТАНЕТСЯ ЖИВ!!!
Magnum: ====Послесловие. Падение Британии. История, скрытая за легендой==== (Подготовлено коллективом авторов из Синобракского Университета к 800-летней годовщине со дня восхождения на трон Бессмертного Демона-Императора Пусянь Ваньну). XXXII глава бесконечного героического эпоса "Война за Небесный Мандат" рассказывает об одной из самых трагических и загадочных страниц мировой истории - окончательному падению древней Британской Империи. Широкими и плавными мазками автор рисует перед нами впечатляющую и наводящую ужас картину из тех страшных и героических дней. Но, как и любой эпос о богах и героях, будь то "Рамаяна", "Илиада" или "Энеида", "Война" изобилует историческими неточностями и анахронизмами. Поэтому мы сочли своим долгом дополнить это издание великой поэмы кратким изложением реального хода событий. Весной 1236 года великий завоеватель Пусянь Ваньну, император Да Цзинь, царь Грузии и Армении, базилевс Трапезунда и Константинополя, король Польши, Дании и Германии, кайзер Священной Римской Империи и прочая, прочая, прочая, высадился на Британских островах и приступил к их планомерному завоеванию. Еще задолго до высадки Император Пусянь Ваньну тщательно изучил историю Британии и получил самое полное представление о состоянии дел на острове (этот момент нашел отражение в начале главы, где перечисляется ряд громких эпизодов из древней и средневековой британской истории). Его армия была многочисленна (средневековые европейские хронисты называют обычные для них нереальные цифры от 500 тысяч до трех миллионов, но уцелевшие документы из личного архива Императора позволяют с уверенностью говорить о 70-тысячной армии вторжения), хорошо обучена и имела огромный опыт сражений на континенте. В имперских рядах были представлены как цзиньские ветераны еще китайских времен, так и многочисленные новые подданные, в том числе кавказо-англичане, в основном второе и третье поколение потомков крестоносцев Ричарда Львиное Сердце, а также несколько престарелых ветеранов самого Ричарда. Легенда (также отраженная в поэме) гласит, что первая битва с англичанами произошла на холме Сенлак в окрестностях Гастингса, на том же самом месте, где в 1066 году встретились армии Вильгельма Бастарда и Гарольда Годвинсона. На самом деле, второе Сенлакское сражение не состоялось. Сопрождавшие войско татарские шаманы предсказали Пусяню, что если он сразится с британцами при Гастингсе, то непременно одержит победу, ибо это место приносит удачу всякому завоевателю Британии. И действительно, армия Пусяня разбила у Сенлака лагерь и простояла там целую неделю, напрасно ожидая англичан, которые хоть и не пользовались услугами шаманов, но были достаточно суеверны, чтобы испытывать судьбу. В конце концов в английском лагере возобладала партия, утверждавшая обратное: Сенлак приносит удачу не любому завоевателю, а только Вильгельму и его потомкам; следовательно, королю Генриху Третьему нечего страшиться. Напротив, он должен непременно атаковать агрессоров, пока они стоят у Сенлака. Английская армия немедленно выступила навстречу бохайцам, но опоздала. Пусянь потерял терпение и оставил свой лагерь. Две армии столкнулись на марше, примерно на полпути между Гастингсом и Лондоном, в окрестностях Тонбриджа. Не раз бывавшие в такой ситуации бохайцы немедленно перестроились и вступили в бой. Совершенно неподготовленные англичане (многие рыцари даже не были облачены в доспехи и везли их в обозе) потерпели страшное поражение. Молодой король Генрих Третий пал на поле битвы, и Пусянь, в то время искренне искавший расположения своих потенциальных британских подданных, велел похоронить его со всеми почестями. Многочисленные пленные находились скорее на положении почетных гостей. Они и преданные Императору кавказо-англичане составили отправленное в Лондон посольство, предложившее завершить войну и признать Пусяня законным государем Англии. Послы уверяли, что Пусянь собирается править Англией как добрый христианский государь, к тому же имеющий все права на престол, будучи зятем самого Ричарда Львиное Сердце. Конечно, заявление о "христианском государе" со стороны буддиста и конфуцианца Пусяня было наглой ложью. Что же касается его семейного положения, он действительно был женат на дочери Ричарда - на его ПРИЕМНОЙ дочери, колхиданской принцессе Русудан. Разумеется, об этой маленькой детали послы не стали упоминать. После недолгих споров, совет английских лордов решил признать Пусяня новым королем и короновать его в Винчестере. Как заметил один из баронов, "Англии не привыкать. Кнут, Вильгельм, Пусянь..." 31 июня 1236 года Пусянь был торжественно коронован как король Англии Джон (Иоанн) Второй, под этим именем он и значится в общем списке английских монархов. Новое правление было недолгим и небезоблачным. За подробностями очередного кризиса читатели могут обратиться к "Упадку и разрушению Британских империй" Уильяма Оранга. Уже в сентябре 1236 года разразилось первое восстание английских баронов под предводительством Симона Монфора, подавленное с обычной азиатской жестокостью. Пусянь управлял очередной провинцией своей мировой империи обычными конфуцианскими методами. За первым восстанием последовали другие, но окончательно Императора вывела из себя попытка покушения на его жизнь, совершенная королевой Элеонорой Провансальской, вдовой Генриха. После этого Пусянь вызвал дополнительные войска с материка, в том числе мадьярских, куманских и германских наемников, и приказал планомерно очистить Англию от аборигенов. Все пойманные с оружием в руках подлежали немедленной казни, их семьи продавались в рабство, а прочие мирные жители депортировались в другие провинции бесконечной империи Пусяня, в том числе в Новый Свет. Уже через несколько месяцев война перекинулась в Уэльс и Шотландию. В Шотландии она и завершилась зимой 1240 года. На мысе Рат по приказу Императора установили двенадцатиметровый кубический монолит, на одной из сторон которого была высечена загадочная надпись: Предатель Воителей, где ты? Убийца отважных мужей, Сорви покрывало с планеты - Я видел ее в неглиже. Никто не остался за нами, Знак мягкий - и тот увели. Возьми, император, на память Английский кусочек земли. Никто не задержит напора, Знак мягкий упал впереди, Найди обсуждающий форум -- У самого края найди. Владыка, ты видишь твердыню? Линортис закрыла глаза. -- Ах, это прекрасное имя! -- Солдат потрясенный сказал. Трещал многоствольный рибауд, Его поддержал Лупдегер, Лучом не светил Фомальгаут -- Из прошлых и будущих эр. Надежда погибнет последней, Мечта -- никогда не умрет. И то, что случилось намедни, Рассмотрит любой патриот! Однажды, на севере дальнем, Великий и малый тунгус Истошно подносят запальник К затворам своих аркебуз. Орисса хранит монолиты, Линортис не помнит обид, Еще не остывший от битвы Центавр монгольский бежит! Поскольку текст был выполнен так называемым протожурченьским скриптом, он оставался непонятым семь с лишним веков, и только в ХХ веке таинственное послание Императора удалось расшифровать: П редатель Воителей, где ты? У бийца отважных мужей, С орви покрывало с планеты - Я видел ее в неглиже. Н икто не остался за нами, Ь (Знак мягкий) -- и тот увели. В озьми, император, на память А нглийский кусочек земли. Н икто не задержит напора, Ь (Знак мягкий) упал впереди, Н айди обсуждающий форум -- У самого края найди. В ладыка, ты видишь твердыню? Л инортис закрыла глаза. А х, это прекрасное имя! -- С олдат потрясенный сказал. Т рещал многоствольный рибауд, Е го поддержал Лупдегер, Л учом не светил Фомальгаут -- И з прошлых и будущих эр. Н адежда погибнет последней, М ечта -- никогда не умрет. И то, что случилось намедни, Р ассмотрит любой патриот! О днажды, на севере дальнем, В еликий и малый тунгус И стошно подносят запальник К затворам своих аркебуз. О рисса хранит монолиты, Л инортис не помнит обид, Е ще не остывший от битвы Ц ентавр монгольский бежит! Здесь следовало бы сказать "И это все о нем... " Нет, далеко не все. Когда строительство Ратского Монумента было завершено, никто в целом мире не мог уверенно сказать, против каких стран и миров намеревается Император обратить свое оружие -- но эти миры обещали быть.
Magnum: =============ПРИЛОЖЕНИЕ================ ====Апокриф=====Кара-китайцы в Британии===== В 1144 году кара-китайский гурхан, император Елюй Даши, победитель турок-сельджуков и основатель величайшей среднеазиатской империи, предпринял один из первых походов в Западную Европу. В Самарраканде Гурка-хан Велел построить чудный храм, Где Альф, священная река, В пещерах, долгих, как века, Текла в подземный океан... Сэмвелл Кольтебридж, "Гурка-хан". Это была весьма необычная для тех времен военная кампания, нечто среднее между обычным набегом кочевников и мирным посольством ко всем европейским государям. После целого ряда приключений, о которых живописно рассказывает хроника "Си Ляо Ши", китайский император прибыл в Нормандию, ко двору императрицы Матильды. В то время Матильда вот уже несколько лет подряд вела гражданскую войну против своего двоюродного брата, английского короля Стивена де Блуа. Непродолжительные переговоры с высоким гостем привели к тому, что Гурхан Даши заключил с Матильдой военный союз и осуществил вторжение на Британские острова. В его венце алмаз на сто каратов, Он чемпион, в Царей играет Спорт. Гурхан Даши, Китайский император, Британии наследник и консорт. Он, говорят, почти иссох от жажды, И черви поселились в бороде. Как Цезарь небожественный он дважды В Британию вторгался по воде. Гурхан Даши был с турками не дружен, При этом бесконечный англофил; Принявший крест, он стал Матильды мужем, И Стивена при Гастингсе разбил. И Стивен пал, последний Рыцарь Храма, На землю, как на твердую постель. Его сразил на том холме на самом, Где Гарольда сразил в бою Вильгельм. "Саксонская рифмованная хроника". Разумеется, "Си Ляо Ши" дает совсем другую картину этих событий. Уже при первой встрече Даши и Матильда обменялись подарками. С конфуцианской точки зрения, Матильда признала себя вассалом китайского императора, и поэтому Гурхан Даши взял на себя обязательства по защите своей подданной от посягательств "мятежника и узурпатора" Стивена. Курганы спят. В ночной тиши Лишь ветер раздвигает травы. Куда ушел Елюй Даши? Он не увидит нашей славы. Когда мне не хватало слов, Я обращался к рифмам старым, Даши разбил британских львов, Их земли отданы татарам. Здесь Лондон был. Прошел Гурхан -- И тишина, как в мертвом склепе. Уносит Темза в океан Сгоревший труп и серый пепел. Он первым был, но не один -- За ним еще придут чжурчжени. Молись, английский паладин, Свидетель многих поражений. "Китайская Аттилаида". См. также: Трагедии Уильяма Секспира: "Король Стивен". "Стивен и Матильда". "Юлий де Шир". "Король Шир". Поэма Геварда Чо "Ульдашир". Трагедия Кристофа Мерло "Уландашир". Исландская "Сага об Ульфе Апельсинском". Роман Ирвинга Лао "Пусяньский периметр". ====================================== ПОДРОБНЕЙШИЙ оцифрованный комментарий с полным списков первоисточников которые НИКТО НЕ собирается скрывать будет опубликован дополнительно; а до тех пор любители и знатоки истории и мировой литературы имеют полное право самостоятельно поупражняться в поиске и расшифровке открытых и скрытых цитат, источников вдохновения, первоисточников, отсылок, аллюзий, альтернативных переводов, аналогий, специальных терминов, историзмов, анахронизмов, развилок, таймлинеарностей, псевдонимов, подводных камней и трамвайных билетов. =======================================
Doctor Haider: АААААААА! ____________________________________________________________ Белые стихи!
Сталкер: Магнум велик! И тема как раз по плечу - на меньшее мы не размениваемся! Браво, мэтр!
Paltus: Doctor Haider пишет: Белые стихи! Где? По-моему, тут везде обычные рифмы. Вот акростих есть.
Magnum: Doctor Haider пишет: Белые стихи! Если б они были белые, здесь было бы не 316 строф, а 1316! Сталкер пишет: И тема как раз по плечу - на меньшее мы не размениваемся! Пройдемся резинкой по карте, снося Вулвергемптон и Гулль; и Лондон сотрем, и Кармартен, Кардифф, Эдинбург, Ливерпуль. На дне океанской клоаки, открыв с удовольствием рот, проглотит Британию Кракен и снова надолго уснет.
Paltus: Магнум, хотите идею? Темны гранбретанские ночи, Светила почти не видны. Но все же следит, хмуря очи, Пусянь за полетом звезды. Положено звездам вобще-то Спокойно на небе мерцать. Звезда - это вам не ракета Чтоб по небу быстро летать... Но утро всегда мудренее, Чем вечер тяжелого дня. И только лишь небо светлеет, Садится Пусянь на коня. Готовится войско поспешно Для быстрой и долгой езды, Куда? К Бирмингему конечно, На место паденья звезды... Но путь оказался неблизок, Так что ж, заночуем в лесу. Зажарим побольше сосисок, Из конских кишок колбасу... Пусянь, умотавшись в походе, Хоть был он великий герой. Собрался поспать на природе, Но будит его жуткий вой... А может быть, рёв, или грохот, иль скрежет огромных зубов, иль бесов раскатистый хохот несется из адских дворцов... Вдруг слышатся звуки иные От места паденья звезды. То сосны трещат молодые, Трещат вековые дубы! И бледной луной освещенный, Безумца чудовищный сон, Отборной травою рожденный, На сцену является Он! Покрытый бронею блестящей, На трех прутовидных ногах, Он огненным взором горящим, Внушает немыслимый страх. .......................................... .......................................... .......................................... .......................................... .......................................... .......................................... .......................................... И снова Пусянь победил!
Magnum: Paltus пишет: Магнум, хотите идею? Становитесь соавтором! Темны гранбретанские ночи, Как это называется в современной литературе... О! Это Официальный Фанфик! На трех прутовидных ногах, И выключите машинку для чтения мыслей! Ведь у меня уже черновик в работе! Про марсиан! Только в контексте этой темы: http://alternativa.fastbb.ru/?1-1-160-00004379-000-0-0-1193680037 поэтому: За десять веков до Пусяня (Он с юга еще не пришел) Шагали на бой марсиане И было им так хорошо! По трупам иранцев ничтожных, Сверкая стальным колпаком, Шагнул марсианский треножник... Но песня совсем не о том. а дальше пока не буду, там еще много работы и шлифовки.
Paltus: Magnum пишет: И выключите машинку для чтения мыслей! Ведь у меня уже черновик в работе! Про марсиан! Только в контексте этой темы: http://alternativa.fastbb.ru/?1-1-160-00004379-000-0-0-1193680037 Ну, как хотите. Я, между прочим, вашему Пусяню жизнь спасаю. Ведь при своем мегагалактизме он очень быстро исчерпает на Земле запас живых противников и наверняка решит слетать к другим мирам по методу Вань Ху. Лучше уж пусть марсиане к нему сами явятся.
Magnum: Paltus пишет: Ну, как хотите Боюсь, я был неправильно понят. Мне и такое развитие событий нравится. наверняка решит слетать к другим мирам Всенепременно, на что намекается в 18-й и 28-й главе! по методу Вань Ху. Обожаю этого персонажа! И не устану пиарить хороший АИ-рассказ по мотивам: http://sf.convex.ru/esli/rubr/books/es0103fo.htm
Bastion: И только эхо повторяло ...ать ...ать .ать... Спасибо!
Magnum: Bastion пишет: Спасибо! Мои читатели - самые лучшие, и все самое лучшее для моих читателей.
Крысолов: Товарищ Магнум, ну вы в курсе, да?
Magnum: Крысолов пишет: ну вы в курсе, да? Кампания 1236 года по сей день остается непревзойденным образцрм военного исскуства! Продолжаем наполнять мир деталями. Расправив штандарт восьмихвостый Что символизировало восемь главных народов Империи: 1) Чжурчжени; 2) Бохайцы. "Jurchen proclamations emphasized the common descent of the Balhae and Jurchen people from the seven Wuji tribes, and proclaimed "Jurchen and Balhae are from the same family". The fourth, fifth and seventh emperors of Jin were mothered by Balhae consorts. The 13th century census of Northern China by the Mongols distinguished Balhae from other ethnic groups such as Goryeo, Khitan and Jurchen. This suggests that the Balhae people still preserved their identity even after the conquest of the kingdom"(С) 3) Татары. 4) Китайцы. 5) Ориссанские индусы (см. главу 9). 6) Грузины (см. главу 13) 7) Кавказо-англичане, потомки крестоносцев Ричарда Львиное Сердце (см. главу 13) 8) под вопросом.
полная версия страницы